Шурави советские. Записи военного контрразведчика

Селин дал команду разыскать Кубатова и срочно выехать нам вместе в город Фрунзе, прихватив тревожные чемоданы. Я, в свою очередь, распорядился найти Кубатова и вызвать его по тревоге в отдел. Сам позвонил командиру инженерного полка подполковнику Воронову Леониду Георгиевичу и попросил прислать машину для поездки в город Фрунзе. Он удивился такой спешке, но дежурная машина была подана через десять минут. Я вернулся домой, объяснил ситуацию Светлане, взял тревожный чемодан и через десять минут уже был в отделе. За годы работы в КГБ я привык к таким вызовам, поэтому ничего особенного в этом не увидел.

Прибежал Кубатов, я ему вкратце изложил суть, сели в машину и поехали во Фрунзе. По дороге гадали, зачем мы понадобились Селину, так как нас редко привлекали для работы в других гарнизонах, ибо у нас была развернутая учебная дивизия и своих проблем было достаточно. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять.

Через два часа мы были в отделе во Фрунзе, но Селин уже был дома. Я позвонил ему и доложил, что мы прибыли, команда была располагаться в отделе и быть готовыми к шести утра к выполнению задачи, которую он завтра и поставит. Спать нам приготовили в кабинете заместителя начальника, и мы, поужинав, легли спать.

В пять часов утра нас разбудил дежурный, и к моменту прибытия Селина мы уже были в его кабинете.

Селин не торопился, он внимательно нас рассматривал, затем всех расспросил о делах семейных, о состоянии здоровья и так далее.

Селина я знал еще по службе на Дальнем Востоке, когда после окончания 311-й школы КГБ пришел к нему оперуполномоченным в Особый отдел Спасского гарнизона. Службу Алексей Константинович начинал помощником оперуполномоченного Смерша в годы войны, освобождал Китай, работал в Харбине, имеет много государственных наград. Окончил Высшую школу КГБ. Проработали мы вместе три месяца, и он уехал на повышение в Среднеазиатский военный округ. И вот, встреча через десять лет. Но он такой же энергичный, подвижный, с юмором.

Слушали его внимательно, записывать ничего не полагалось, для этого есть память, которую постоянно тренировали.

– Задача, которую предстоит решать, товарищи офицеры, несложная, вы такие решаете у себя на объектах каждый день. Предстоит подготовить мотострелковый полк, дислоцирующийся в городе Ош, к учениям в условиях зимы на незнакомой местности. Для этого в каждом батальоне будет работать оперуполномоченный, а для Дуюнова, Башкоева, Пономарева нагрузка будет побольше.

– Как долго это продлится? – задал вопрос Башкоев.

– Около месяца.

– Когда выезжаем?

– Прямо сейчас.

В уазики загрузили наши вещи, сухпай, воду, и через полчаса мы уже двигались в дальний гарнизон. В первой машине ехали Селин, Кубатов, Башкоев, во второй – я, Пономарев Александр и Елизаров Александр. Их я не знал до этого, так что пришлось знакомиться по дороге.

Дорога в город Ош лежала между перевалами, высота которых – более 5 000 метров над уровнем моря, да и вообще-то, на улице декабрь. Мы это почувствовали сразу, как начали подъезжать к перевалу Сусамыр. Холод такой, что не знаешь, как сесть или лечь, чтобы не замерзнуть, да и одежонка наша была не по сезону – ну не думал никто, что придется ехать по горам. Даже и не знаю, как бы мы выжили тогда, если бы не было с собой родимой водочки, которую мы не забыли положить в тревожный чемодан, а это мы никогда не забывали. Но все хорошее быстро кончается, и до приезда в город Токтогул мы все же замерзли, а туда свыше 300 километров. Дорога по перевалу шла серпантином, скорость – не более 10 км/час, так что мы приехали в Токтогул около часа ночи, надо было переночевать где-то и утром снова в путь. Селин подъехал к какой-то гостинице – это развалюха одноэтажная, долго стучали, открыла заспанная киргизка, спросонья не понимающая, откуда взялись эти военные, да и не знающая русского языка. Выручил Кубатов, объяснил что-то, и нас впустили в дом. Там такая же холодрыга, как и на улице, только не дует, и снова встал вопрос: чтобы выжить до утра – нужна она родимая, водочка! А где ее взять в час ночи? Конечно же, только у местных жителей. А кто может с ними общаться? Только Кубатов. Вот тогда мы его и зауважали. Но зауважали и Селина, который вез с собой целый ящик коньяка и в эту трудную для нас минуту выделил нам пару бутылок. Я до сих пор ему за это благодарен, иначе замерзли бы мы или заболели, что было явно некстати. Короче, выжили и утром поехали дальше.

