Ювенилия Дюбуа

У всех, кто здесь находился больше года, вырабатывалась негласная привычка приходить на такие занятия заранее. Мотивы, разумеется, у всех разные. Кто-то хотел занять самое выигрышное (по его мнению) место, другой хотел занять место рядом с конкретным человеком. Фёдор же приходил всегда заранее, тем самым считая, что именно так он проявляет своё уважение доктору.

Он занял свободный стул между бывшей учительницей и Светой. Так получалось, что оставалось ещё два рядом стоящих стула. Для доктора и новенького.

Неужели главврач пригласил на сегодняшнюю терапию конкретных лиц? Но зачем? Или в Феде снова заговорил его «помешанный Фёдор». Возможно, старые привычки остаются с человеком надолго, тяжело от них избавиться вот так по щелчку. А если говорить про бзики…. Пути сумасшедших неисповедимы.

Вот по приоткрытой двери доносятся два вежливых стука. Стучащая рука распахивает дверь. Арсен Маркович настолько уважает каждую личность, что в собственный кабинет не может войти без этого вежливого «тук-тук». Он тихо произносит: «позвольте присоединиться», ведя за руку молодого парнишку. На вид тому лет шестнадцать, не больше.

Кудрявый, светлый такой барашек на голове. По-юношески гладкий подбородок, тонкие губы, больше похожие на женские, голубые глаза. Если бы не маленький рост (может ещё вымахает?), то внешность у парня могла бы сойти за модельную.

Доктор свободной рукой указал юноше на свободный стул, а затем и сам сел рядом. Представил новенького сам, сказав, что этого талантливого человека зовут Миша.

– Миша поступил в художественный колледж. Сейчас он решил посвятить немного времени внутреннему себе. – Как всегда деликатно и завуалированно озвучил информацию Арсен Маркович, которая означала, что Миша конкретно поплыл головой, и что без вмешательства опытного мозгоправа ему уже не обойтись. – Кстати, назвал я его талантливым неспроста, – продолжил он, – Миша показал мне на своём телефоне рисунки. Для юного ума очень сильные вещи. Кое-кому будет здесь интересно пообщаться с вами, молодой человек, так сказать, о «высокой материи ума» – пафосно подытожил доктор свою вступительную речь, многозначительно козырнув на Федю.

«Всё понятно, вот зачем я понадобился» – подумал про себя Мышкин. Собственно, терапия давно началась. Таков принцип этого золотого человека. Доктор незаметно начинал внедрять самое главное человеческое чувство, без которого сама личность немыслима, а именно: уверенность.

Когда-то и Федя пришел вот таким вот зажатым, даже намного хуже. Миша может хотя бы украдкой поднять свою голову, посмотрев на секунду в глаза другому человеку. Мышкин не мог себе такое позволить ещё очень долгое время, но правильный подход и соответствующие мысли сделали своё дело. Главное, не перенапрячься, чтобы наработанная «кожа» не лопнула в одно неудачное мгновение от чрезмерной сухости.

Не сговариваясь, группа хором поздоровалась с новеньким. Каждый пытался подарить Мише свою добрую улыбку. Девочка Света особо старалась показать себя во всей «духовной красе». Похоже, что Миша ей очень понравился. Это было понятно, так как она на секунду позже начала говорить своём «привет», дабы её миленький голосок явно выделился на финальном аккорде, и Миша смог услышать его, после невольно сосредоточив своё внимание на её фигуре и улыбке. У юноши покраснели щёки.

– Так, ну что, – начал обводить взглядом Арсен своих пациентов, – пожалуй, стоит начать наше общение, учитывая, что я давно вас всех не видел! Так… – уже более пристально забегали живые глазки, – кто начнёт? Кстати, Миша, если что, то ты не обязан делиться со мной и группой своими мыслями, если того не хочешь. Акт доверия у нас добровольный.

Мальчик кивнул, не поднимая глаз. Света, чтобы (возможно) произвести впечатление, подняла руку.

– Угу, Светлана. Вы, я смотрю, решили впервые открыть нашу встречу. Я очень рад.

– Я… да, я! – Тонкий голосок неестественно прокряхтел. – Я что хочу сказать, я просто решилась, вот и всё… просто когда-то надо начинать, и тут, в общем, – покраснела она. Волнение выходило за грань её внутреннего комфорта, показывая лицо местной публике. Один из дедов хихикнул. – Первое, что я хотела сказать… я хотела спросить: как у вас дела? Я заметила, что мы никогда не говорим о вас.

