Жнец. Царская кровь

Жнец. Царская кровь
Николай Александрович Кочкалда

Дракон легонько подул на поверхность зеркальной глади воды. – Посмотри, велики ли круги, от моего дыхания? – Ты сам видишь, что их почти нет. – Моё дыхание легко и свободно, но вот оно исчезло и его нет, мир забыл о нём. Но если кинуть камень, круги будут долго расходится по воде и чем полновеснее камень, тем дольше мир о нём помнит. Так и с людьми, есть люди, подобные дыханию, есть люди – камни, а есть люди – глыбы, способные изменить облик мира. Будут это разрушения или цветущий сад, зависит уже от того, чем наполнена глыба. Но вне зависимости от тяжести камня, брошенного в воду, он всегда попадает в центр круга.

Николай Кочкалда

Жнец. Царская кровь

Глава 1

Заяц смачно жевал траву, постоянно шевеля ушами. Корма было много, трава была сочной и сладкой, радуя своим изобилием. Из-за поворота послышался шум колёс и многочисленный конский топот. Ничего необычного в этом не было, дорога, была оживлённой, всё лето по ней тянулись вереницы телег, лошадей и пешеходов, устало передвигавших покрытые пылью ноги. В этот раз звук был другой, слишком много железа. Заяц тревожно поднял уши и прислушался, сердце начало биться в груди, норовя выскочить наружу. Показались первые, закованные в железо конные воины, ровным потоком, раз за разом выплёскивавшиеся из-за поворота. Внезапно в кустах за спиной что-то скрипнуло, пронёсся еле слышный шелест и в сторону дороги со свистом понёсся рой рассерженных железных ос. Заяц прыгнул в сторону и ринулся прочь, петляя между кустов. Сзади раздался страшный треск, что-то оглушающе ухнуло, утопив слитный крик боли и страха. Тишина леса взорвалась фейерверком смерти, сопровождая извечную человеческую забаву, люди убивали людей. Земля вспучилась огненными цветами, выкидывая вверх комья земли, ошмётки тел и облака песка. Сквозь гул взрывов пробивалось предсмертное лошадиное ржание, крики, наполненные болью и яростный, почти звериный, рёв. Тихий шелест болтов, выпущенных из пяти десятков арбалетов, был практически не слышен в наступившей какофонии звуков. Нападение закончилось меньше, чем за минуту, подоспевшие на подмогу конники, шедшие позади головной сотни, застали лишь шевелящееся месиво из живой плоти и грязи. Погоня была организована быстро, левобережцы уже имели печальный опыт встреч с невидимыми духами войны, но и в этот раз нападавшие растворились в чаще леса, оставив нечёткие следы на траве. Если бы не болты, торчащие из тел, можно было бы подумать, что это сам лес мстит пришельцам, посягнувшим на его покой. Зуда, маг приданный к войску герцога, безразличным взглядом пробежал по убитым и раненным, затем повернулся и пристально уставился в сторону леса. Эти духи, со странным названием пластуны, давно его интересовали. Способ их действий был похож на то, чему учил Малгх в своём последнем воплощении. В памяти всплыло наставление Большой Тени.

– Побеждает не тот, у кого больше войско, а тот, кто быстрее думает. Вы должны понять, о чём подумает враг в следующий миг или суметь подсказать ему верную мысль. Если вы научитесь этому, неприятель сделает то, что нужно вам, оставаясь уверенным в самостоятельности принятого решения.

Пока загадочные гости переигрывали, оставаясь неуловимыми. Некоторые воины всю жизнь проводили в поиске достойного врага, Зуде повезло, этот противник был хитёр, изворотлив и удачлив. Зуда его заслужил, не зря Великий магистр доверил ему сопровождать самое опасное направление – головное войско. Что же, теперь Зуда знает, как заманить врага в ловушку. Колдун мрачно усмехнулся, и презрительно отодвинув сапогом чью-то руку, направился к своей повозке.

– Ну что, Жнец, сказывай, чем порадуешь.

– Притормозили мы их знатно, Лют, сотню лошадей точно выбили, по людям не скажу, но тоже не меньше сотни. Раненных много должно быть, дорога узкая, если б в поле, то больше побили бы.

– Ты то сам как?

Лют Несмеянович показал на присохшую к щеке тряпицу, обильно пропитавшуюся кровью.

– То ерунда, заживёт, на нас всё быстро заживает.

– Слыхал, слыхал я про твоих пластунов, говорят, что у вас руки новые отрастают, коли отсекли, верно то?

– Сами не отрастают, но если сберечь отсечённую руку, то на место приладить можно. Жаль с головой так не выйдет. Ты скажи мне, с пленным будешь беседовать? Я-то с ним уже о своём потолковал, мне он без надобности.

