Ювенилия Дюбуа

Курю перед входом в метро. Хочется ещё немного насладиться таким прекрасным вечером. Пора. Ныряю в распахнутые двери. Спускаюсь. Одному скучно, да и читать нет сил. Втыкаю наушники, самое время послушать что-то новогоднее. Врубаю Ф.С..

Сажусь в вагон поезда. Двери закрываются, в наушниках начинает играть Let it snow:

Погода на улице ужасна,

Но огонь в камине так восхитителен!

И так как нам некуда пойти,

Пусть идет снег, пусть идет снег, пусть идет снег!

Похоже, что снегопад и он не собирается прекращать

И я принес немного кукурузы для попкорна

Огни потухают

Пусть идет снег, пусть идет снег, пусть идет снег!

Когда мы целуемся на прощание,

Как мне не хочется выходить в эту метель,

Но если ты покрепче меня обнимешь,

Всю дорогу домой мне будет тепло!

На мгновение перед глазами и в голове темнеет, дыхание сбивается, руки немеют, а в ушах возникает ужасный глухой писк. Становится безумно страшно. Не понимаю, что происходит. Моё сердце ломает грудную клетку. Я умираю?

Пытаюсь сообразить, где я. Ещё половина пути до следующей станции. Пытаюсь держаться, обратиться к кому-то strёmno. Тут каждый сам по себе, да и что эти люди сделают?

Проходит вечность. Почти ничего не вижу, в глазах одни колики. Неужели у меня сердечный приступ? Поднимаю руки – всё в порядке.

Открывается дверь. Я очень мутный, наверно со стороны похож на пьяного. Кое-как волокусь к эскалаторам. Боже, какие они высокие, но идти нету сил. Ещё немного и у меня взорвётся мотор. Я в панике. Что же делать? Поднялся. Лавирую на улицу.

Свежо, тяну носом воздух. В глазах немного проясняется, вроде получше, но сердце просто обезумело. Умирать не хочется, ведь жизнь только началась. Мне не столько жалко себя, сколько родителей. Я ничтожество, но они ничем не заслужили горя.

Иду в сторону аптеки, но не решаюсь зайти. Стою. Как назло, навстречу идёт чел с моей смены, зовут его «сынок». Он прётся с девушкой в сторону кинотеатра. Видит меня. Здоровается, спрашивает, что я здесь делаю. Говорю ему «умираю», и что бы он проваливал nahui. Он ещё раз спрашивает, точно ли мне не нужна его помощь? Утвердительно киваю. Пытаюсь придать себе вполне адекватный вид, но ужас в его взгляде и глазах его девушки говорят об обратном.

Лучше не становится. Захожу в аптеку. Тут люди-покупатели. Беру себя в руки, терпеливо стою и жду. Когда все уходят, подхожу к окошку, где женщина постарше. Вежливо и спокойно объясняю ситуацию. Она предлагает мне validol. Учтиво беру его. Мне жарко, стягиваю куртку, присаживаюсь на стул. Мне то становится лучше, то снова бросает в дикий жар. Мой мозг настолько растрепался, что не знаю даже о чём думать.

Родителям звонить нельзя, у мамы и так не самое крепкое здоровье. Разнервничается и может стать ещё хуже, чем мне. Да и чем она поможет за столько тысяч километров? Только зря панику сеять. Р. на работе, да и не ринется он ко мне.

Пишу ангелу. В. – мой последний шанс. Набираю глупость, типа спрашиваю «что делаешь?» Гуляет с сестрой, вышли ненадолго подышать воздухом. Отвечаю, что прикольно так да, привет сестре. Следует встречный вопрос, отвечаю честно, что умираю от чего-то и не знаю, что делать. В. сразу же спрашивает адрес. Она говорит, что скоро за мной приедет. Сначала пытаюсь отговорить её, но не особо настойчиво. Сильная девочка, ничего не скажешь.

Через пятнадцать минут мои героини врываются в аптеку. Сестра В. Вызывает скорую. В. держит меня за руку, успокаивает, просит всё рассказать. Я повинуюсь, вкратце описывая свой день. Она говорит, что я glupiy и безответственный. Ещё она говорит, что со мной всё будет хорошо, и я ей верю. Мне становится даже лучше, рядом с ней я чувствую спокойствие. Теперь сложившаяся ситуация мне не кажется такой патовой.

Её сестра выходит на улицу, возвращаясь уже с фельдшером. Медработник уводит меня в машину скорой. Там сидит очень миловидная пухленькая женщина. Мне задают вопросы. Честно отвечаю. Мне сразу ставят диагноз: переутомление.