Такое замечание позабавило группу. Напряжение Светы сразу спало. Хорошее попадание. Она улыбнулась самодовольно, вскользь взглянув на Мишу.

– Да, – продолжила Света, – расскажите, как вы себя чувствуете или, например, что вы ели?

– Кхм. Даааа. – В улыбчивом настроении начал доктор. – Ну что же, раз я вхожу в этот круг, то заявление справедливое…. Вообще, мне очень приятно, спасибо вам, Света. Дела у меня идут отлично. Знаете ли, в моём возрасте по-другому и не может быть. Хочешь – не хочешь, а радоваться надо каждому дню! Ведь каждая минута может быть последней. Хе-хе. Не в обиду, господа. – Обратился он к пожилым мужичкам. – А на счёт еды, всё как у людей, с утра овсянка на молоке плюс кофе, а на обед вот пюре с рыбкой и компотом.

– И мы это ели! – Радостно выкрикнула Света.

– Ну естественно, дорогуша, ведь мы хоть и обедаем в разных помещениях, но повар у нас один.

– Ой, точно!

– А теперь, многоуважаемая, расскажите, как ваше настроение?

– У меня восхитительное! Знаете, в последнее время мне так приятно просыпаться по утрам! Солнце снова начинает дарить своё тепло. Это… это чувство! Знаете, когда в глаза лезет солнечный тёплый луч, и ты щуришься, затем чувствуешь, что выспался. Тело так приятно томно тянет, и я начинаю понимать, что мне хочется есть, хочется двигаться, даже элементарную радость доставляет чистка зубов. Простые вещи начинают казаться такими милыми и важными!

– Полностью с тобой согласна, дорогуша, – в речь девушки ворвалась бывшая учительница, Ольга Павловна, – у меня похожее чувство. А всё проблеск весны. Да и вы сами все прекрасно знаете, что солнце вырабатывает витамин D. Правда, тот факт, что лучи бьют в глаза – мне не близок. Я бы сказала, это даже скорее раздражительный факт. Арсен Маркович, раз уж коснулись темы, не разрешите ли вы повесить в моей палате жалюзи?

– Так, ну…

– А мне вот очень грустно! – Мычание доктора перебил дед, сидевший по левую руку доктора. – Я люблю зиму! Что может быть красивее? Величественные сугробы, которые словно волны бесконечно перетекают и приобретают различные формы. Прохладный и свежий воздух… Когда я рабо… Когда я ещё работал лесником, вот загляденье было! И даже лучи солнца, этого внеземного пришельца, что дал нам жизнь, зимой по-особенному светят. Красота. А ваша весна, что с неё взять? Везде эта грязь, ветер, огромные лужи. Сплошной бедлам!

– Но за весной идёт лето. Человек ведь радуется не грязи, которую подогревают лучи, а мыслям, что скоро эти самые лучи высушат лужи. А ещё дадут пищу цветочкам, а там по цепной реакции уже и лето, а его любят все! – Возразила Света.

Доктор был крайне удивлён такой активности.

– Я терпеть не могу жару! И ваше лето тоже, милочка! – Взорвался второй дедуля.

– Господи, Василий, хватит подпёрдывать своему дружку, чего вы как две сморщенные стервы? – Оборвал смуглый мужчина Бернар, широко улыбаясь своими белыми (на контрасте) зубами.

«Подружки» сразу покраснели, венозные кулаки крепко сжались. Ещё мгновение, и праведный гнев обрушился на дерзкого полукровку, если бы врач не вмешался раньше:

– Джентльмены, джентльмены! Давайте успокоимся. Артём… то есть, Бернар, прошу прощения. Выбирай выражения, я не потерплю агрессии. А вы, мужчины, сядьте и успокойтесь, не стоит бросаться на очевидную провокацию. – Арсен Маркович даже не повёл глазом. Подобные стычки бывали часто, особенно между поколениями. А вот у Миши начали трястись руки. Это не осталось незамеченным. – Давайте сменим тему. Бернар, вас я вынужден буду пропустить. Ваше настроение располагает задевать людей. Не хочу, чтобы у Михаила сложилось о вас дурное впечатление, учитывая, что вы просто очаровательная личность, когда находитесь в своём благоразумии.

Бернар только улыбнулся, ничего не ответив.

– Фёдор. – Обратился доктор к художнику.

– Арсен Маркович. – Наигранно вежливо ответил Мышкин. Мужчины улыбнулись друг другу.