– Катам его передай, то их забота, мне недосуг нынче. Что сказывал-то?

– Нового ничего, он из войска герцога Финцмерга, пополнения пока нет. К тем пяти тысячам, что изначально под его рукой были, пока никто не добавился.

– Вот и ладно, ты их бей, как можешь, к нам на помощь князья собираются, большая будет сеча.

– Это да, князь, сеча будет славная. Ну ладно, мне пора, нужно к ночи подготовиться, в гости к Финцмергу нынче нагрянуть хочу.

– Ты побереги себя, Жнец. Нам с тобой до подхода помощи продержаться нужно, нынче ополчение собирают, к нам на помощь идут, но дело это не скорое. Некому больше, кроме нас с тобой врага держать.

– Знаю, Лют Несмеянович, даст Бог, сдюжим.

– Люди говорят секрет у тебя есть. Как у тебя получается из передряг выкручиваться? Я после каждого боя по кметям тризну справляю, твои же всегда тем же числом назад возвращаются.

– Нет никакого секрета, княже. Ты свой страх презираешь, я же свой страх, как брата люблю, тому же и людей своих учу. Он меня бережёт и расслабляться не даёт. Оттого и действую не так как все. Правда это до первого открытого боя, каждый пластун десятерых стоит, но бой есть бой, всего не предусмотришь и от всех бед не схоронишься. Пока же людей как могу, так и берегу, мне за каждого из них перед Отцом ответ держать.

– Похвально это, те кто щит рядом с нами держит – братья нам. Ну что же, иди, но помни, мне твой меч рядом со мной нужен, целый и вострый.

Захар кивнул и, развернувшись, вышел из шатра. Лют Несмеянович был давний знакомый, правда заочный, но знали они друг друга хорошо, в своё время Захар заставил князя крепко обеспокоиться, когда извёл банду в земле Люта. Нынче они часто встречались, на войне подчас забавные повороты судьбы случаются. Захар вышел из княжьего шатра, приветливо кивнул знакомым гридням, и влетев в седло, направил коня к выезду из княжьего лагеря. Десяток охраны пристроился позади, до своего лагеря было полдня пути, времени подумать было достаточно. Провожаемый любопытными взглядами, небольшой отряд выехал за ограду и, подняв клубы пыли, направился прочь.

На эту благословенную землю пришла война. Ликвидация Малгха запустила убийственный маховик раньше срока, надежды, на то, что без лидера враги растеряют свой пыл, не оправдались. Слишком многим нужна была эта война. Запад был перенаселён, вся земля была поделена между дворянами. Многочисленным отпрыскам знатных семей было тесно на обжитой территории. Восточные же князья, по мнению западной знати, занимали непозволительно обширные и богатые земли. К тому же регулярные междоусобицы не позволяли быстро сплотиться князьям в единый кулак. Захар крепко подозревал что противники объединения, имевшиеся среди восточных князей, имели в том свой интерес. Многовековые торговые связи с западом, многим позволили обрасти недвижимостью и торговыми интересами, дававшими значительные прибыли. Конечно не пойман за руку – не вор, всему своё время. Агни воспринял версию Захара серьёзно, он был того же мнения. С предателями нужно было бороться, пока же задачей Захара была разведка и диверсии. На стороне левобережцев была сплочённость, опыт и многочисленность. Убитый Малгх стал для них мучеником за веру, они были свято уверены в том, что выполняют священную миссию по искоренению зла в человеческом обличье. На стороне же Захара был способ ведения войны, незнакомый для местных. Начало и направление основного удара, сам того не желая, подсказал Малгх. Орден Теней, готовивший диверсантов и шпионов, без Малгха заглох, тех кого обучал Малгх, переловил Захар со своими пластунами. Местные же не умели и не хотели готовить воинов для бесчестной, по их мнению, войны. Те, первые, самые лучшие, попав в руки пластунов, рассказали Захару всё, что ему было нужно. Западные ордена магов выросли из детских штанишек. Устоявшиеся обычаи и уклад жизни не позволяли войти во владение новыми землями, на западе всё было давно поделено. Но вот восток таил в себе немало перспектив для смелых и предприимчивых людей. Оставалась одна досадная помеха – люди, которые там жили. Эту досадную помеху и должен был устранить священный поход, причем устранить подчистую. Эти сведения были доведены до князей, в попытке их объединения, однако вначале никто не верил, тут так не воевали. Сведения о поголовном истребление людей отвергли сразу, как не укладывающуюся в привычное мировосприятие. Весть о воскрешении Малгха восприняли как сказку, слухи об этом ходили, но так и остались слухами. Всех подробностей убийства Малгха никто никому не рассказывал, да и не поверил бы никто. Так, в пересудах и взаимных подозрениях, было упущено драгоценное время. Левобережцы практически беспрепятственно пересекли Дунец, по которому проходила граница и огромное войско вторглось вглубь восточных земель. Приграничные княжества были смяты как прошлогодняя листва, враг не щадил никого. Мужчин, детей и стариков убивали, часть из них, в качестве рабов отправляли на запад. Судьба женщин была печальней всего, их отдавали на потеху войску, после чего выжившие молили о скорой смерти. Безнаказанность в людях будит чудовищ, когда же речь идёт о борьбе со злом, в котором все средства хороши, возникает невероятная, извращённая кровожадность, подпитываемая мыслишками о собственной праведности. Пограничные земли были утоплены в крови. Захар специально провёл всю свою сотню по сожжённым деревням, отдав категоричный приказ ни в коем случае не вступать в схватку с врагом. Следы зверств левых, увиденные пластунами, тяжёлым камнем легли в их сердцах. В самой первой деревне, дымящейся остывающим пепелищем, тела были брошены там же, где их убивали, хоронить было некому. Тогда же, Захар впервые увидел слёзы на глазах, гнутых и битых жизнью, мужчин. Из крайней избы вышел Ратибор, сжимая что-то в побелевшем кулаке. Захар ничего не стал спрашивать, Ратибор сам подошёл к нему, и протянул руку, открыв ладонь. На одубевшей от мозолей ладони лежал ботиночек. Маленький, такой, детский ботиночек, с заботливо вышитыми женской рукой узорами. Ботиночек был как-то неестественно смят, шнурок был разорван надвое, возле бантика, словно кто-то с силой сорвал его с детской ножки.

