По поводу новых изданий о расколе

По поводу новых изданий о расколе
Николай Яковлевич Аристов

«Въ древней Руси въ каждой области существовало самоуправленiе, развивалась свободно-самостоятельная жизнь, обусловливаемая м?стностью, племеннымъ характеромъ, особеннымъ родомъ занятiй и д?ятельности и т. п. Съ усиленiемъ централизацiи эта самобытная жизнь должна была сглаживаться, подчиняться общему теченiю и уровню. Не охотно разставались областные жители съ своею самостоятельностью и свободою, съ своими правами и стремленiями, и стояли въ опозицiи долгое время къ новому для нихъ началу централизацiи…» Произведение дается в дореформенном алфавите.

Николай Яковлевич Аристов

По поводу новыхъ изданiй о раскол?

РАСКАЗЫ ИЗЪ ИСТОРIИ СТАРООБРЯДСТВА, переданные С. В. Максимовымъ по раскольничьимъ рукописямъ. Изд. Д. Е. Кожанчикова. Спб. 1861.

ЖИТIЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА, имъ самимъ написанное. Издано подъ редакцiею Н. С. Тихонравова по раскрашеной рукописи Д. Е. Кожанчиковымъ. Спб. 1861.

ПОВ?СТЬ О НОВГОРОДСКОМЪ Б?ЛОМЪ КЛОБУК? И СКАЗАНIЕ О ХРАНИТЕЛЬНОМЪ БЫЛIИ, МЕРЗКОМЪ ЗЕЛIИ, ЕЖЕ ЕСТЬ ТАБАЦ?. Два произведенiя раскольничьей литературы. Изд. Д. Е. Кожанчикова. Спб. 1861.

* * *

Въ древней Руси въ каждой области существовало самоуправленiе, развивалась свободно-самостоятельная жизнь, обусловливаемая м?стностью, племеннымъ характеромъ, особеннымъ родомъ занятiй и д?ятельности и т. п. Съ усиленiемъ централизацiи эта самобытная жизнь должна была сглаживаться, подчиняться общему теченiю и уровню. Не охотно разставались областные жители съ своею самостоятельностью и свободою, съ своими правами и стремленiями, и стояли въ опозицiи долгое время къ новому для нихъ началу централизацiи. Въ смутное время самозванцевъ рушилось насильственное соединенiе областей; каждая область стремилась усилиться и возвратиться къ прежней самобытной жизни и прiобр?сть свои старыя права. Но вотъ, съ Михаила ?едоровича и особенно съ Алекс?я Михайловича, централизацiя усилилась, и въ это время, по собственному выраженiю народа, ему казалось, что излились на Русь православную вс? апокалипсическiе фiалы горести. При усиливающемся господств? Москвы увеличились тягости и ст?сненiя народа, который отвыкъ во время государственнаго безнарядья отъ повинностей. Въ массахъ явилось недовольство, и при указахъ, предписывающихъ большiе налоги, народъ сталъ возмущаться. Повинностей деньгами и натурою явился ц?лый легiонъ: не находилось промысла и занятiя, которые бы не были обложены данью; самый про?здъ дорого стоилъ. Особенно горько приходилось крестьянамъ, когда выправливали хл?бныя и денежныя повинности: ихъ с?кли, мучили нещадно, случалось даже, что побивали на-смерть. Въ 1624 г. отъ этихъ операцiй на Б?лоозер? разб?жались вс? посадскiе. Изъ другихъ городовъ тоже вс? недостаточные, вся голытьба уходили отъ жестокостей или грозились, что разбредутся врознь. Воеводъ посылали въ кормленье по областямъ, и они кормились на-славу: задачей ихъ было какъ можно больше вымучить денегъ, а иногда они нападали на крестьянъ какъ разбойники и грабили ихъ. Правды и закона искать было негд?: они продавались на в?съ серебра и домашнихъ продуктовъ; развелись ябедники, которые сд?лали изъ правды себ? ремесло; по соглашенiю съ судьями, они обвиняли честныхъ людей въ различныхъ преступленiяхъ, чтобъ взять окупъ. Прикр?пленiе народа къ земл? и запрещенiе перехода отъ одного влад?льца къ другому заставило многихъ б?жать по украйнамъ и искать «вольной воли». Сос?ди-пом?щики часто воевали другъ съ другомъ ц?лыми вотчинами, били и разоряли крестьянъ, своихъ людей м?няли на борзыхъ собакъ, проигрывали и отдавали чиновникамъ вм?сто взятки. Тиранствамъ не было м?ры: крестьянъ травили собаками, зас?кали досмерти, въ морозъ въ одной рубашк? запирали въ холодныя хатки или ставили на сн?гъ босыми ногами; у женщинъ выр?зывали груди, в?шали на сутки вверхъ ногами, и безъ всякой сов?сти оскверняли д?вицъ и брачное ложе.

Недалеко подвинулось состоянiе народа и при Петр? I; только при немъ еще бол?е становилось число недовольныхъ его ст?сненiями и нововведенiями. Его войны и постройки изнурили народъ рекрутскими наборами и сгубили тысячи людей; его преобразованiя были страшно тяжелы для народа, и народъ отказался отъ нихъ. Его жестокiя пытки, пресл?дованiя и страшныя казни по одному ничтожному доносу и часто за одинъ покрой платья или ношенiе бороды возбудили закорен?лую ненависть къ нему. Его механическое произвольное созданiе государственной системы управленiя, сухое развитiе централизацiи до см?шныхъ мелочей, преисполненiе чиновничествомъ областей, д?ленiе подданныхъ на касты, презр?нiе русской народной жизни со вс?ми ея преданiями и любовь къ иноземному, – все это поставило въ враждебное отношенiе къ нему народъ, для облегченiя участи котораго онъ ничего не сд?лалъ, и разорвало съ нимъ его духовную связь. Петръ хот?лъ образовать одно дворянство и чиновничество, а о народ? не заботился, считая его злымъ раскольщикомъ, неспособнымъ къ воспрiятiю его нововведенiй. Простой крестьянинъ Посошковъ напрасно писалъ на имя Петра, показывая, чт? за тягости взвалены на плечи народа, говорилъ, что его нужно образовать, что нововведенiя вовсе не въ его дух?, что "безъ многосов?тiя и безъ вольнаго голоса никоими д?лы невозможно". Не упоминаемъ о жестокостяхъ во времена бироновщины и страданiи народа при Елизавет? Петровн?; скажемъ коротко, что втеченiе всего XVIII в?ка недовольство въ народ? росло, росло и высоко поднялось. Ему навязывали различныя нововведенiя, неспросясь его воли и желанiя, посягали на святость и ц?лость его уб?жденiй, вводили некстати произвольныя реформы, которыя вм?сто улучшенiй приносили лишнiя тягости народу. Нагроможденныя искуственно, права и требованiя не им?ли никакого отношенiя къ жизни и ст?сняли ея свободное развитiе на каждомъ шагу. Толпы иностранцевъ, какъ голодныя пьявки, припущены были часто безъ всякой надобности къ организму народному, вытягивали изъ него лучшiе соки и не давали ему свободнаго движенiя. Эти просв?щенные учители не хот?ли понять коренныхъ народныхъ началъ и требованiй духа нацiональнаго, муштровали народъ по своей метод?, считая его Иванушкой-дурачкомъ. Корпорацiя чиновническая и дворянская бросилась подражать иностраннымъ обычаямъ и гнула н?мечину на свою стать, прiучалась къ безсмысленной роскоши и легкой мишурной жизни, которая для насъ теперь кажется нел?пою и дикою. Какъ же долженъ былъ взглянуть на соблазнительныя зат?и строгiй, степенный тогдашнiй русскiй мужикъ, на трудовыя деньги котораго барство т?шилось всякаго рода прихотями? Ему показался такой образъ поведенiя безбожнымъ, языческимъ.

