Ювенилия Дюбуа

Вспоминается тот день «Х». Куча незнакомых людей. Все нервничают. Трутся рядом, но почти никто ни с кем не разговаривает. На тот момент мои ладошки не просыхали. Во время экзамена по рисунку кисти буквально ходили ходуном. Чтобы нормально вести линию, приходилось левой рукой держать правую. Мучительных два академических часа.

Через полчаса сразу живопись. Простенькая постановка: чайник, яблоко и ложечка на синей драпировке. Мелочь, но тогда была проделана гигантская работа. Какой соблазн бросить взгляд на чужую работу, особенно на палитру. Украсть «волшебную формулу», но в тоже время осознание, что руки-то человека ты не в состоянии spizdit`. Сколько нервоза, пока вошькались внизу в ожидании результатов. И какая радость тогда меня постигла, когда по баллам я оказался на третьем месте.

Определённые успехи усыпляют реальность. Тогда мне думалось, что я начну совсем другую жизнь. Я думал, успех у меня в кармане, что я начну ходить в кружок игры на гитаре там, буду активным студентом, но лоск фантазий быстро сполз. Реальность оставила только усталость, да пресыщенность. А с приходом опыта и тот факт, что всё это полная huita.

Иду по заснеженным дорогам, кончики пальцев замерзают. Зато мысли в голове становятся ясными. Организму становится не до сна. Дома меня ждёт мама. Она нальёт мне большую тарелку борща и напоит чаем. Мне тепло и уютно.

У меня есть неприятный такой грязный секретик. Буквально небольшой, очень короткий фрагмент такой. Он связан с порочной натурой человека, который убирает в себе границы, полностью отдаваясь течению.

После пьяной попытки [ЦЕНЗУРА] с собой (и раз я сейчас базарю, то попытка явно оказалась неудачной), я пришел к выводу, что раз моя жизнь ценна ровно настолько, насколько не ценна, то логичней будет заняться неким экспериментом. Определённые предпосылки к порочности во мне были всегда. Я много чего вдыхаю, закидываю на язык, употребляю, и я просто О-БО-ЖА-Ю trahat’sya со всеми юбками без разбора. В придачу у меня обострился sexogolizm, который вынуждает постоянно заниматься самоудовлетворением в виду отсутствия необходимой дырки.

Немного отходя от главной темы хочется заметить, что, чем больше ты понимаешь мир и эту жизнь, тем больше у тебя начинает ехать крышняк. Самая прекрасная жизнь – дурака. Говорю это абсолютно искренне без сарказма. Готов поставить голову на отсечение.

Когда ты дурак – всё ясно, как день. Твоя жизнь полностью распланирована. Ты рождаешься, учишься, снова учишься, заводишь жену, детей. Дальше идёт незамысловатая схемка работа – дом – работа – дом, выплачивается ипотека за квартирку, берётся новая на машину. К пятидесяти годам тебя повышают, дети подросли, смерти ты не боишься, потому что бог устроит тебе чистый праведный кайф. Да. Жизнь в построенных рамках иллюзий – прекрасна. Я часто жалею о том факте, что я не конченный болван в галстуке, который является покорной вошью в лобке системы.

Когда ты начинаешь задавать слишком много вопросов, то появляются ответы, создающие ещё больше вопросов, и так до бесконечности. Прости матрёшка, но я тебя упомяну с предлогом «как», так как ты отображаешь суть абсурда. Все эти ответы и вопросы зацикливаются по кругу, не в силах уже остановиться. Ты попадаешь в лимб, где медленно сходишь с ума, предаваясь порокам и разврату.

Так вот, в какой-то момент я слишком сильно разошелся. Был не в себе. Решил, что раз жизнь у меня одна, то и пробовать нужно всё. Мне захотелось примерить на себя роль [ЦЕНЗУРА]. Так сказать: стать журналистом своего любопытства, прокрасться в логово иной, запретной жизни и понять, каково это?

Не теряя времени, начал более плотно общаться с одной девкой, которая ещё та shluha. Она стала проходным билетом в тайную [ЦЕНЗУРА] жизнь.

Я невзначай навязался потусоваться с ней и её другом (у этой дамочки большие связи угнетёнными chmirami). Во всякие такие клубы я не ходил, да не пошел бы. Но погулять втроём – вполне безопасная затея.

То был обычный her, моложе меня, но чуть повыше. В первую прогулку мы просто выпивали и угорали. Я нашел его в сети, начав написывать незначительный вздор.