– Там…, возле печки нашёл…, остальное внутри…

Люди сильно изменились, особенно молодёжь. То, что левобережцы принесли на их землю, напрочь выветрило романтичные представления о войне, переставшей восприниматься как героические приключения. Больше за подвигами никто не гнался, люди жаждали мести и чем больше каждый из них мог прожить, тем больше мог утолить эту жажду. Вскоре пластунская сотня стала воплощением ужаса для врага. Они появлялись из ниоткуда, наносили удар и растворялись. Уничтожались лошади, сжигалось, всё что горело, травилась вода, пища, уничтожались подводы с продовольствием. Жнец объединил то, что считалось несоединимым, магию и механику, теперь минировалось всё, что могло минироваться, враг нигде не мог быть спокоен. Мара тоже полностью оправдала полученное при рождении имя. Она стала воплощением смерти, высасывая жизнь из вражеских солдат и создавая яды. Каждый куст, каждая тропинка и дорога стала ловушкой для врага. Не встретив ни разу открытого сражения, левые несли потери. Это сильно тормозило наступление и выматывало людей. Захару удалось заронить страх во вражеский стан. Выплеснуть свою злобу было не на ком, все деревни по пути оказывались пустынны и сожжены. Правобережцы все ушли, поняв, что пощады не будет никому, и не желая ничего оставлять, всё что можно, сжигалось и разрушалось. Враг вступил в край огня и выжженной земли.

Так в воспоминаниях и неспешных размышлениях Захар прибыл в свой лагерь. Походная жизнь шла своим чередом, со стороны могло показаться, что в лагере царит хаос, однако это было только на первый взгляд. Бездельем никто не маялся, одни тренировались, другие чинили амуницию, третьи хлопотали по хозяйству или отсыпались после ночной работы. Захар спешился и направился в командирскую палатку. Вокруг стола, на котором располагалась карта местности с кучей надписей и стрелочек, толпился народ, что-то бурно обсуждая.

– Что за шум, а драки нет?

Люди расступились, пропустив Захара к столу. Сила устало разогнулся, глядя на Захара красными от недосыпа глазами.

– Да вот решить не можем никак, как к нему подобраться. Я предлагаю с реки ударить, Ратибор упёрся, возни говорит с лодками много, уходить сложнее.

– Дык правильно, на лодке улепетывай, потом на коня пересаживай. А так сразу налетели, гульнули и ноги делать. Вон и лесок тут удобный, меж деревьев просочились и всё, ищи нас, свищи.

Захар глянул на карту и покачал головой.

– Лесок удобный, согласен, да только в лесу нас ждать могут, к этому левые привычны стали, слишком место удобное для нападения. Повторяться – дурной тон, врага надо удивлять, чтоб не расслаблялся. Со стороны реки они атаки меньше всего ждут. Всё, готовимся, выход через час после заката.

Палатка сразу опустела, Захар устало потянулся, нужно было вздремнуть перед ночной вылазкой. Снаружи послышался какой-то шум, Захар хотел было махнуть рукой и завалиться спать, но услышав голос Мары, обречённо вздохнул и вышел из палатки.