Спустя сорок минут из кабинета двести один начали выходить участники терапии. Поток их резонирующих голосов сплёлся в своеобразную гармонию. Тяжело было разобрать, на какую тему общаются эти люди, забывшие на мгновение о своих расстройствах и проблемах, став обычными двуногими, и самое главное, здоровыми приматами.

Деды радостно что-то втирали Свете, а та с улыбкой слушала их, смеясь, только взгляд не забыл козырнуть в сторону застенчивого Миши, прежде чем уйти в сторону столовой.

Бывшая учительница увязалась за Арсеном Марковичем, снова подняв тему жалюзи. Только говорила теперь не между прочим, а настойчиво обольстительно, поправляя доктору халат.

Бернар ещё пытался скалить зубы в хитрой улыбке, бубня что-то в пустоту, но его никто не слушал. Он так и махнул на всех ленивой рукой, растворяясь в районе приёмной, готовясь выносить мозг молоденькой медсестре.

Миша и Фёдор остались вдвоём. Не сказать, чтобы они были сильно похожи, но создавалось впечатление некоего родства.

Федя хорошо смахивал на старшего брата: серьёзный, уставший от будничной суетливой жизни, но в то же время спокойный, более статный. Миша, в свою очередь, походил на взъерошенного воробушка с более современной стрижкой и глазами, кричащими о всей своей неопытности в стиле: «привет, я родился».

Когда молодые люди остались наедине, возникла неловкая пауза. У Мышкина не было опыта вести разговор с неизвестным ему человеком. Он сам не так давно преодолел панический страх перед людьми, но преодолеть не значит приобрести опыт. В целом, он чувствовал себя в своей тарелке, но ответственность, которую возложил на него хитрый доктор, была немалая. А случилось вот что.

Пока Федя открывал «зрителям» свои синтетически-выработанные мысли и чувства, пока он плавно переходил в частичную историю своего заболевания (жизненная передышка и время всё обдумать), Арсен Маркович, со своей прекрасной улыбкой и приятным голосом, вдруг неожиданно (для Мышкина, разумеется) предложил Феде соседа в его мастерскую, понятное дело кого. «Вот ведь старый лис!» – подумал художник. Это был не толчок в спину, но всё же неприятное предложение. Фёдор всё же смог остаться хладнокровным, выдавив почти искреннюю улыбку сказав, что это отличная идея. Доктор только виновато улыбнулся, благодаря своего друга за верный выбор.

И вот теперь Миша был неофициально привязан к Мышкину, что рисует картины. Теперь им двоим представляло налаживать контакт, а Феде ещё и следить за молодым парнем, всячески помогая добрым словом.

– Извините, а это правда, что… – Говорить начал Миша, что показалось Фёдору очень странным.

– Давай лучше сразу на «ты», я всё-таки не доктор, а твой друг, да и не такой я ещё старый.

– Да, хорошо. Прости, я просто хотел спросить, это правда? Вот твоя история, что ты так боялся обратиться к учительнице, боялся отпроситься в туалет, что по итогу ну, это… прямо себе в…

– Да, Михаил, это правда. Не стесняйся говорить слова. Я до того боялся контактировать с этой пожилой женщиной, что выбрал путь позора и обоссался прямо в свои новые отутюженные брюки. Да так, что аж весь класс обернулся на звук сбегающей струи из моей левой штанины. Ха-ха, тогда я всех впечатлил не на шутку.

Миша расслабленно начал смеяться. Действительно, для подростка это смешная история. А чего обижаться и ждать от него? К тому же, Мышкин сам преподносил прецедент не как драму, а как часть пройденного пути, над которым можно просто посмеяться. Но Миша не знал, что Федя до сих пор испытывал сильнейший стыд, просто за долгие годы он научился преодолевать себя. Он понял, что единственное, что ему остаётся для борьбы – это стать честным и включать на полную катушку умение посмеяться над собой. Вот она, защита, которой не нужно оружие извне.

– Прости Федя, я не хотел. Просто это… – Потихоньку успокаивался Миша.

– Не извиняйся. У каждого человека есть, что вспомнить, просто нужно понимать многогранность жизни, всю её странность и загадочность, чтобы сосредотачиваться на таких мелочах, которые через время смогут дарить улыбку другому человеку. Просто путь. Часть истории одного человека. Да и я думаю, не я один ссался, – уверенно произнёс он. – Ладно, пойдем, покажу тебе уже наш номер-люкс.