Киднеппинг по-русски

– На вас заявочка имеется. Проезжайте!

Шлагбаум скользнул вверх.

Асфальтовая дорожка тянулась вдоль ярко освещенного летного поля. На нем ровнехонько стояли стройные пассажирские лайнеры и могучие «транспортники» с яркими щитами, закрывающими воздухозаборники. Откуда-то доносился резкий свист продуваемого двигателя.

Машина свернула на автостоянку и притормозила.

– Сиди здесь…

Водитель выпрыгнул под дождь и, ссутулившись, торопливо перебежал под навес аккуратного двухэтажного здания. Прошел в стеклянную дверь. Галаев остался сидеть, равнодушно глядя сквозь стекло на нудную морось дождя.

Через некоторое время спортивный появился вновь. Забрался на свое место.

– Все в порядке. Груз оформлен. Вылет через час. Можно грузиться.

– А погода?

– Ничего, авиация у нас всепогодная, – усмехнулся спортивный, заводя мотор. – «Борт» взлетит, а в порту прибытия – «ясно».

Машину они подогнали к самому «борту». Вдвоем перетащили большой, но не слишком тяжелый, перевитый проволокой с дисками пломб и с бордовой сургучной печатью ящик в брюхо «Ил-76». Галаев тут же вернулся в машину. Спортивный мужчина остался оформлять бумаги.

С неба мелко сеял нудный осенний дождик. Ежившиеся от сырости пассажиры самолета и предположить не могли, чту именно находится в столь официально выглядевшем ящике.

Москва.

Квартира Максимчука.

21.00

– Папка пришел!

Аленка повисла на шее.

– Папка, почему ты так долго? Мы уже поужинали, тебя не дождались. Женька сегодня кроссовку порвал и в лужу упал… Папка, ты мне про Миттерниха расскажешь? А то по истории спрашивали, а я не знаю, кто это такой. По геометрии контрольную писали, я все решила, а в ответе ошиблась и четверку из-за этого получила. Это несправедливо – в решении ведь все правильно… На труде мы учились передники шить, у меня получился он такой перекошенный, что, наверное, только в какой-нибудь дом инвалидов можно отдать…

– Погоди, дочурка, ты меня совсем затараторила. И про инвалидов не надо так говорить. Это несчастные люди…

Жена выглянула с кухни:

– Голодный?

«Уже знает», – понял Александр по взгляду Людмилы.

– Конечно, – ответил бодро вслух. И добавил: – Денек сегодня выдался трудный…

Жена ничего не сказала, молча удалилась на кухню. Оттуда донесся раздраженный грюк посуды. Александр понимал, что это лишь легкое предвестие того грома, который собирается разразиться.

Переодевшись в домашнее и умывшись, Максимчук прошел на кухню. Попытался по пути чмокнуть жену в щеку, но она молча отстранилась. Александр решил не обострять раньше времени отношения и события не форсировать. В душе теплилась нереальная надежда: вдруг проблема сама собой рассосется, как та беременность у гимназистки в анекдоте? Протиснулся мимо стола и забился в свой обычный угол, смиренно отдав инициативу в руки жены.

Но она упорно молчала.

– Случай сегодня произошел, – заговорил он, так и не дождавшись от нее первого хода. – Парня похитили, семнадцатилетнего. От отца миллион долларов за него требуют…

– Просто так, ни с того ни с сего, «лимон» баксов требовать у кого ни попадя не станут, – ответила жена, помешивая что-то в кастрюле. – Значит, мафия знает, что папаша «бабки» имеет.

– В том-то и дело, что этот бизнесмен не очень богат. А похищение проведено профессионально. Не вяжется все это как-то.

– Значит, вы так работаете, господа-товарищи сыщики. Мафия лучше знает, у кого «капуста» водится… Так что же, этот бизнесмен платить не хочет, раз к вам обратился?

– Ну, во-первых, у него действительно нет таких денег. Во всяком случае, он так утверждает. Дело у этого папаши не Бог весть какое прибыльное. Он владеет небольшой авторемонтной мастерской. А во-вторых, боится, что, даже если он внесет выкуп, мальчишку все равно убьют. И в этом он прав, такое вполне возможно.

