Седьмое имя

– Это просто форма передачи власти над людьми… Не обольщайся, ты властитель, но царь над нами един! Прими это и запомни: ты призвал нас не для споров. Ты впервые видишь нас, и потому мы тебе прощаем упрямство. Но это единственный раз. Больше противоречий мы не потерпим…

– А что вы можете? Я повелеваю народом, а вы…

Договорить он не успел. Тело сковало, а вместо языка во рту зашевелилось что-то холодно-скользкое. Он скосил глаза вниз и увидел, как изо рта высовывается хвост змеи и нервно бьет его по щекам. А голос внутри продолжил:

– Одно наше желание и змея оросит твое горло ядом, и поползет внутрь, и поселится в тебе, и будет медленно пожирать тебя. А ты, парализованный ее отравой, не сможешь даже шевельнутся. И будешь чувствовать, как она грызет тебя изнутри. Хочешь?

Царь не мог говорить. Холодный хвост змеи высовывался изо рта и обвивал шею. Он чувствовал в горле отверстую пасть гада и ужас и еще какое- то непередаваемо мерзкое чувство сковали тело, разум и волю… Он лишь мотал головой и мычал…

– Вот видишь, мы Повелители! Твоя гордыня хороша с нашими слугами, но здесь преклонись перед нами, ибо ты на пороге Царя, и войти туда сможешь только с нашего соизволения…

Голос гремел в нем, и казалось, он перетряхивает все внутри. Но вдруг смолк, прервался, исчез, и видение внутри куба тоже пропало. Теперь царь стоял перед пустотой. Не было никого – только безмолвное пространство. Но оно было живым. Из глубин пустоты на него обрушился поток внимания такой силы и мощи, что он уже не мог противиться давлению. Ноги согнулись, и он рухнул на колени. И внутри зазвучал ровный, глубокий голос:

– Встань! Ты царь, но помни, что ты царь людей. А сейчас ты стоишь передо мной. Кто я – поймешь! Но помни, что ты первый, кто прошел все ступени тайны. Ты говорил, что сила мешает возведению стены. Значит пора останавливаться. Ты и твои предшественники выполнили завет. Груз закопан и стены воздвигнуты. Их не видят и не чувствуют – это главное! С тебя начнется новое служение…

– Но стена не достроена…

– Это ты думаешь так, а я повелеваю: остановитесь! Вы сделали то, что могли и сейчас начнете новое.

– Какое, о Повелитель?

– Узнаешь в нужное время, а пока запомни главное: страх в обличье благости, трепет перед святынями и поклонение идолам, свобода, как наказание… Это основы твоего возвышения…

Скоро на просторах этого мира вы посеете семена и уйдете… Никто не узнает куда и как… Но вы унесете с собой ключи к тайне, которую народы будут возвышать до небес и станут поклоняться ей…

– Повелитель! Я исполню все, что ты говоришь! Но как?

– Все тебе будет дано! Твой народ покинет этот мир, но ты останешься в нем и будешь вечен, ибо твое служение началось сейчас и не прекратится ни на миг! Ты прошел ступени тайны и тебе открылось… Но за все нужна плата… Ты прикоснулся ко мне и стал моим тружеником. Твоя плата – вечное служение…

– Я хотел спросить…

– Я знаю твой вопрос. Твой антипод сам принесет тебе весть… Он должен на себе испытать твою мощь и наполниться страхом Великого служения! Запомни, страх непонятного – вот истинная основа людской покорности!

– Но если антипод будет в страхе…

– То ты обретешь бесстрашие! Ты единственный, приобщенный к тайне… И больше не будет! Тебе нужно посеять заветы и собирать урожаи страхов. Тебе, а остальные будут служить. Не тебе, но страхам! Не бойся кануть в безвестность! Людская память не стоит ничего, ибо важна память моя. А я о тебе не забуду!