К вечеру проехали оставшиеся 350 км, и вот он – город Ош. Я там до этого не был. Город стоит в горах, дороги извилистые, узенькие, но областной центр. Думали, приедем, отдохнем, но не тут-то было. По приезде сразу же была объявлена тревога и началась работа.

Полковник Селин представил нас офицерам штаба корпуса, которые прилетели в Ош самолетом, офицерам полка, прибывшим по тревоге, поставил нам задачу, и мы приступили к работе.

Особый отдел КГБ СССР по 40 общевойсковой армии.

Все Начальники Особых отделов КГБ , заместители,

сотрудники штаба отдела. Я третий справа.

Май 1983 года, Кабул, Афганистан

Командиром полка был подполковник Кудлай, начальником политотдела – майор Архангельский, заместителем командира полка – майор Арутюнян, которые очень помогали нам в работе.

А работа нам предстояла специфическая, какую я ни до этого, ни после этого не выполнял. Необходимо было за несколько дней проверить весь личный состав полка, дать заключение по каждому солдату, прапорщику, офицеру на его благонадежность, отвести всех, на кого был хоть какой-нибудь компромат, а главное – в каждом подразделении навербовать секретных сотрудников (в народе – агентуры), и такое количество, какого нам и не снилось.

Мне в обслуживание были переданы один батальон и артиллерийский дивизион, а это более тысячи человек.

Командир батальона капитан Нестеров Валерий – невысокого роста, подтянутый, собранный – мне сразу понравился знанием личного состава, умением ориентироваться в обстановке и видеть перспективу. Мы договорились о том, что соберем командный состав батальона у него в кабинете через полчаса, а за этот период набросаем план первоочередных мероприятий по подготовке батальона.

Валера закончил Академию им. Фрунзе, батальоном командовал около года, так что проблем в ознакомлении с его подчиненными у меня не было. Характеристики сжатые, точные, в чем я впоследствии убедился.

Задача офицерам, прапорщикам, сержантам была поставлена. Посыпались вопросы – зачем, куда, почему, когда и так далее.

Я остановил любопытных и сказал, что они напрасно задают столько вопросов, так как отвечать на них нет необходимости – каждый из них за свою службу столько раз готовил свои подразделения к подобным мероприятиям, что должен был уяснить одно: приказ надо выполнять, а вот как лучше выполнить – это уже другое дело, на этом мы и сосредоточим внимание сейчас и потом.

Смотр батальона мы провели через два часа. Внушительно выглядело боевое подразделение, вытянутое в походную колонну – БМП с боекомплектами, солдаты, сержанты, офицеры в полевой форме, перетянутые ремнями, в касках, с оружием, противогазами.

За что я люблю армию – так это за мобильность, за способность быстро, без демагогии решать все поставленные задачи, за готовность личного состава действовать по любой вводной в незнакомой местности, в любое время суток, за ее высокий идейно-политический настрой, за взаимовыручку и за многое другое, без чего она не называлась бы школой жизни. Я бы сказал – академией жизни.

Не все соответствовало на тот момент в батальоне требованиям марша, и нам пришлось потратить некоторое время на то, чтобы одеть солдат и офицеров в зимнюю одежду, подготовить технику к действиям в условиях холода, пополнить запасы боеприпасов, питания, оформить походную агитацию, доукомплектоваться личным составом до полного штата, заменить больных и многое другое.