Жена выключила конфорку. Решительно села к столу. В упор уставилась на него.

«Сейчас начнется», – с тоской подумал Александр и взял из соломенной корзиночки ломоть хлеба.

– Ты в курсе, что Семенов уходит?

– Угу, – промычал Саша, откусив шмат побольше.

– А куда, ты знаешь?

Саша неопределенно пожал плечами, тщательно пережевывая пищу.

– Естественно, откуда ты можешь знать, куда умные люди идут работать, – съязвила жена. – Он теперь будет получать столько, что тебе и не снилось. А ты по-прежнему этим самым бизнесменам будешь самоотверженно сыновей спасать за большое спасибо.

– Кто-то и этим должен заниматься…

– Кто-то должен… Это ты правильно сказал. Так вот этот кто-то пусть и занимается, – оборвала жена. Она теперь говорила жестко, зло, с надрывом. После такого тона, по опыту знал Александр, обычно следовали слезы. – Я, Саша, к твоему сведению, еще молодая, я еще пожить хочу, а не в обносках десятилетней давности ходить. А на твою получку даже полушубок более или менее приличный не купишь. Ладно, самому тебе ни хрена не надо, так обо мне, о детях подумай! Ты вот пришел на ночь глядя, ужин тебе разогревай и подавай! И не поинтересуешься, сколько что стоит в магазине и сколько чего на твое пособие по нищете, которое ты по привычке денежным довольствием называешь, купить можно. Мне семью кормить не на что, понимаешь ты или нет? Яблоки несчастные купишь – а потом глядишь, чтобы детвора их в один присест не умяла… А тебе на это чихать с высокого места, «жила бы страна родная – и нету других забот»… Вот только платить тебе не хочет ни твоя страна, ни твой любимый народ. Мне ведь стыдно где-то говорить, что у меня муж работает в милиции. Ты-то не знаешь, что люди вас всех считают ворами, взяточниками и мастерами только демонстрации нищих старушек разгонять.

– Я свое дело честно делаю…

– Ax-ax-ax, поглядите на него, он свое дело честно делает!.. Да кому она на хрен нужна, твоя честность, объясни? Что я, суп из нее буду варить, что ли, твои любимые вареники с картошкой лепить? Так сообщаю тебе: навара из честности не бывает. При социализме она, честность твоя, как-то еще ценилась. А теперь – посмотри вокруг! – все хапают где только можно.

– Ну, а мне что хапнуть? Хочешь, завтра с работы пачку скрепок и дырокол принесу?

– Тебе все шуточки! – всхлипнула жена. – Дырокол… Вон Семенова недавно платье себе новое купила – закачаешься. Что, тоже за пачку скрепок?

– Что-то я тебя не пойму, мать, – нахмурился Александр. – Что ты мне предлагаешь?

– Ой-ой-ой, какой мы страшный! – сквозь слезы зло засмеялась Людмила. – Какой мы принципиальный! Да ни на какое преступление я тебя не толкаю, успокойся. Не надо взяток брать, такого дурака, как ты, тут же поймают и посадят. И мне же придется тебе передачки носить… Но я так понимаю, что ты у нас в семье мужчина, глава семьи, если можно о тебе так выразиться. Так будь добр, как мужчина и так называемый глава семьи, обеспечь своей семье хоть сколько-нибудь приличное существование. Вон Семенов…

– Да отцепись ты от меня со своим Семеновым! – не выдержал Максимчук. – Тоже мне, идеал нашла!.. Посмотри вон на Самопалова. Он и получает меньше меня, и жена не работает, и ребенок маленький… А ему жена не тычет на каждом шагу тем, кто и сколько имеет.

Александр раздраженно поднялся и начал протискиваться из кухни.

– Нашел кого мне в пример ставить, – опять зло хохотнула Людмила. – Да на Жанку Самопалову посмотришь – три ночи кошмары будут сниться. Конечно, она будет за своего Олега обеими руками держаться…

– Да, Жанна не так красива, как ты, – стоя на пороге кухни и едва сдерживаясь, проговорил Александр. – Но о своей семье она думает не меньше, а то и побольше твоего.