Все хот?ли навязать народу вн?шими насилiями, все желали перестроить по своему произвольному плану, который не им?лъ жизненныхъ разумныхъ основанiй, никакъ не вязался съ думами, чувствами и стремленiями народными. Но при всемъ наружномъ повиновенiи, никакiя жестокiя ст?снительныя м?ры не заставили перем?ниться народъ и остались безусп?шны: онъ ушолъ только въ себя, сд?лался страшно подозрителенъ, не уступилъ ничего изъ своихъ уб?жденiй, жилъ постарому, питалъ прежнiя свои задушевныя мысли и часто за нихъ, съ отчаянiемъ въ душ?, несъ голову на плаху. Народъ заявлялъ свои невольныя, естественныя требованiя духа нацiональнаго и стремленiя къ самостоятельному развитiю; его не понимали и не хот?ли признать законными этихъ естественныхъ требованiй. Онъ ни въ комъ не вид?лъ заботливости и покровительства: мiрская сходка его не им?ла силы и значенiя. Вопли взывающихъ о помощи и слезныя прошенiя крестьянъ заглушались дикими, неистовыми криками вакханалiй тогдашняго барства. Горькiя жалобы на прит?сненiя не доходили по назначенiю; крестьянъ гнали и били, когда они р?шались обращаться съ своими требованiями; см?льчаки, вздумавшiе прямо и открыто протестовать противъ наглыхъ угнетенiй, осуждались какъ бунтовщики и мятежники, или безъ суда и сл?дствiя погибали въ острогахъ и рудникахъ.

Народъ шолъ искать ут?шенiя въ тяжолой дол? къ своимъ отцамъ духовнымъ, въ храмъ и за ст?ны монастырей; но и зд?сь не находила покоя его страждущая душа, смущалась его мягкая сов?сть.

До XVI в?ка русскiй народъ не им?лъ достаточнаго познанiя в?ры христiанской. Онъ ходилъ въ храмъ, твердилъ молитвы, проводилъ праздники; но д?лалъ все безъ сознанiя ихъ значенiя, см?шивалъ ихъ съ старыми языческими обрядами, одушевлялъ прежними понятiями и в?рованiями. Въ XVI в?к? начало пробуждаться сознанiе народа, и онъ сталъ вникать въ жизнь религiозную и зам?тилъ въ ней много чуждаго, несвойственнаго его духу и характеру. Народъ любилъ путешествовать въ монастыри для богомолья и за сов?тами къ людямъ, посвятившимъ всю жизнь на служенiе Богу; но встр?чалъ тамъ мiрское стремленiе къ богатству, чести и довольству, и вм?сто урока и назиданiя выносилъ тяжолое сознанiе паденiя жизни монашеской, воспоминалъ прежнихъ своихъ суровыхъ аскетовъ, которые были полны любви къ народу, благод?тельствовали ему и защищали его предъ сильными. Онъ искалъ представителей в?ры и нравственности, которые бы входили въ жизнь его, сл?дили за нимъ разумнымъ взглядомъ и руководили на пути умственнаго и нравственнаго развитiя, но не находилъ такихъ умныхъ и д?льныхъ руководителей. Въ народ? развилась потребность учиться, но правительство, взявшее на себя опеку ученiя, не устрояло никакихъ школъ для народа; а какiя были, то ихъ преподаванiе было ненавистно народу и нисколько не вязалось съ его потребностями и характеромъ; онъ желалъ учиться у своихъ поповъ, но они или сами были тогда малограмотны, или нехот?ли заняться ученiемъ народа. Тогдашнее духовенство большею частiю погрузилось въ матерьяльные интересы, не понимало стремленiй народныхъ, д?йствовало формально, по вн?шности, неим?я духа и жизни; на свою обязанность смотр?ло какъ на оброчную статью, холодно, механически, небрежно относилось къ д?лу в?ры, и надъ вн?шностью религiи подъ пьяную руку не боялось кощунствовать передъ народомъ. Въ жизни большей части духовенства того времени главной стихiей была л?нь, пьянство, скряжничество, ложныя показанiя за н?сколько коп?екъ, постоянныя, безобразныя ссоры причетниковъ между собою, ихъ судбища и кляузы, брань съ прихожанами изъ-за н?сколькихъ грошей, презр?нiе народныхъ нуждъ, лесть предъ высшими, особенно чиновниками и пом?щиками. Да и то нужно сказать, что оно могло сд?лать, если его т?снили и давили со вс?хъ сторонъ?

Лишонный ут?шенiя въ религiи, народъ не предвид?лъ исхода изъ своего безотраднаго положенiя, и поставленный насильственно въ этотъ замкнутый кругъ, онъ поплатился развращенiемъ своей гражданской нравственности. Недовольный порядкомъ или лучше безпорядкомъ д?лъ, неим?я силы открыто противод?йствовать напору неестественныхъ требованiй, – народъ приб?галъ къ лжи и обману м?стныхъ властей, къ запирательству и изворотамъ и притворству всякаго рода, а кто могъ, д?йствовалъ подкупами. Наружно исполнялъ народъ предписанiя и повиновался распоряженiямъ по принужденiю, изъ-подъ палки, нисколько несочувствуя имъ, неуб?жденный въ необходимости и важности м?ръ, которыя предпринимались для его пользы, или лучше для пользы государства… Отсюда неуваженiе къ закону и ув?ренность въ сил? произвола его блюстителей: "небойся суда, а бойся судьи", говоритъ онъ по опыту.

Въ силу этого уб?жденiя народъ скрываетъ виновниковъ преступленiя, считаетъ осужденныхъ закономъ несчастными. На исполнителей закона онъ сталъ смотр?ть какъ на враговъ своихъ и вс? м?ры правительства перетолковывалъ по-своему, даже на самыя полезныя введенiя смотр?лъ подозрительно: они были далеки отъ требованiй его духа и не находили въ немъ сочувствiя и отзыва.