Как-то раз он написал мне, что сейчас выползет из ванны и двинет вечером гулять с взрослым мужиком. Ещё он добавил, что это их первая встреча и пойдут они гулять в лес, фактически ночью. Последняя приписка: [ЦЕНЗУРА]. Кстати, по итогу мечта этого больного ублюдка сбылась. Я начал выпрашивать подробности. Дорогие присяжные, вы не подумайте, меня не возбуждали услышанные истории. Я верен женским kiskam, но полуподпольный мир очень интересен. Одно дело знать про [ЦЕНЗУРА], а другое дело слушать истории от реального человека. Вот ты ему жмешь руку, а вот какой-то мужик уже [ЦЕНЗУРА] его в лесу!

Интерес сохранялся на прежнем уровне. Я всё также был натуралом, которого манила бумажная история опасной связи. В один из дней интерес немного незаметно перерос, я поцеловался. Один раз. Было волнительно, но не так, чтобы приятно. В тот момент я заигрался в тайного агента, да ещё был ужасно пьян. После была маза [ЦЕНЗУРА] прямо в подъезде, но я вежливо отказался, сославшись на то, что мне стрёмно.

После этого случая я начал всё меньше и меньше поддерживать общение, пока окончательно не забросил страницу в чёрный список.

Вся эта неэротичная история быстро бы забылась, выветрившись из моей головы, но случилось непредвиденное. Ваш дорогой друг запал на очередную юбку, которая оказалась шизанутой kiskoy.

Она была хороша собой. Невысокая, с упругой попкой. Большие глаза, стрижка такая типа под каре. Blyadsky чекер всегда обрамлял её шею. Носила она преимущественно короткие юбки, даже зимой. Я заприметил ее, будучи на втором курсе. Тогда я часто посещал общую столовую, и этот аппетитный кусок безумия всегда был где-то рядом со своими подругами. Я жадно пилил её взглядом, пытаясь уловить взгляд ответный, что, собственно, и происходило. Наше сближение происходило достаточно долго. Мы ходили вокруг да около, приманивая друг друга. Два охотника без жертвы – достаточно сложная задача. Никто не хотел брать на себя подобную роль, поэтому, буквально телепатически, мы неосознанно (ли?) выбрали жертву.

Статус «жертвы» присвоился той самой подруге, которая меня знакомила со своим другом. Так уж вышло, прости. Я снова начал активно общаться с этой suchkoy, и под предлогом нашей великолепной дружбы – мы начали проводить очень много времени вместе. В это же самое время М. (так зовут сумасшедшую) начала приглядываться к моей подруге, проявляя интерес. Очень скоро она даже ей написала. У них завязалась беседа ни о чем, но главное было другое: случился контакт. Я сразу смекнул, моя подруга легко повелась на обаяние М., она [ЦЕНЗУРА] в эту dryan’uyu девчонку. Появился повод сделать мне «дружеский выпад».

Я узнал, что М. танцовщица на курс старше. На больших переменах я начал зависать в обособленных коридорах, где у всех этих пляшущих ребят проходили пары. Я подолгу сидел и рисовал. Моя приманка вскоре клюнула. Из-за угла появилась М. и с интересом, присев рядом, начала изучать каракули.

Завязался разговор. Он был достаточно поверхностным, даже слишком. В какой-то момент я резко заявил ей, что мне нужно поговорить с ней насчёт моей подруги. Она была заинтригована, поэтому я предложил встретиться вне стен учебного заведения, где можно будет спокойно посекретничать.

М. сразу предложила увидеться, вместе прогулявшись в сторону её дома. Я согласился. Процесс шел слишком гладко и быстро. На мгновение я даже испугался, но только на мгновение. Мы договорились встретиться в холле после четвёртой пары.

Следующие десятки минут я провёл с подругой, которой рассказывал, как я хорошо всё придумал выяснить и открыть [ЦЕНЗУРА] М. через третье лицо (то есть меня). Наивная девочка была несказанно рада, что у неё такой хороший друг.

Как и было оговорено, с М. встретились в холле, вместе выдвинувшись в сторону её дома. Городок у нас не такой большой, я не был удивлен узнав, что она живёт неподалёку от меня, всего в двух кварталах.

Мы шли не особо быстро. Начиналась прелюдия. Я много спрашивал про неё: чем живет, сколько лет, как она пришла к хореографии, да и вообще, что к чему? М. охотно рассказывала. Вообще, вот моё личное наблюдение, у молоденьких девчонок, да и скорее парней, которые как-то взаимодействуют со сценой – чувство артистичности не проходит и в обычной жизни. Они ВСЕ ОЧЕНЬ ЭМОЦИОНАЛЬНЫ. Я не говорю, что это плохо, просто для такого зануды как я – это в новинку.