Снимается кардиограмма. С сердцем всё хорошо. У тебя, сынок, запредельное давление. Мне дают горькую таблетку и просят страховой, который удачно оказывается во внутреннем кармане.

Пока лежу и рассасываю горечь, со мной разговаривают. Просто общаются на разные темы, мне становится лучше на глазах. Говорят, что я сам загнал свой организм в такой трип. Эта милая женщина-врач все время называет меня зайкой. Успокаиваюсь, но теперь абсолютно без сил. Мой организм выбился, потратил много энергии на стресс.

Мне говорят, чтобы я пришел домой, принял приятный тёплый душ и ложился спать. Никакого зеленого чая, никаких сигарет, только отдых. Ехать ни в коем случае не под землёй на червяках. Я очень благодарен этим ребятам, правда. Не думал, что чужие люди могут быть настолько человечны. Мне очень хорошо типа на сердце. Рассыпаюсь в тысячах благодарностей, покидаю карету.

Рядом с аптекой меня ждёт В.. Я ей улыбаюсь, она улыбается мне в ответ. Всё хорошо. Пересказываю путешествие дословно, делюсь эмоциями. Она рада за меня и говорит, что проводит до дверей дома. Так точно, мэм. Заказываем такси. Конечно, не дешево, но в любом случае лучше, чем спускаться сейчас туда, откуда я чудом вышел.

Подъезжает белоголовка. Садимся сзади. Я говорю В. Слова благодарности, она держит меня за руку. Её пальчики нежно гладят внутреннюю часть моей ладони. Ужасно тянет в сон. Неожиданно начинает побаливать мочевой пузырь. Вспоминаю, что за весь день выпил нереальное количество жидкости, а перед уходом не сходил в уборную.

Наивно полагаю, что смогу дотерпеть до дома, но в эту секунду я слишком самоуверен. Вечерний город всегда перегружен транспортом. Подсаживаюсь на новую измену. Ёрзаю. В. смотрит на меня вопросительно, я только пожимаю губами.

Желание перевешивает приличия. Прошу водителя сделать где-нибудь остановку, чтобы я мог справить нужду. Рассказываю и водителю, и В. всю ситуацию в форме шутки, а сам вот-вот obossus’. Водитель обещает найти мне самый ближайший толчок, с кем не бывает.

Каждая минута превращается в ад. Мочевой пузырь ужасно болит. Спустя десять минут тридцать пять секунд заезжаем на заправку. Кое-как умудряюсь выйти наружу. Иду быстро маленькими шажками. Ныряю в туалет. Mocha выходит медленно и больно, я выпускаю её и плачу. Господи, как же мне плохо. Это продолжается бесконечные две минуты.

Мою руки. Смотрю на себя в отражение. Ужасно бледное лицо, ещё и впавшие глаза. Смотря на лицевой кошмар – обещаю бросить пить. Так больше нельзя. Можно и в могилу раньше времени свести своё жалкое тело и несуществующую душу.

Выхожу, низ живота всё ещё сильно болит. Оставшуюся дорогу едем молча, только рука В. снова меня держит, даруя умиротворение.

Расплачиваюсь с таксистом наличными. За его человечность даю в два раза больше положенного. Таких как ты мало, мужик, спасибо. Идём с В. за руку к моему дому. Поднимаемся, предлагаю зайти в гости, да и вообще поздно, оставайся у меня. Она говорит, что надо подумать. Через минуту она соглашается, ведь я пострадавший, за мной нужен глаз да глаз.

Идём в душ по очереди. Выдаю чистое полотенце. Пью воду, она пьёт чай без сахара. Перекусываем бутербродами с humusom, которые я сделал на скорую руку.

Ложусь с края своей большой кровати. В. выключает свет, проскальзывая рядом. Мы немного болтаем о всяком. Неожиданно для самого себя говорю В., что походу влюблен в неё. Она ничего не говорит, просто нежно целуя меня в губы. Чувствую её тёплое дыхание. Продолжаем целоваться, моё сердце снова ускоряет свой шаг, но рука В. гладит мою грудь, и я в сотый раз нахожу в этом умиротворение. Незаметно для себя засыпаю…

Во всей этой истории есть хорошие и плохие стороны. Во-первых, я узнал, что у меня проблемы с эмоциональным перегрузом. Загнал себя окончательно, теперь нужно относиться более бережно к организму. Во-вторых, В. переехала ко мне. Теперь мы вместе. Я её люблю и всё такое. Первым же делом отказался от всяких приколов. Больше никаких vodnikov, djointov. Даже типа пить бросил, только изредка позволяю парочку бутылок пива, но это очень редкая тема.