Между т?мъ какъ большая часть народа грустно склонила голову и подчинялась противъ сов?сти вс?мъ распоряженiямъ, изр?дка въ нестерпимыхъ случаяхъ поднимая ее энергически и разум?ется не на радость, – другая часть народа протестовала неповиновенiемъ господствующему порядку и возстала противъ неустройствъ и безпорядковъ общественной жизни, противъ ст?сненiя мысли и сов?сти, противъ неправды судопроизводства, противъ рабства и злоупотребленiй м?стныхъ властей, тягости налоговъ и безправiя. Эти люди ц?лыми толпами безпрiютно бродили по л?самъ, степямъ и пустынямъ, населяли новыя м?ста, б?гая отъ рекрутчины, отъ податей, отъ паспортовъ, отъ судебныхъ проволочекъ на десять л?тъ. Многiе ц?лыми партiями переселялись въ пред?лы Швецiи, Польши, Литвы, Турцiи, въ Китай, въ Персiю, на Кавказъ, въ Крымъ, б?жали отъ неправды государственной жизни, отъ низкаго произвола и пресл?дованiя. Часть избранныхъ изъ этихъ б?глецовъ, съ страшною ненавистью въ душ?, старалась мстить господствующему безпорядку открытою силою. Этихъ удалыхъ молодцевъ заставлялъ б?жать отъ житейскихъ невзгодъ и подавляющихъ обстоятельствъ разгулъ глубокой души, жаждущей д?ятельности и встр?чающей гнетъ непреодолимый, т?снота и духота жизни, изъ которой душа рвется на просторъ и требуетъ своихъ правъ и б?шено стремится сломить т?сную преграду вс?ми возможными средствами, или сломить въ борьб? собственную голову, или же въ дикомъ весельи залить горе и жажду д?ятельности зеленымъ виномъ. Отсюда появилось такое множество разбойниковъ въ конц? XVII и въ XVIII стол?тiи. Они стояли за самостоятельность развитiя народа, за его права, которыя такъ пошло попирали, на которыя не обращали вниманiя; они мстили за это презр?нiе къ народному голосу, хот?ли уничтожить виновниковъ его несчастнаго положенiя: в?шали бояръ и священнослужителей, грабили и били купцовъ, жгли вс? попадающiяся бумажныя кляузы, четвертовали и мучили чиновниковъ, военныхъ, приказчиковъ и управляющихъ за поборы и прит?сненiя народа, выпускали на свободу осужденныхъ къ наказанiю закономъ, который они ненавид?ли, какъ несоотв?тствующiй жизни народной. Несмотря на вс? жестокости, какiя только могла изобр?сть злоба челов?ческая, разбойники все размножались и съ ожесточенiемъ и твердостью выносили пытки. Въ одной п?сн? говорится, что вотъ ведутъ на вис?лицу удалого разбойника; его сопровождаютъ отецъ, мать, молодая жена и д?ти и молятъ-просятъ его со слезами, чтобъ онъ повинился, – и тогда простятъ его. Но

"Камен?етъ сердце молодецкое:
Онъ противится царю, упрямствуетъ,
Отца-матери неслушаетъ,
Надъ молодой женой не сжалится,
О д?тяхъ своихъ не бол?знуетъ."

Общее недовольство, сильный гн?въ на невнимательность къ нуждамъ, на презр?нiе страданiй народныхъ даютъ глубокiй смыслъ этимъ повидимому дикимъ и безразсуднымъ возстанiямъ б?глецовъ противъ административнаго порядка стараго времени. Весьма характеристичный разсказываетъ случай раскольническiй старецъ Корнилiй, какъ на него напали разбойники и что это за лица. Отдыхалъ разъ ночью Корнилiй въ л?су за Москвою одинъ, разложилъ огонекъ и п?лъ повечерiе; вдругъ явилось 35 челов?къ разбойниковъ. "Осмотр?вши въ кошел? моемъ – говоритъ онъ – и вид?вши небольшiя, нужныя мн? книги и случившiяся тутъ пов?сти о спасшихся разбойникахъ, и денегъ только десять алтынъ, – атаманъ вел?лъ мн? читать книги. Читалъ я имъ всю ночь; атаманъ слушалъ внимательно и наконецъ прослезился, примолвивъ: отъ сего дня перестану я разбойничать, а ты, отче, ступай съ миромъ и не бойся! И далъ мн? еще сверхъ того милостыню, примолвивъ: «Блаженны вы есте!» (Расказы Макс.). Тогдашнiе разбойники дрались за льготы крестьянъ и свободу: поэтому народъ питаетъ свое сочувствiе къ нимъ, хотя и ему часто доставалось отъ ихъ шалостей, слагаетъ про нихъ свою поэтическую думу, обстанавливаетъ св?тлыми чертами обликъ вс?хъ этихъ добрыхъ молодцевъ, богато над?ленныхъ дарами природы, – молодцевъ, которые принимали слишкомъ близко къ сердцу явленiя горькой жизни народа, не ум?ли ужиться подъ тяжестью существующаго порядка д?лъ, и въ безумномъ разгул? забывали свою судьбу и тратили силы. Народъ досел? поетъ п?сни, въ которыхъ осм?иваетъ вс? ухищренiя чиновниковъ и солдатъ въ борьб? съ ними; онъ влагаетъ въ уста разбойниковъ такiя р?чи:

"Высылаютъ часты высылки солдатскiя,
Они ловятъ насъ, хватаютъ добрыхъ молодцевъ,
Называютъ насъ ворами да разбойниками,
И мы, братцы, в?дь не воры, не разбойники:
Мы люди добрые, ребята все повольскiе…"

Наконецъ противъ ст?сненiя правъ, мысли и сов?сти, противъ безпорядковъ жизни гражданской и духовной возстали ц?лыя тысячи народа, изв?стные у насъ подъ общимъ именемъ раскольниковъ. Пресл?дуемые за свое см?лое, энергическое противленiе сил? и власти, они б?жали по вс?мъ концамъ Россiи, крылись какъ дикiе зв?ри въ темныхъ л?сахъ, въ горныхъ вертепахъ и широкихъ пустыняхъ, а иные уходили заграницу. Б?глецы и разбойники мало-помалу уничтожались, раскольники же наоборотъ – увеличивались съ каждымъ годомъ. Руководясь порывами ума и сов?сти на пути къ самостоятельности и свобод? развитiя, они организовали свое демократическое общество, составили т?сное братство на народныхъ началахъ, стали въ опозицiю къ правительству, и никакая сила не могла поколебать ихъ задушевныхъ естественныхъ уб?жденiй и стремленiй.