– Жнец, ну скажи ему хоть ты, он же себя опять загонит, как лошадь, а мне лечить. Ну что трудно нормально поесть, да поспать пару часов?

Мара, раскрасневшись от злости, выговаривала Силе, словно подростку. Тот гудел что-то, пытаясь оправдаться, но Мару было не остановить. Захар, внимательно посмотрев на Силу, решил, что Мара была права.

– Сила, и правда, ты чего себя на износ трудишь? Мне командиры в здравом уме нужны и с железным здоровьем. Ты, когда последний раз ел нормально?

Сила пробухтел что-то и уставился в сторону.

– Давай ка, брат иди поешь, да спать до вечера ложись, это всех касается. Война только началась, конца-края ей пока не видно, так что не тратьте силы зря. Тот, кто будет режим нарушать и себя гробить, будет сидеть в лагере, кашу охранять. Ответственной назначаю Мару, в этом деле она главная, если сказала есть – значит есть.

– Есть, на пузе шерсть, – чей-то хриплый голос, раздался из задних рядов собравшихся, вызвав взрыв смеха среди пластунов. Парни тут собрались, палец в рот не клади, сами, что хочешь покласть могут.

– И то правда, Сила Всеволодович, лучше переесть чем недоспать.

– Оттого пластун гладок, что поел, да и набок.

– Ну ка, цыц! Разгалделись, гуси-лебеди.

Сила старательно состряпал злую рожу, чем вызвал ещё один взрыв хохота и махнув рукой на зубоскалящих разведчиков, направился на кухню. Захар решил, что подкрепиться никогда лишним не бывает и составил кампанию боевому товарищу. От души навернув по паре тарелок свежих щей, Захар с Силой сыто отвалились на спинку лавки.

– Жаль конечно, что ты огнём жахнуть по ним не можешь, было бы славно, левых поджарить.

– Ага, и сразу самих на вертел, как поросёнка.

При воспоминании о попытке пошаманить, зачесалось сразу во всех причинных местах. В самом начале их диверсионной деятельности, Захар решил применить свою магию и спалить вражье войско к едрене фене. Феня оказалась привередливой дамой, ответка не заставила себя долго ждать, только взвывший в голове Захара радар спас их десяток от превращения в угли. Скорость и точность ответного удара были потрясающими. Вражеские колдуны были настороже, лупили наверняка. Двое из тылового дозора поплатились штанами и обувью, назад в лагерь они явились, сияя голыми, обожжёнными задами. Шуток в тот день никто не шутил, все прекрасно понимали, что их группа легко отделалась, хотя впоследствии палёным бойцам, при случае, припоминали сей забавный факт. Любое возмущение эфира сразу вызывало огненный удар, выжигавший всё, вплоть до камней. Но пластуны не были бы пластунами, если бы не вывернулись из этой ситуации с прибытком. Задействовать магию Захар не мог, но вот чувствовать возмущение эфира научился безошибочно. Всё было до безобразия просто, на заячьей тропе ставилась растяжка, активировавшая примитивную магическую печать, вызывавшую возмущение эфира. Первый же заяц срывал её и провоцировал колдунов на удар. Захар безошибочно определял место расположения колдуна, и миномётная батарея закидывала это место волшебством. Это было изобретение Захара, совместившее технику с магией. Станковые арбалеты выплёвывали болты из железных трубок с насечкой по всей длине. При ударе о цель, срывалась печать, активировавшая огненное заклинание внутри герметично запаянной трубки. Трубку разрывало на множество осколков, поражавших всё в радиусе 5-7 метров. Четыре станковых арбалета, выпускавшие по пять импровизированных ракет, навесом били метров на пятьсот. Точность оставляла желать лучшего, но площадь поражения была приличная. Местные рефлекторно сбивались в плотный строй при обстреле, это была привычка, выработанная местной тактикой боя. Пленные подтверждали успешность такого способа боя, двоих колдунов уже увезли, собрав то, что после них осталось, в корзинки. После обстрела же, нужно было улепётывать во все лопатки, дворяне обозлились неимоверно и при каждом обстреле кидались всем скопом в погоню. На этот случай у Захара было припасено много других пакостей. Конница нарывалась на магические мины и ловушки, уменьшалась в числе, но врагов было всегда слишком много для открытого боя, дворяне рвались совершить подвиг, приходилось уходить очень быстро. В итоге магическая война подутихла, маги быстро поняли, что привычный образ действий успеха не приносит и затаились. Захар не обманывался, он прекрасно понимал, что любая его оплошность будет использована наверняка, слишком опытны и сильны были колдуны. Начались шахматы, в которых победитель получал жизнь, а проигравший – памятник в виде тёмного пятна на камнях.

– Сегодня с воды обстреляем их, потом ещё что-нибудь придумаем, нам сейчас ошибаться нельзя.