Ещё пришлось вот уволиться со склада, потому как я реально zaebalsya. Так вся жизнь может пройти, а я не сдвинусь с мёртвой точки. Кому это надо, спрашивается? Теперь уж точно не мне. Сейчас можно отдохнуть недельку-две и браться за что-то серьезное. За что именно, толком сам не знаю, но движение – это жизнь, иначе никак. А денег на первое время хватит. Такие дела.

Я не верю в карму. Можно сказать, вообще ни во что особо не верю. Так, иногда, когда совсем уж приспичит. Минутная типа слабость любого цивилизованного человека. Все мы, как говорится, грешные mudaki.

Но вот незадача, после всех своих маленьких шалостей я думал, что, наконец заслужил отдых, понадеявшись, что в ближайшее время сюрпризов не предвидится. Открыв глаза после двенадцати часов, вижу под боком свою любимую маленькую женщину. Вроде всё прекрасно. Но стоило взять телефон в руки, как на экране высветилось сообщение от домовладелицы: «Здравствуйте. Извините, что пишу вам так неожиданно. Я думала, что смогу решить проблемы со своей квартирой в центре, но с прискорбием вынуждена вам сообщить, что не смогла. Попрошу вас найти себе новое жильё в течение недели. Если что, то вы всегда можете положиться на мою помощь. Обращайтесь с любыми вопросами».

Blyat`. Покой нам только снится. Недовольно ворчу, вздыхая. В. просыпается, спрашивает, чего случилось? Даю телефон с сообщением. Она очень спокойно реагирует на большие волны. Начинает типа подбадривать меня тем, что мы, мол, и так хотели переезжать из глуши ближе к центру. Это правда, но я не думал, что этот день настанет так скоро.

Иногда я бываю одержим какой-то идеей. Порою мною овладевает зацикленность. Мы идём в душ, чистим зубки, завтракаем. Сразу же начинаю собирать вещи. Вытаскиваю имеющиеся сумки, сортирую одежду. В. смотрит на меня, констатируя мою параноидальность.

К вечеру следующего дня вещи уже упакованы. Самыми последними были сложены книги. За время, прожитое здесь, их скопилось не мало. Плюсом В. привезла свои. Просто так их не утащить. В строительном магазине поблизости от дома покупаю связку коробок, скотч и нож. Литература влезает в шесть квадратных гробиков. В ещё две коробки мы складываем посуду и всякие приколы, типа мёда там, каких-то специй, игрушки из шоколадных яиц и т.д.

Теперь в углу склад из коробок, сумок на колёсах, спортивных сумок в клетку (будто мы торговцы с рынка 90-х), и ещё свалка из толстопузых шопперов. Кроме всего перечисленного имеются рюкзаки с ноутами и прилегающим мелким барахлом.

Остаётся последний вопрос: куда это всё перевозить? За короткий временной отрезок мы не нашли нового съёма.

У меня созревает один плохишовый план. Р. и К. очень удачно собрались почилить в другой стране. Их не будет неделю, а за недавно приобретённым котёнком может присмотреть только близкий человек. Они, конечно, хотели попросить подругу К., но та слилась, это мне Р. по секрету рассказал. Иду на переговоры один. Дарю бутылку вина, наигранно восхищаясь рассказами о предстоящем путешествии. После соблюдённых прелюдий мне официально предлагают поухаживать за пушистым комочком govna.

Ой, да-да, я тронут бла-бла-бла и всё такое. Пока К. отходит posikat`, а может и pokakat`, я вкратце рассказываю Р. сложившуюся ситуацию. Он шепчет мне, что К. может и не одобрить мой план, но кто узнает? Я ведь могу жить у них тайно.

К. заходит на кухню. Р. протягивает своей женщине бокал вина. Лицо у неё немножко покрасневшее, хороший знак. Тем временем я, как-бы между делом, говорю о переезде. Начинаю врать по наитию. Говорю, что жить с В. будем пока там же, но нам очень нужно освободить всю квартиру, чтобы хозяйка могла вернуть залог, на который мы снимем новое жилье, сама квартира типа найдена, поэтому, дорогая К., можно я у вас оставлю свои вещи и буду непременно приходить каждый день, чтобы можно было накормить котёнка и поиграть с ним? К. устраивает такой вариант, всё на мази. Разливаем остатки дешевой кислятины, все счастливы.