Воровскiе казаки и разбойники были люди порывистые, люди д?ла, и не заботились объ организацiи общины; оттого и появленiе ихъ такъ безпорядочно и непродолжительно; а расколъ оттого росъ и усиливался, что первымъ д?ломъ его была пропаганда и расширенiе своей общины; притомъ у него была сила жизни умственной и сила спокойной посл?довательности въ устроенiи и организацiи общины. Гонимые и лишонные гражданскихъ правъ, раскольники разбрелись по всей Россiи съ энергической пропов?дью о посл?днихъ временахъ, съ проклятiемъ на устахъ господствующей церкви и правительству. Они вс?ми силами старались, считали святымъ долгомъ и обязанностью – разс?евать свои уб?жденiя, увеличивать число приверженцевъ. Одни бродили подъ личиною юродивыхъ, другiе подъ видомъ продавцовъ, разносчиковъ, офеней, третьи привлекали народъ своимъ затворничествомъ, суровою, истинно-христiанской жизнiю; везд? слышался ихъ энергическiй голосъ – и на струг?, плывшемъ по широкой Волг?, и въ закопт?лыхъ мастерскихъ, и на фабрикахъ, и на заводахъ, и въ монастыряхъ, и на базарахъ, и на постоялыхъ дворахъ, и на с?нокос?, и въ харчевняхъ. Народъ шолъ толпами къ этимъ пропов?дникамъ, слушалъ съ жадностью ихъ пылкiя р?чи о спасенiи отъ житейскихъ тяжолыхъ обстоятельствъ, о терп?нiи во время гоненiя антихриста и усердныхъ слугъ его. Искренно уб?жденные въ правот? своего слова и д?ла, живя потребностями и нуждами народными, эти наставники говорили въ его дух? и характер?, со слезами на глазахъ, съ горячимъ участiемъ къ угнетенному народу, жертвовали своей жизнью, какъ ясно видно изъ "Житiя протопопа Аввакума" и какъ увидимъ мы дальше.

Ихъ пропов?дь была направлена именно противъ т?хъ злоупотребленiй, отъ которыхъ страдалъ въ то время русскiй челов?къ и въ суд?, и въ быту житейскомъ, и по части торговой. Народъ чувствовалъ, что слова раскольника дышатъ правдой: все, о чемъ онъ такъ горячо разсуждаетъ, крестьянину бросается въ глаза чуть не каждый день, – и онъ увлекался об?щанiями спасти свою душу и избавиться отъ тягостей жизни. Вотъ почему ученiе раскольниковъ такъ широко обхватило русскiй народъ. Съ другой стороны, ихъ согласiя и общины были открыты для вс?хъ желающихъ и пресл?дуемыхъ закономъ; тамъ каждаго принимали какъ пресл?дуемаго антихристомъ, какъ несчастнаго страдальца. Въ общинахъ раскольниковъ находили прiютъ и б?глый солдатъ, и растриженный попъ, и пьяница-монахъ, и колодникъ, ускользнувшiй изъ острога, и подъячiй, и б?жавшiй крестьянинъ отъ рекрутчины. Какъ ни далеко отд?лялись разныя согласiя другъ отъ друга пространствомъ, но они им?ли постоянныя сношенiя; одно общество посылало къ другому своихъ выборныхъ представителей, писало посланiя и ув?щанiя въ случа? нужды, сносилось съ заграничными раскольниками; изъ выборныхъ составлялись соборы, на которыхъ разсуждали о ученiи или нововведенiяхъ, о м?рахъ противод?йствiя напору силы и т. п. Одно общество предупреждало и изв?щало другое въ случа? опасности, сообщало новости, интересныя для братства. Въ критическихъ случаяхъ они д?йствовали различными происками, им?ли самыхъ в?рныхъ агентовъ въ Москв? и Петербург? и большiя связи, сыпали деньгами, гд? сл?дуетъ, изъ общественнаго капитала, который всегда былъ очень значителенъ: наприм?ръ у рогожскаго кладбища онъ простирался до 12 мильоновъ. Неговоря о мелкихъ чиновникахъ, губернаторы и сильные мiра сего были въ ихъ рукахъ. И нужно удивляться практической мудрости и здравому смыслу этихъ простыхъ русскихъ темныхъ людей, какъ они хорошо знали слабыя стороны и ум?ли водить за носъ просв?щенныхъ особъ, сразу отгадывая, какъ подъ?хать къ нимъ и сварить съ ними пиво. Они говорятъ о себ? въ этомъ случа?, что нельзя же обойтись безъ столкновенiй съ властями, и мы дескать подражаемъ Никодиму – днемъ бываемъ въ жидовскомъ сонмищ?, синедрiон? и въ синагогахъ съ фарисеями и книжниками, а ночью бес?дуемъ съ учениками христовыми и съ самимъ Господомъ; такъ какъ за правду насидишься въ острог?, до конца разоришься по хозяйству и промысламъ, то беремъ иногда гр?хъ на душу – помалчиваемъ о правд?, и каемся въ этомъ въ общемъ собранiи в?рныхъ. Когда же не удаются имъ попытки, то эти Никодимы см?ло возстаютъ противъ власти, открыто сопротивляются распоряженiямъ и твердо отстаиваютъ свои уб?жденiя, – и тутъ ужь не помогутъ никакiя ув?щанiя, угрозы и об?щанiя. И ч?мъ больше употребляли противъ нихъ строгости, т?мъ сильн?е они отстаивали свои права.

Общины раскольническiя поставлены такъ, что и посл?днiй б?днякъ им?етъ въ ней голосъ; они руководствуются общимъ приговоромъ въ сомнительныхъ и судебныхъ д?лахъ, а чаще всего чрезъ выборныхъ. Эти лица прiобр?таютъ свое нравственное влiянiе не протекцiей, авторитетомъ или родовымъ преимуществомъ, но личными качествами, подвигами, трудами и заслугами. Этимъ выборнымъ общество повинуется охотно и безпрекословно, не изъ страха и боязни наказанiй, но по уб?жденiю въ добросов?стности ихъ д?йствiй, въ безкорыстныхъ стремленiяхъ ради общественной пользы. Они руководятъ въ обществ? судомъ и расправой, и ихъ приговоры никто не осм?ливается нарушить, и р?дкiй раскольникъ приб?галъ къ правительственному суду: онъ хорошо зналъ его проволочки, его дороговизну и безжизненность. Раскольники им?ютъ такого рода правило: "аще кто пойдетъ подъ инов?рный судъ о всякихъ мiрскихъ междор?чiй, а христiанскiй судъ презирая, таковаго отъ христiанства отлучить." (Изв. о раск. Iоан., ч. 2, стр. 50). Часто собираются они мiромъ-соборомъ потолковать объ обстоятельствахъ, им?ющихъ влiянiе на ихъ самобытную жизнь, о торговыхъ и промышленыхъ предпрiятiяхъ, объ устройств? порядка въ общин?, о распространенiи старой в?ры и т. п. Они знаютъ, что умъ хорошо, а два лучше, и результатомъ этихъ общихъ сходокъ является какое-нибудь полезное заведенiе врод? училища или богад?льни. Они всегда поддерживаютъ своихъ собратiй, помогаютъ въ случа? неудачи изъ общественной казны, а богатые даютъ капиталы для оборотовъ людямъ промышленымъ, крестьянамъ доставляютъ работу за отличную плату, и они трудятся добросов?стно и усердно; хозяинъ кормитъ рабочихъ исправно, и самъ часто об?даетъ съ ними, разсуждая о д?л? и выслушивая зам?чанiя мастеровыхъ. Подвергшагося суду и попавшагося чиновнику крестьянина-раскольника собратья не выдадутъ: они похлопочутъ за него, защитятъ и выкупятъ. Отъ этой общинной связи, между раскольниками почти вовсе н?тъ б?дняковъ, которыхъ такъ много между православными. О честности въ д?лахъ между раскольниками и говорить нечего.