Мы доходим до её дома, поднимаемся на её этаж и выходим на общий балкон. Там стояло два тёплых мягких диванных кресла. Бесконечная болтовня продолжилась. Я уже и забыл для чего я здесь, правильно: творить полную huynyu.

Когда мы стояли неприлично близко друг к другу, я сказал ей; сказал на одном дыхании, что моя подруга [ЦЕНЗУРА] в неё и [ЦЕНЗУРА] её. Она постаралась состроить удивление и смущение, но я знал, что она лжет. Она играла, но мне было наплевать.

М. начала кокетничать, говоря в стиле: «Она что, прям [ЦЕНЗУРА] меня? Она что, прям и [ЦЕНЗУРА] меня хочет?» На вопросы моя голова утвердительно моталась, внимание же следило за её пухлыми губками. Тут она неожиданно вытащила из моего рта сигарету, начав целовать. Неожиданно так впилась в меня, запустив язык глубоко в рот. Я потерял бдительность и стал жертвой. Хотя, если подумать, этого только я и жаждал – сексуального сближения. Мы ещё долго разрывали друг друга, я давно словил эрекцию, и эта стерва посмела нежно поглаживать мой hui, да так, что я чуть не закончил в трусы.

Вот вам личное наблюдение: мне кажется, М. возбуждалась на противопоставленных пороках. Ей нужен был постоянный бунт с искрой.

За неделю такого общения я достиг больших успехов. Чем больше я говорил про свою подругу, тем больше она лезла ко мне в трусы. Мы начали с петтинга на балконе, а закончилось тем, что она брала в рот, пока я читал ей стихи собственного сочинения.

В какой-то момент мотивация в виде одной [ЦЕНЗУРА] пропала (к слову, они действительно начали [ЦЕНЗУРА]), но мы не переставали видеться. Для получения желаемого разрушительного кайфа, я придумал крайнюю меру: сказал, что [ЦЕНЗУРА] в одного парня, и что он учится у нас.

Да, дорогие присяжные, на что не пойдешь ради потрясающей ebli с роскошной девушкой! После заявления интерес ко мне снова разжёгся. Когда она узнала кто это – то сразу же схватила меня за din-don. Мы заперлись в комнате её бабушки и viebaly друг друга до полубессознательного состояния. Дальше уже она примерила на себя роль связной, начав налаживать общение с тем [ЦЕНЗУРА]. К моему сожалению, он оказался заинтересован, и мне предстояло более личное общение. Я продолжал играть роль [ЦЕНЗУРА]. Ситуация становилась всё сложнее.

Pidorok отвёл меня в кино, прихватив при этом своих взрослых друзей натуралов.

Пока шел фильм, он [ЦЕНЗУРА] моё бедро. Я молился, чтобы он не [ЦЕНЗУРА] меня между ног. Пришлось отыгрывать роль скромняги, который стесняется [ЦЕНЗУРА], но только ради будущего пересказа М., пока та будет полировать мои яйца.

У нас четверых сложились странные отношения. М. trahalas’ со мной и [ЦЕНЗУРА], товарищ [ЦЕНЗУРА] меня, но trahalsya с моей подругой, а я trahalsya с М. и подругой. И каждый не знал про другого, клянусь. Это был глухой телефон, с которого я дико угорал!

Должен признаться, мне все-таки пришлось [ЦЕНЗУРА], да. В целом ничего криминального, но достаточно мерзко. Я вошел в роль, заигрался, был романтичный вечер. Многие нормальные люди (под словом «нормальные» я имею ввиду гомофобов), услышав это – начнут плеваться, называя меня ebanutym авантюристом. Хорошо, пожалуйста. Зато знайте, что я получил взамен такой маленькой уступки? Я получил двухчасовую eblyu с М. сразу в три дырки в последовательностях, которые определялись случайным образом. После того [ЦЕНЗУРА] свидания М. позволяла делать с собой все, что я только захочу. После подробностей, которые я ей предоставил, она готова была отдаваться сутки напролёт. Больное общество сумасшедших малолеток, взращенное на фанфиках.

Так долго не могло продолжаться. Очень быстро я начал уставать от сложившейся лжи. Начал игнорировать [ЦЕНЗУРА], хоть нечаянно уже и [ЦЕНЗУРА] его в себя. Плевать. Из-за этого М. очень быстро потеряла ко мне интерес, найдя потом мнимый повод для нашего расставания.

В какой-то момент вся правда вылилась наружу. Каждый узнал про третьего и все мы дружно рассорились. Только я и подруга нашли быстрый способ примирения. Мы встретились для разговора и вместе пришли к выводу, что у нас такая природа – быть blyadyami.