– Повелитель…

– Ступай! Я призвал тебя, и ты пришел! Ты посвященный, прими и возгордись внутри. Ибо всякая внешняя гордыня лишь оттолкнет от тебя, а внутренняя значимость добавит тебе, и люди придут, и поклонятся. И ты будешь знать, что делать!

Все пропало. Царь стоял перед мерцающим кубом в полумраке тронного зала и не мог осознать произошедшее: то ли пригрезилось ему, то ли на самом деле он сейчас был на пороге высочайшей тайны. Он был! Внутри ворохнулось что-то, и он ощутил, как по телу разливается сила. И еще он почувствовал невысказанную радость от того, что приобщен, а остальные даже представить не могут той силы, с которой он сейчас беседовал… Они как насекомые на тропе жизни. И в его власти наступить на них, или же помиловать… В его власти!

Внутри клокотал источник мощи, и он хотел, чтобы сила, заполнившая его, проявилась немедленно… Но тут же возникла холодная мысль: «Не спеши, ибо данное не уйдет от тебя! Ты вечен и тебе не нужно потрясать окружающих своей мощью! Тебе предстоит служение…»

В дальних покоях дворца раздался гулкий удар гонга. То правителя извещали, что прибыл гонец с вестью. Царь встрепенулся, стряхнул с себя оцепенение и взошел на возвышение, к трону. Там стоял небольшой гонг. Он ударил в него каменным молоточком. Ответный гул прокатился по тронному залу, проник за двери и возвестил, что царь готов принять гонца…

Куда шагнешь, ведун?

Опушки леса не было. Деревья стояли стеной и когда Оламер вышел из-под их сени, оказался на краю обрыва. А под кручей плескался океан. С детства знакомая бесконечная гладь уходила к горизонту, где солнце ныряло в расплавленное золото воды. Лес на обрыве стоял такой же густой, как и в чаще. Даже на отвесной стене кое-где росли кусты. За них Оламер цеплялся, когда начал спускаться к воде. Он очутился в знакомом Прибрежном мире, и сердце радостно колотилось…

Спустившись к кромке воды, он почуял неладное. Океан, возле которого он вырос, был другим. Оламер чувствовал, что перед ним другая Великая вода. Она наполнена жизнью, мощью, но в ней другое начало…

Ведун присел на корточки, окунул тыльные стороны ладоней в воду и сосредоточенно замер. Он слушал океан и вопрошал его. Но океан не принял вопроса. Вода откатилась от рук ведуна и обнажила каменистое дно. Оламер всмотрелся в отступающую воду и крикнул ей вдогонку:

– Я ношу в себе твою тайну, отзовись!

Но океан молчал. Оламер снова крикнул:

– Дай мне понять тебя! Я верну твою тайну!

Но и в этот раз океан промолчал. Отлив обнажал все более широкую полосу дна и Оламер шел следом за водой, в надежде, что сейчас океан покажет ему что-то, что поможет наладить разговор. И не ошибся. Вода откатывалась назад, а в углублениях между мокрых камней, трепыхалась неосторожная рыба, пережидали отлив моллюски… Все это было знакомо Оламеру. Он искал знак, который помог бы понять чужую Великую воду.

За большим камнем что-то блеснуло. Оламер подошел к валуну и заглянул под него. Пока нагибался, что-то блеснуло снова, но когда наклонился, то ничего не увидел: только мокрая галька дна.

Он выпрямился и снова начал нагибаться медленно, не сводя глаз с камня. Примерно на середине наклона опять что-то сверкнуло. Оламер замер и присмотрелся к точке на камне, которая сверкала под лучами солнца. Издали ее можно было принять за вкрапление слюды, но он-то знал, что слюдяные блестки не могут вызывать такого сияния. Он заметил сверкавшую точку, наклонился над ней, в надежде рассмотреть ее более подробно. Сверкающий глазок в серой массе камня. Другой бы и внимания не обратил… Но Оламер знал тайну своего океана и надеялся, что подводная жизнь другой Великой воды мало отличается от знакомой ему… Потому и всматривался в сверкающий глазок с особым вниманием. Но искорка погасла, и сейчас он видел только прозрачный кусочек на серой поверхности валуна.