Браки въ раскольническихъ общинахъ совершаются по большой части по взаимному согласiю и съ благословенiя родителей. Всего зам?чательн?е въ этомъ случа? то, что им?я свободу бросить свою жену, р?дкiй раскольникъ р?шается на это, разв? попадетъ жена неровня, или особеннаго рода неудача въ выбор? заставляетъ его приб?гать къ разводу. Нельзя также не обратить особеннаго вниманiя на то обстоятельство, что женщина у раскольниковъ им?етъ большее значенiе и влiянiе, ч?мъ у православныхъ. Нер?дко она руководитъ ц?лой общиной, справляетъ н?которыя службы церковныя, занимается распространенiемъ раскола и обученiемъ д?тей грамот? и развитiемъ въ нихъ уб?жденiй въ дух? своей общины.

Вообще обученiе д?тей грамот? и отчасти в?р? предоставлено почти исключительно женщинамъ-мастерицамъ и скитницамъ, у которыхъ пом?щается или собирается часто ц?лая школа. Д?тей обучаютъ п?нiю, кром? грамоты, четкому полууставному письму, а д?вочекъ сверхъ того рукод?лью. У раскольниковъ есть школы живописи или иконописанiя, водятся также тайныя высшiя училища, въ которыхъ преподается в?роученiе ихъ опытными наставниками; отсюда выходятъ ихъ народные учители. Грамотность и начитанность распространены между раскольниками несравненно сильн?е, ч?мъ у православныхъ; женщины настолько же воспитываются, какъ и мужчины, а это д?ло не маловажное. Такъ какъ раскольники бол?е промышлены, трудолюбивы, трезвы, д?ятельны и выше по благосостоянiю ч?мъ православные, и по своему положенiю къ господствующему порядку принуждены обдумывать свои д?йствiя, соображать средства, чтобъ в?рн?е достигнуть ц?ли, – то поэтому они бойч?е и несравненно развит?е православныхъ, самостоятельн?е и предпрiимчив?е ихъ.

Несмотря на вс? пресл?дованiя и ст?сненiя, раскольники д?лали свои д?ла втихомолку, и всегда усп?шно устрояли благосостоянiе своей общины. Они завели свои типографiи, писали книги и разсылали по всей Россiи; досел? льютъ они м?дныя иконы, такъ уважаемыя народомъ, им?ютъ лавки для продажи книгъ, л?стовокъ, образовъ и другихъ необходимыхъ для раскольника принадлежностей. Въ скитахъ, общинахъ при часовняхъ и молельняхъ они образовали свои библiотеки, изъ которыхъ выдавали книги людямъ интересующимся чтенiемъ, руководили иногда въ выбор? неопытныхъ и объясняли прочитанное любознательнымъ. Своеобразная литературная д?ятельность раскольниковъ развита въ немалыхъ разм?рахъ. Сила мысли и слова ихъ заключается въ глубокомъ уб?жденiи, въ искренней любви къ истин? и къ ближнимъ и въ народномъ ихъ выраженiи. Въ своихъ стихахъ они оплакиваютъ горькую долю "остальцевъ древняго благочестiя" и жалуются на недостатки жизни общества.

Потребность поэзiи не находила удовлетворенiя въ литератур? нашей, и потому раскольники такъ пристрастны къ древней русской письменности, въ которой встр?чается много поэтическихъ картинъ, особенно въ житiяхъ святыхъ и въ апокрифическихъ сочиненiяхъ. Въ жизни религiозной раскольникъ ищетъ удовлетворенiя естественной склонности къ догматизму, порядку и чувству красоты, чего немного было въ церквахъ православныхъ въ старые годы. Въ раскольническихъ молельняхъ и скитахъ простой русскiй челов?къ находитъ пищу своей набожности, своему стремленiю къ изяществу: тамъ онъ видитъ строгiй порядокъ, ненарушаемый ни разговоромъ, ни см?хомъ, тамъ все чисто и благообразно, читаютъ нарасп?въ, поютъ въ дух? русскаго народа – протяжно, заунывно, все исполняютъ по чину. Въ скитахъ къ простому мужику ласковы, доступны, никто его не толкаетъ, не бранитъ; тамъ напоятъ и накормятъ его, если онъ нуждается, дадутъ сов?тъ самый практическiй, походатайствуютъ за него предъ фабрикантомъ, капиталистомъ или чиновникомъ, въ комъ ему нужда. Во всякомъ случа? всегда примутъ участiе, ут?шатъ въ гор? и разгонятъ лишнее сомн?нiе. Обыкновенно нападаютъ на поповъ б?глыхъ и выбранныхъ изъ среды ихъ самихъ; не думаемъ по крайней м?р?, чтобы жизнь ихъ была слишкомъ позорна, потомучто такихъ раскольники скоро выпроваживаютъ отъ себя, а о злоупотребленiяхъ говорить не стоитъ большого труда: сами раскольники б?жали отъ злоупотребленiй и не мирятся съ ними, ищутъ лучшаго. Все-таки они вв?ряютъ сов?сть свою челов?ку сочувствующему имъ свободно, будетъ ли это ихъ братъ крестьянинъ, или б?глый попъ, поступающiй въ ихъ общину. Самое дробленiе раскола на различныя секты, борьба и вражда между ними доказываетъ ихъ стремленiе къ усовершенствованiю, а не застой жизни. Они съ благогов?нiемъ вспоминаютъ лица, пострадавшiя за ихъ уб?жденiя или съ усп?хомъ распространявшiя старую в?ру, считаютъ ихъ святыми и имена ихъ красными чернилами вносятъ въ святцы. У нихъ есть священныя м?ста, могилы, ключи и деревья, чтимыя ими по воспоминанiямъ событiй изъ исторiи раскола: къ нимъ ходятъ они на поклоненiе, берутъ песокъ, стружки и воду въ надежд? получить исц?ленiе отъ бол?зни.