Отсмеявшись и обсудив хитросплетения, где теперь виднелась картина целиком – мы расстались добрыми товарищами, пообещав больше никогда о подобном не утаивать. И хоть главным зачинщиком считаюсь я, мне pohui, я очень рад, что всё закончилось хэппи-эндом. Ещё я был рад, что теперь могу хоть какое-то время пожить спокойно без интриг.

«Блымц» телефона. На часах 23:15. Huli кому надо? Звонит Е.. Говорит, что хочет поотвисать, и что у него есть прикольное der’mo. Чтобы вы знали, дорогие присяжные, Е. – мой кореш, а в придачу торгаш [ЦЕНЗУРА]. Он как бы не тот кореш в классическом понимании, мы не так, чтобы близки. Я даже не знаю, где он живёт и все такое. Он никогда не рассказывал мне о своём детстве, никогда не говорил, есть ли у него родители? Это просто chelik со странностями.

Познакомились мы при странных обстоятельствах. Как-то я стоял в подъезде у Р.. Мы просто болтали о всяком. Домой к нему заходить я не собирался, батёк Р. опять нажрался, начав качать права у стен.

В очередной раз домофонная дверь запищала. Некто зашедший начал кататься на лифте. Нам это точно стало понятно, так как никто из кабины не выходил, но лифт продолжал гонять, останавливаясь на разных этажах буквально на одну секунду. Нам стало до usrahki интересно. Мы точно знали, что на этаже Р. лифт рано или поздно тоже остановится, так как проглядывалась некая логика остановок. Сначала девятый, затем второй; седьмой-третий, дальше восьмой. И вот, наконец, дверь открылась на шестом этаже Р..

В кабине стоял молодой парень (хотя внешность у него непонятная), у которого в ноздрю была воткнута купюра низкого наминала. Когда он увидел нас, то не струхнул, а просто произнёс: «Да вот пацаны, катаюсь туда-сюда, [ЦЕНЗУРА], и мне ahuenno!» А после нажал очередной этаж. Мы с Р. были слегка в шоке. Дико так орнули в голос, не совсем понимая, что здесь происходит. Ну как, понимали, конечно, но подобная дичь случается не так часто лично с вами, согласитесь. Я было хотел на том и забить, но Р. решил doebatsya до парня.

На следующем круге Р. смог уломать его выйти и побазарить. Парень сказал, что он частично под [ЦЕНЗУРА] и [ЦЕНЗУРА]. Затем, не сбавляя темпа разговора, он начал втирать про то, как он со своей сожительницей подсыпает её дочке [ЦЕНЗУРА] в лимонад. Он сказал, что приучает девчушку быть спокойной и довольной жизнью. Мы смеялись, но понимали, что это полное, не смешное der’mo. В каком-то смысле даже трагичное и до usrachki пугающее, но что мы можем сделать? Ещё Е. рассказал о занимаемой им должности госслужащего в местной конторке. Не знаю, насколько ему вообще можно верить хоть в чём-то.

Пора было двигать домой, Е. мне был сначала не очень симпатичен, но я смекнул, что через него можно доставать лекарство. Мы обменялись номерами, и так он стал моим [ЦЕНЗУРА], а затем и досуговым другом.

Как выяснилось при дальнейших встречах, у меня и Е. много общего. Мы оба считали, что живем в иллюзорном обществе, а раз одни навязали свою иллюзии, то почему нельзя жить по своим? Это вполне логичный и честный аргумент. Как и Е., я любил [ЦЕНЗУРА] за то, что можно просто отвиснуть. Мы не сидели на игле; не занимались варкой мяса. Просто оба любили [ЦЕНЗУРА] всё, что жглось, и глотать [ЦЕНЗУРА] различных свойств.

Сначала встречи были чисто деловыми. Я забирал прикол, кидал на карту деньги, и мы расходились. Со временем же начали завязываться более продолжительные беседы. И вот теперь мы имеем то, что имеем.

Когда Е. позвонил, первым желанием было просто слиться. Уже поздно и pizdecki лениво, но желание проветриться все же выиграло тендер. Когда я спросил, где мы встретимся, этот obdolbych ответил, что уже стоит возле моего подъезда. Отлично. Говорю маме, что пойду прогуляться по аллеи, она не против, а даже если и да, то ничего не может с этим поделать. Я стал слишком большим ребёнком…

Е. встречает меня с улыбкой. Он такой же одинокий, как и я. И это главное наше сходство, которое немного, да роднит.

Сразу покидаем пределы моего проживания. Первое правило для асоциальных mudakov: если делаешь какую-то huynyu, не делай её там, где живешь. Поэтому первым делом сваливаем на несколько кварталов в сторону.