Он гладил его, пытался через него вниманием проникнуть в камень, но всякий раз натыкался на преграду и отступал. Даже его внимание, не имеющее материальной сущности, не могло проникнуть внутрь каменной глыбы. Это и заставляло Оламера снова повторять свои попытки. Не прост, оказался камень, очень непрост. Но сколько Оламер ни старался, камень лежал молчаливой громадой и не открывался перед ним. А потом начался прилив. Вода стремительно прибывала и Оламер начал отступать перед нею. Но шаги давались трудно, словно ноги вросли в дно, и всякий раз приходилось отдирать их с трудом. А после нескольких шагов к берегу, он и вовсе остановился. Стоял, как приклеенный ко дну и не мог сдвинуться с места. А вода прибывала… Вот она закрыла лодыжки, поднялась до колен… Оламер попытался оторваться от дна, но океан удерживал его крепче любого силача. И он понял, что его зов услышан. Но океан решил просто забрать его, вместе с тайнами. Что проку было кричать о них, когда сейчас все его знания канут в воду и жизнь остановится.

Он еще дергался, пытаясь высвободиться, но сил не хватало, и он смирился… Не ждал такого конца, но видно Великий Джянга так распорядился судьбой ведуна… Смерти он не боялся, тяжело было сознавать, что не успел выполнить завещанное матерью… Но превыше ее Воли, была Воля Джянги. Ослушаться ее не мог никто, даже мать…

Вода поднялась до горла, сдавила грудь, и дышать стало трудно. Но голова была на воздухе, и Оламер смотрел в бездонное небо, словно хотел напоследок наглядеться на голубую ширь. Он вбирал глазами бесконечность небесной лазури, наполнялся ею, и мысленно прощался с воздухом, солнцем, ветром… Он уходил и перед концом хотел сказать последнее «прости» своему миру… Его приключения, люди-волки, народ Бури, Овела в стране легенд – все отошло далеко, и он ни о чем не думал. Он просто вбирал в себя синь неба и посвист ветра, сияние солнышка и зелень океана. Еще мгновение и вода скроет его, последним судорожным вдохом втянет он соленую воду, и на том все кончится…

Однако вода больше не прибывала. Она достигла шеи ведуна и остановилась. Прилив кончился, началась пора спокойной воды. Над поверхностью океана торчала голова Оламера, а ноги были прилеплены ко дну. Он чувствовал, что его тела касаются какие-то щупальца, любопытные рыбы тыкаются мордами в него, но ничего не мог поделать. Вода так плотно сдавила тело, что не только ноги замерли в неподвижности, но и руки отяжелели, и он не мог пошевелить ими. Даже дышалось трудно… А волны, набегавшие на берег, окатывали его голову, и он в промежутке между ними только успевал вдохнуть порцию воздуха.

По опыту жизни возле океана он знал, что приливы и отливы чередуются, но между ними много часов и он понимал, что продержаться не сможет. Палящее солнце сверху и знобящий холод океана снизу… Они вдвоем убьют его. И потому минутная радость оттого, что дыхание сохранилось, прошла. Похоже, выхода у него не оставалось…

Время тянулось очень медленно. Казалось, что он простоял в воде целую вечность, а солнце только чуточку сдвинулось над линией горизонта. Он снова попытался оторвать ноги от дна, и почувствовал, что хват океана стал еще крепче. Совсем недавно он мог сгибать колени, а сейчас ноги окаменели и стали как два прямых столба. И оцепенение поднималось по телу вверх… Темное отчаяние заклубилось под сердцем. Он чувствовал черный туман и понимал, что в последние мгновения не сможет противостоять ему. Тот захватит волю, мысль, погасит искорку жизни и утащит в свои дали. Как погибали герои? В преданиях говорилось о том, что они умирали с улыбкой на устах… Да разве в ней было дело? Важнее не допустить в сердце мрак отчаяния. Погибшим в бою было проще: удар противника – и ты уже на другой стороне жизни. А здесь Оламер понимал, что уход будет долгим и отчаяние тела может раздавить его волю, сомнет ростки Света, пробивающиеся в душе…