Въ самыхъ домахъ раскольниковъ господствуетъ порядокъ, чистота и опрятность и доводятъ эти качества даже до крайности; домашняго скота они не держатъ въ избахъ, гд? живутъ, а если взойдетъ нечаянно собака, раскольники моютъ и даже скоблятъ м?сто, гд? она проб?жала, и окуриваютъ избу ладаномъ. Особенно стараются они о благообразiи и чистот? божницы, которая часто задергивается пеленой; а въ отд?льной горниц? около божницы часто разв?шаны л?стовки, хранится кадильница, висятъ лампадки, столъ накрытъ скатертью. Одежду раскольникъ любитъ широкую и темнаго цв?та, въ старомъ вкус?; цв?тныхъ платьевъ и особенно н?мецкой одежды не т?рпитъ: онъ говоритъ, что натуральные цв?ты оттого ныньче не им?ютъ соку и жизни прежней, что размножились цв?ты на шаляхъ и ситцахъ; поэтому и пчела стала мереть часто отъ недостатка пищи, и мед? теперь невприм?ръ хуже прежнихъ. Одежда и борода для него священны: предки ихъ отстояли эту принадлежность нацiональности своею кровью, выплачивали за нее двойной окладъ и носили особое платье на посм?шище, по приказанiю Петра. Вс? мелкiе обычаи у раскольника проникнуты своеобразнымъ, самобытнымъ взглядомъ; по своей степенности и простот? жизни, все излишнее, всякую роскошь, которая противор?читъ духу народному, онъ считаетъ предосудительною слабостью; презираетъ всякую лесть, всякое униженiе предъ гордыми и сильными земли, гд? уничтожается свобода, самостоятельность и челов?ческое достоинство, хотябы и мелочныя были ея выраженiя. Въ посл?днее время – говорятъ они – на каждомъ двор? будетъ стоять шипящiй зм?й, сир?чь м?дный самоваръ; "отъ чая, по ихъ словамъ, не б?гаетъ только отчаянный", потомучто китяне листья чайной травы окропляютъ идоложертвенною водою и м?няютъ на товары, чтобы осквернить души христiанскiя; а кто пьетъ кофей, тотъ на Христа строитъ ковъ. Короткое и узкое платье, вс? женскiя модныя украшенiя, чепцы и шляпы они признаютъ образомъ б?совскимъ зм?инымъ. Шейные платки они считаютъ богопротивными: носить ихъ стали по приказу французскаго короля Карлуса, который заставилъ ходить народъ съ петлей на ше? въ наказанiе зато, что будтобы удавили его отца. Вотъ что говорится въ раскольнической рукописи, которую удалось намъ читать въ Симбирск?; она принадлежала крестьянину деревни Камышенки: "Якоже быша въ дни ноевы… Нын? подобн? т?же самые дни прiидоша къ намъ, и надобно бы намъ походить по немало т?снымъ путямъ, а о многостяжанiи и сладкой пищ?, а наипаче о женахъ неподобало бы и подумать, но еще ктому, чт? и гор?е всего – не покорятися церкви, не стричь волосы и им?ть подъ ногами скрипъ. Сiе кажетъ насъ, что мы не въ истинной христовой в?р? и не им?емъ благодати св. Духа, чтобы согр?лъ сердечную землю нашу, и отъ сего всяко бы были плоды, еже рече апостолъ: плодъ духовный есть любы… Но сего всего не имамы, но равно таже зима и мразове, что и у антихриста скрипитъ подъ ногама." (Изъ посланiя неизв?стнаго). А касательно униженiя своего челов?ческаго достоинства предъ сильными въ наружныхъ знакахъ вотъ какъ говоритъ таже рукопись: "Нын? мало видимъ таковыхъ, чтобы стояли предъ божественною иконою со страхомъ и трепетомъ и съ благогов?нiемъ, якоже надлежитъ; но бол?е и весьма много видимъ предстоящихъ предъ тою иконою, иже имать въ себ? дв? власти, духовную и плотскую, и содержитъ въ себ? гордаго орла и обладаетъ только т?ломъ, а не душею, и ту икону еще гд? чуть завидятъ или заслышатъ, то кидаются съ м?ста безъ памяти, готовы хотябы и на ножъ, и станутъ предъ нею со страхомъ и трепетомъ и благогов?нiемъ многимъ и крайнимъ молчанiемъ, и опрятаютъ вс? уды т?ла своего, и незнаютъ какъ и еще лучше стать…" Особенно не терпитъ онъ, когда изъ прихоти нарушаютъ посты или оскорбляютъ святыню храма: апостолъ предписалъ, говорятъ они, стоять въ церкви непокровенными главы, а нын?шнiе никонiане покрываютъ главы париками, и такъ ходятъ въ церковь на молитву. Вообще часто слышатся вопросы: зач?мъ раскольники обставляютъ такими фантастическими сказками свои мысли? Отчего привязываются къ самымъ безразличнымъ обрядовымъ мелочамъ? Эти вопросы чуть-чуть что не похожи на такого рода тоже вопросъ: зач?мъ суздальскiя лубочныя картинки не рисуютъ на французскiй манеръ? – Да, для насъ странно это кажется; но если всмотр?ться попристальн?е въ старую жизнь и въ степень развитiя раскольника, такъ удивляться-то много нечего. Прежде русскiй челов?къ жилъ такъ-сказать ц?льно, им?лъ неразд?льный взглядъ и на в?ру, и на гражданственность, и на науку, въ одномъ созерцанiи онъ вид?лъ движущуюся предъ нимъ жизнь со вс?ми ея разнообразными выраженiями, не зналъ нашихъ уродливыхъ схоластическихъ подразд?ленiй и дробленiй, – и для него такъ же была важна сугубая аллилуiя, какъ ношенiе иноземнаго платья, какъ введенiе паспорта и подушнаго оклада; однимъ словомъ – онъ вид?лъ произвольное стремленiе перестроить жизнь народную по сочиненной м?рк?, заковать въ заморскiя ц?пи и дорожилъ каждою мелочью, которая пришлась по душ? предкамъ и зав?щана была ими какъ родное достоянiе и выраженiе жизни духа. На этихъ мелкихъ проявленiяхъ жизни онъ только и могъ объяснить чего онъ хочетъ и чт? ему противно: до отвлеченностей онъ отроду не охотникъ. Съ неразвитымъ разсудкомъ, непонимая связи причинъ и сл?дствiй, онъ поневол? долженъ былъ приб?гать къ фантазiи, облекать готовыми образами и алегорiями свои мысли. И онъ в?рн?е и скор?е достигалъ своей ц?ли, ч?мъ вс? противники раскола, д?йствовавшiе на него сплеча тяжолыми силогизмами, составленными по вс?мъ правиламъ искуства, при помощи полицейскихъ уб?дительныхъ доказательствъ. Ч?мъ сильн?е и разительн?е могъ представить раскольникъ тягости и мученiя народа, какъ не изображенiемъ посл?дняго времени или сравненiемъ себя съ мучениками первенствующей церкви? Этому-то фантастическому воззр?нiю и обязаны своимъ происхожденiемъ сочиненiя о происхожденiи табака, который представляется выросшимъ изъ т?ла блудницы, зарытой въ могилу вм?ст? съ собакой; о происхожденiи картофеля такое же; "сказанiе о хм?льномъ питiи, отъ чего суть уставися горелое вино душепагубное", которое курить научилъ людей б?съ.