Смотр полка показал, что командир полка и его подчиненные потрудились неплохо. Часть готова к выполнению любой задачи.

Но у нас были другие задачи – убрать из полка всех нарушителей дисциплины, лиц, имеющих родственников за границей, судимых, проходивших по нашим материалам. Таким образом, из полка было отсеяно около сотни человек. Но надо было развернуть полк до штатов военного времени, а это значит призвать на службу более 2 000 человек. Выловили всех приписников в Оше, Ошской области, Таджикистане, но нам работы прибавилось на круглые сутки – ведь всех призванных надо было проверять по полной программе так же, как и остальных. Работа кипела день и ночь, пальцы сводило от ручки и бумаг, от печатных машинок и беготни от полка до УКГБ по Ошской области, где велась проверка.

Призвали и стариков, и молодых, работающих и тех, кто учился, даже нескольких только что уволенных из армии и ставших на учет в военкоматах. Словом, выгребли всех, кто мог стоять на ногах и носить оружие. В расчет не бралось ничто – ни отсрочки, ни болезни – в общем, ничего того, что сейчас принимается в расчет. Надо, и все. Но среди них необходимо было еще и агентуру приобрести, а это вам совсем другая работа, и поэтому мы падали с ног, но делали то дело, которому учили уже нас – оперработников. Они меня только и поймут. Ту работу, на которую отведено полгода, надо было делать за два-три дня, причем на связи у каждого оперуполномоченного должно было быть по 55 – 60 негласных помощников. Задачу мы, конечно, выполнили, но качество помощников было, мягко говоря, нулевое. Ведь их же надо было учить, а времени на это как раз и не было, и можете представить, что делал потом оперработник, у которого они были на связи. Да ему впору было повеситься от таких помощников. Это я сам потом на себе испытал.

22 декабря в четыре утра полк был поднят по тревоге. Быстро, без суеты батальоны вытянулись в походную колонну.

Задачу на марш ставил командир корпуса. Слушали затаив дыхание. Предстояло совершить марш через горные перевалы Киргизии и Таджикистана (а их высота была более пяти-шести тысяч метров над уровнем моря, да и зима ведь была на дворе) и прибыть к месту учений в город Хорог Горно-Бадахшанской автономной области Таджикской ССР. Расстояние – более 1 250 километров, тем более что и техника наша порой дышала на ладан. По этой причине не шел на учение танковый батальон, где были допотопные танки, БМП не первой свежести. Единственное, что не подвело – это автомобильная техника, но ведь это был полк на БМП, а это 90 штук, на дизельном топливе, нагруженные под завязку – снаряжение, боеприпасы, дрова, палатки, да и другая поклажа, которую загрузили запасливые прапорщики и солдаты. БМП были похожи на навьюченных верблюдов, не лучше выглядели и ЗИЛы, ГАЗоны, КамАЗы и прочая техника.

Таких маршей не совершала ни техника, ни люди, не было прецедента в вооруженных силах СССР. Мы были первыми и, наверное, последними.

Не до каждого, очевидно, дошел смысл задачи, но думаю, у многих родились вопросы: «Выдержу ли я такие испытания? Как поведет себя техника? Все ли я сделал для того, чтобы она не сломалась? Есть ли запасные части? Хватит ли квалификации осуществить срочный ремонт в экстремальных условиях?»

Ответ на эти вопросы дал марш. Команда по машинам раздалась, как всегда, неожиданно, все бросились по местам, и через несколько минут мы покидали обжитый гарнизон.

Грохот боевых машин разбудил предутреннюю тишину города Ош. Залаяли собаки, многие жители включили свет в домах, вышли на улицы, где двигалась многокилометровая лента машин.

Дорога петляла между горами. Это исторические места: здесь много веков назад шел со своим войском Александр Македонский, здесь живут потомки его воинов. Таджики с голубыми глазами выделяются среди своих черноглазых соплеменников и ростом, и другим овалом лица.