Возникла мысль: «Ты знаешь тайну океана… Сделай так… Ты же ничего не теряешь…» Он отогнал ее. Сейчас сознанием владело одно: он умирает, и должен страдать, мучиться, до последнего вырываться из липких объятий смерти.

А сквозь телесную панику пробивался внутренний голос: «Смерть будет, если ты продолжишь метания… Не хватайся слабыми ручонками за свое телесное существование и смерть отступит… Ты можешь… Поверь!»

Голос внутри уже гремел: «Умираешь не ты, погибает тело! Ты-то остаешься, ты на пороге свершений, не останавливайся!

Телесный ужас отступил и Оламер почувствовал внутреннюю готовность. Не к чему-то конкретному, но готовность к действию… И вспомнил тайну океана… Он заставил кожу открыться навстречу воде. И ощутил, как океан проникает в него, заполняет тело, растворяет кожу, мышцы, кости и освобождает сокровенное внутри. И его мысль, освобожденная от телесных пут, устремилась в глубины океана. И соединилась с его душой.

Что пережил Оламер, сказать трудно. Полет, сияние, возвращение домой, прикосновение к родному… Все было в его ощущениях… Но главное, он понял, что Великая вода приняла его и доверяет ему…

Внимание вернулось из глубин, и он почувствовал, что в теле происходят необычные изменения. Стоило утихнуть телесному отчаянию, как начались трансформации, которые приспособили тело к жизни в воде. Он чувствовал, что по обе стороны головы, от висков до шеи, мерно колышутся жаберные крышки, и дыхание стало ровным, размеренным. Сердце еще взбрыкивало, но это от неожиданности. Он и не предполагал, что сможет чувствовать себя в воде словно рыба. А жаберное дыхание поменяло и взгляд на воду. Сейчас Оламер понимал, что вернулся в родную стихию и только высунул голову наружу, чтобы посмотреть на неведомый мир. А в глубинах все было ясно и знакомо…

И он нырнул… Ушел в родные глубины, чтобы не травить себя наружным воздухом. Погрузился в темную глубину и поплыл на зов души Великой воды…

Новое состояние было упоительным. Он переживал восторг возвращения домой. Ловкое мощное тело уверенно двигалось в воде и уходило в глубины. Душа океана звала его, и он стремился к ней…

И снова увидел сверкающую точку. Она стремительно росла, раскрылась перед ним, как воронка и втянула ведуна…, исчезли жабры и Оламер снова задышал грудью. Но тело оставалось похожим на рыбье. Длинное, ловкое и сильное, оно стремительно двигалось в сверкающем тумане и проваливалось в неведомые глубины …

Потом пропали ощущения тела, движения, полета… Была просто тишина и темнота, в которой вспыхивали и гасли искорки света. А следом началось пробуждение. Оламер чувствовал, что в нем просыпается кто-то огромный и величественный. Ведун Прибрежного мира по сравнению с ним казался крохотным муравьишкой. И все же это был он… В нем сочетались ведун и некто Великий. А вокруг по-прежнему была тишина и только колючие искорки света вспыхивали то тут, то там… Одна звездочка вспыхнула и больше не угасала. Ее свет стал устойчивым, ровным и она стремительно приблизилась к Оламеру. Сначала это была малая искра света, потом она превратилась в сгусток сияющего пламени и почти сразу же распахнулись врата. Оламер замер на пороге. Его тянуло в раскрывшуюся сияющую бездну … Свет приглашал его, но что-то внутри удерживало от последнего шага.