Въ такомъ же дух? и характер? недавно издана брошюрка г. Кожанчиковымъ; въ ней заключается "Пов?сть о новгородскомъ б?ломъ клобук?", изв?стная изъ актовъ и Памятниковъ словесности, разсылаемыхъ въ вид? приложенiя къ Русскому Слову", и "Сказанiе о хранительномъ былiи мерзкомъ зелiи, еже есть табац?". Зд?сь между прочимъ расказывается, какъ ангелъ явился одному епископу и запов?далъ сказать людямъ, чтобъ они отстали отъ богопротивнаго зелья табачной травы: на лиц? ихъ недостоитъ крестнаго знаменiя воображати, "не повел? Господь ниже т?лесъ ихъ съ в?рными погребати, ниже близъ святыя церкве, ни молитвы святыя творити надъ ними, ни п?нiя, ни службы, ни приношенiя за ихъ взимати, яко они Богу врази, а дiаволу т? друзи въ живот?хъ своихъ". Потомъ св. Богородица явилась на Красной гор? недужной д?виц? ?екл? и между прочимъ сказала: "пiянства оставляли бъ, табакъ отнюдь не пилибъ: проклятъ бо есть отъ Бога и отъ св. отецъ; егда кто его испiетъ, въ то время земля дрогаетъ, Богородица вострепещетъ и небо колыхнется у божiя престола стоя". Въ этихъ сказанiяхъ является творческая народная фантазiя съ своими обычными мотивами: въ древней русской письменности чрезвычайно много подобныхъ расказовъ о явленiяхъ святыхъ людямъ въ случа? общественныхъ несчастiй, съ нравоучительными заказами. Н?тъ ничего легче какъ см?яться надъ этими пов?стями и сказанiями, какъ и д?лаютъ многiе; но трудновато понять и объяснить ихъ, почему они въ такой форм? вылились изъ духа народнаго, какую мысль кроютъ они подъ своимъ фантастическимъ костюмомъ…

И на раскольническiя сочиненiя смотр?ли, да обскуранты и теперь смотрятъ, какъ на складочное м?сто всякаго рода нел?постей, какъ недавно доказалъ блистательно своей громадной книгой Александръ Б. Но оставимъ мертвыхъ погребать мертвецамъ, не будемъ тревожить старый хламъ, не побезпокоимъ господъ, которые придирались въ раскольническихъ сочиненiяхъ къ однимъ несообразностямъ и мелочамъ. Что съ нихъ спрашивать, когда вся ихъ жизнь была ничтожество и мелочь? Перейдемъ лучше къ явленiямъ ут?шительнымъ въ д?л? раскола, на который обратили въ посл?днее время серьозное вниманiе, чего онъ давно ст?итъ. Недавно кто-то выразился, что вопросъ о раскол? сталъ моднымъ. Это неправда: скор?е нужно вид?ть въ немъ одинъ изъ насущныхъ вопросовъ времени, до котораго добрались самымъ посл?довательнымъ, логическимъ путемъ. Явленiе такой важности и такое запутанное нельзя сразу р?шить; намъ изв?стно, что н?которые изъ ученыхъ готовятъ статьи по этому предмету; мы съ своей стороны высказали только соображенiя по поводу новыхъ изданiй о раскол? и станемъ высказывать ихъ при разбор? самыхъ книгъ. Да не заподозритъ насъ читатель въ излишнемъ пристрастiи къ расколу: мы знаемъ его недостатки и нел?пости, но ихъ такъ давно и мрачно изображали, что теперь вс?мъ надо?ло повторенiе.

Предъ нами лежитъ небольшая книжка г. Максимова: "Расказы изъ исторiи старообрядства, переданные по раскольничьимъ рукописямъ. Изд. Д. Е. Кожанчикова." Она служитъ отличнымъ руководствомъ, какъ можно изъ раскольническихъ сочиненiй добывать матерьялы для исторiи и для уясненiя взгляда на появленiе и жизнь раскола. Г. Максимовъ смотритъ прямо и безпристрастно на сочиненiя раскольниковъ, касается и недостатковъ ихъ; но при чтенiи его расказовъ вы почувствуете не отвращенiе къ своимъ собратьямъ, но любовь и участiе, и если мелькнетъ улыбка на вашихъ устахъ, то отъ наивности и простоты воззр?нiя или отъ оригинальныхъ оборотовъ и выраженiй авторовъ раскольническихъ сочиненiй. Очевидно, г. Максимовъ назначалъ свои расказы для всякаго образованнаго читателя, а не для спецiалистовъ, которые давно знакомы съ подлинными сочиненiями. Онъ пополняетъ недостатокъ знанiя внутренней жизни раскола, указывая, гд? нужно, на постороннiя свид?тельства, и им?етъ глубокiй взглядъ на явленiе раскола въ русской жизни. Онъ говоритъ въ предисловiи къ расказамъ:

"До сихъ поръ мы слышали только однихъ противниковъ раскола, неслыхали его защитниковъ и приверженцевъ; являлись только одни обвинители и судьи, невидно было обвиняемыхъ, неслышно ихъ оправданiй. Оттого-то вообще такая неясность и запутанность понятiй о самой сущности д?ла; оттого-то обнародованiе раскольничьихъ сочиненiй столько же необходимо, сколько и полезно. Они одни въ состоянiи выяснить окончательно этотъ туманный и запутанный вопросъ въ русской жизни, который заурядъ съ московской земщиной, съ народными движенiями на Дону, Волг?, Урал? и въ Новгород?, представляетъ самыя яркiя и законченныя картины въ русской исторiи: это едвали не вся исторiя русскаго народа".

Да, не напрасно же въ раскол? таится такая несокрушимо живучая и д?ятельная сила, не напрасно тысячи людей погибли, отстаивая его, въ самыхъ варварскихъ истязанiяхъ, а тысячи произвольно отдавались смерти.

М?ра терп?нiя народа переполнилась при Алекс?? Михайлович?; но народъ, считая его благочестивымъ и добрымъ, над?ялся еще, что царь избавитъ его отъ тягостей и поведетъ путемъ, по которому просилась идти его природа. И вотъ ц?лый рядъ челобитныхъ полет?лъ къ нему со вс?хъ сторонъ – и отъ частныхъ лицъ, и отъ ц?лыхъ общинъ; главное содержанiе этихъ челобитныхъ состояло въ искреннихъ жалобахъ на нововведенiя церковныя и гражданскiя, на тяготы жизни и б?дствiя народа. Разсылаемыя новоисправленныя Никономъ книги народъ не хот?лъ принимать, зная Никона за челов?ка самовластнаго и гордаго, способнаго къ ненужнымъ и произвольнымъ реформамъ. Когда Алекс?й Михайловичъ повернулся не на путь, указываемый голосомъ народнымъ, отвергъ на собор? 1666 года противниковъ реформъ и началъ гнать ихъ, тогда составилось общество хранителей народныхъ началъ, дружно провозгласившее царя и патрiарха антихристами и стало въ опозицiю съ церковью и государствомъ. Явился Стенька Разинъ и народъ сталъ подъ его знамена, пошолъ искать своихъ правъ, своей свободы; по областямъ открылись бунты и во вс?хъ раскольники принимали д?ятельное участiе. Но открытыя возстанiя были подавлены, замолкъ съ ними громкiй голосъ народа, общество было безсильно на борьбу прямую. Посл? этихъ неудачъ оно приб?гло, какъ мы вид?ли, къ другимъ м?рамъ… въ тишин? д?лало свое д?ло, отстаивало ц?ною жизни свои права, свои начала, и досел? твердитъ одно и тоже.