С интересом всматривался я в эту местность, не приходилось видеть этих высоких пиков гор, речек, кишлаков, примостившихся почти у обрывов, таких оборванных и худых людей, живущих в ХХ веке в глинобитных мазанках. Я еще не видел Афганистана.

Впечатление было сильным, так как до этого я служил на Дальнем Востоке – на Сахалине, в Приморье, Забайкалье, Сибири. Но там природа не такая суровая, она кормит и поит людей, а здесь – горы, камни и почти нет растительности. Каким мужеством должны обладать живущие здесь люди, если им каждый день приходиться бороться за свою жизнь?

Мы вскоре на себе почувствовали силу здешней стихии – пошел снег, подул ледяной ветер, не видать ничего, продувает насквозь. Пришлось новенькие полушубки надеть задом наперед, на грудь положить шапку – и все равно было холодно.

Спустившись с одного перевала, попали в долину, где нестерпимо светило солнце. Глаза начали слезиться, у некоторых появилась куриная слепота, по этой причине нескольких механиков-водителей пришлось срочно заменять на призванных из запаса, отчего темп движения стал совсем не плановым.

Странно повела себя и техника: не тянут двигатели, дымят и только, скорость упала до 5 км/час, колонна растянулась на многие километры. На высоте оказалось, вода кипит при 80 градусах, и пришлось срочно менять технику вождения, больше оборотов двигателя, чтобы он охлаждался за счет работы вентилятора.

Но проявилась еще одна наша беда: наш солдат все делает хорошо только тогда, когда рядом стоит командир. Мы ведь с собой везли технику на прицепе – пушки, контейнеры с продуктами и так далее. Необходимо было так их закрепить, чтобы они в пути не оторвались от тягачей, но произошло как раз все наоборот: оторвалась бо?льшая часть контейнеров с продуктами, несколько гаубиц Д-30 – в общем, уже в начале пути мы имели небоевые потери.

В такой обстановке мы двигались сутки, преодолели свыше 300 километров, остановились у поселка Сары-Таш. Кругом снег, холод, хочется спать, кушать, но надо осмотреть технику, заправить ее, оборудовать палатки для сна, организовать караульную службу и многое другое. И только потом и самим отдохнуть.

На отдых было дано только шесть часов. Затем снова команда: «Подъем, по машинам и в путь!» И тут снова проблемы. Заправили наши машины соляркой вечером, а утром многие топливные насосы БМП просто разорвало – в солярке была вода. Началась разборка с прапорщиками – когда меняли летнюю солярку на зимнюю и меняли ли, почему не следили за ее плотностью и так далее. Пострадали машины в основном 3-го батальона, командиром которого был майор Лев Рохлин, заправлявшийся в последнюю очередь. Доложили командующему округа, вылетели на вертолетах ремонтники и следователи прокуратуры, а мы продолжали путь вперед.

Дорога пошла вверх и вверх. Стало не хватать кислорода, начала кружиться голова, и появилась какая-то слабость. Дорога – серпантин, посмотришь вниз – БМП как спичечный коробок, только дымок вьется. Добавьте сюда обжигающий ветер и представьте, с каким комфортом мы путешествовали по этим диковатым местам. Бедные солдаты Александра Македонского, как я их понимал в эти дни. Техника ломалась, ее оттаскивали на обочину, ремонтники принимались колдовать над ней, и через какое-то время она вновь присоединялась к колонне.

Так прошел еще один день. Движение продолжалось и ночью. Под утро колонна подошла к кишлаку Мургаб. Это уже был Таджикистан. Нас встретили коллеги из Особого отдела погранотряда, и пока личный состав размещался на ночлег и приводил технику в порядок, мы поехали к ним в отдел. Мургаб – это на границе с Китаем, через хребет – Китай. Высота – более 5 000 над уровнем моря. Стояла относительно теплая погода, но высота… Ходьба с трудом, сердце останавливается, а как хотелось спать, не передать.