Въ XVI и XVII стол?тiи мало стали дов?рять на Руси и грекамъ. Въ раскольнической литератур? приписываютъ ихъ хитрое поведенiе перем?н? в?ры подъ влiянiемъ латинянъ и турокъ. Въ соловецкой челобитной прямо сказано: "Нын?шнiе, государь, греческiе учители прi?зжаютъ не исправлять, но злата и сребра и вещей собирать, а мiръ истощать. Въ л?поту бо имъ сам?мъ прi?зжать учитися православн?й христiанской в?р? и благочестiя навыкати." (л. 87) Въ «Пов?сти о б?ломъ клобук?» расказывается, что когда турки пл?нили Царьградъ, – отъ безбожныхъ варваровъ н?которые благочестивые хот?ли соблюсти книги греческой в?ры и съ ними отплыли въ Римъ; латиняне заинтересовались, хот?ли изучать, но цари, ради ихъ отступленiя отъ православiя, «улучиша время, принесенныя отъ грекъ книги въ свой римскiй языкъ преложиша, а греческiя книги вси огнемъ сожгоша» (изд. Кожанч., стр. 4). Авраамiй расколоучитель тоже говорилъ Алекс?ю Михайловичу: «лучше, государь, старымъ грекамъ в?рить, а не нын?шнимъ плутомъ, турскимъ свид?телемъ, которые см?няютъ в?ру и продаютъ на злато, на сребро и на соболи сибирскiя.» Признавая, что и Никонъ заразился этимъ латинскимъ и византiйскимъ прокажоннымъ духомъ, раскольники особенно напали на него, взвалили вс? господствующiе въ духовенств? недостатки на одного патрiарха, приписали ему и грекамъ причину паденiя царя и извращенiя стараго порядка народной жизни. Возмущали раскольниковъ не одинъ Никонъ и царь, но безпорядки господствующей церкви, духовенства, государства и властей. Изъ сл?дующихъ словъ ?едора Дьякона ясно видно, что тогдашнее духовенство утратило дов?рiе народа, какъ несоотв?тствующее своей ц?ли:

"Учители настоящаго в?ка – пишетъ онъ – кони сатанины, ихже вид? святый Iоаннъ Богословъ. И каковы сами преступницы отеческихъ преданiй и законовъ, таковыхъ и въ причтъ поставляютъ неискусныхъ въ писанiи простяковъ, воровъ и пьяницъ, и гнусное житье отъ юности проходящихъ."

Мы могли бы исписать ц?лыя страницы перечисленiемъ т?хъ недостатковъ, которые господствовали въ духовенств? въ это время, некасаясь раскольнической литературы, но это кажется д?ло изв?стное и не требуетъ длинныхъ разсужденiй. О деспотизм? Никона любопытствующiе могутъ прочитать въ исторiи Соловьева или въ запискахъ, нетакъ давно изданныхъ русскимъ археологическимъ обществомъ.

Въ "Расказахъ изъ исторiи старообрядства" г. Максимова есть отличное объясненiе, почему масса народа б?жала отъ своихъ законныхъ поповъ и пошла охотно за простыми мужиками, пономарями и справщиками книгъ, признала ихъ истинными учителями в?ры и нравственности. Г. Максимовъ передаетъ "пов?сть душеполезну о житiи и жизни преподобнаго отца Корнилiя", написанную ученикомъ его Пахомiемъ изъ устъ самого учителя "отъ истины въ пользу слушающимъ и чтущимъ душамъ и въ наслажденiе живота в?чнаго." Корнилiй принадлежалъ къ числу т?хъ странниковъ, которые толпами ходили отъ монастыря до монастыря въ то безпечальное время. Онъ жилъ въ комельскомъ монастыр? двадцать четыре года, былъ въ Москв? въ симоновскомъ, сергiевомъ, у Спаса на Новомъ, въ Чудов?, въ Новгород? у митрополита пекъ хл?бы, потомъ за искуство въ этомъ д?л? вытребованъ къ патрiарху; онъ не молчалъ предъ Никономъ, который предлагалъ ему м?сто игумена деревяницкаго монастыря, но онъ отказался; не терп?лъ Корнилiй нововведенiй, и когда увид?лъ, что за уб?жденiя жгутъ и головы рубятъ, б?жалъ на Донъ, чрезъ два года пробрался отсюда въ кириловъ монастырь, потомъ въ Нилову пустынь. Прi?хали надсмотрщики сюда узнать, по новоисправленнымъ ли книгамъ совершается служба, и когда священникъ отказался править литургiю по новому, взялся служить прi?хавшiй попъ. Три раза его останавливалъ Корнилiй, когда онъ говорилъ не по старымъ книгамъ и, какъ пономарь, ударилъ его по голов? "кадиломъ съ разженнымъ углiемъ" и разбилъ голову до крови. Товарищи новоставленнаго попа вб?жали въ алтарь, схватили Корнилiя за волосы и разбили голову объ полъ до крови. Началась драка. Корнилiй въ суматох? б?жалъ вм?ст? съ Пахомiемъ, списателемъ его житiя. Явились они въ олонецкомъ у?зд? и зд?сь Корнилiй постоянно странствовалъ и перем?нялъ м?ста жительства. Его влiянiе на народъ было огромное: онъ, "пьянства и празднословiя гнушашеся отъ д?тства и до кончины житiя своего весьма сего сохраняяся", велъ жизнь ц?ломудренную, сохранялъ строгiй постъ; время проводилъ въ молитв? и трудахъ; онъ говорилъ: "проклятъ есть тунеядецъ". Онъ часто бес?довалъ съ крестьянами и самъ училъ ихъ грамот?. Въ Каргопол? пресл?довали Корнилiя враги, но игуменъ спасо-ефимьева монастыря любилъ старину и защищалъ Корнилiя, да и посадскiе вс? были на его сторон?. Этотъ полуграмотный пономарь основалъ выговское общежитiе, изъ котораго выходили учители по всей Россiи. Изъ его учениковъ еще при его жизни н?которые уже были страдальцами за в?ру: такъ въ Каргопол? на мороз? стояли Андрей Семиголовъ и другой Андрей съ братомъ и потомъ сожжены, "да и А?анасiй кузнецъ съ Озерецъ пострадалъ на Чарынды: въ трехъ заст?нкахъ былъ битъ, потомъ клещами ребра ломали и пупъ тянули, потомъ въ зимнее время въ нестерпимые мразы обнаженъ стояше, и студеную воду съ льдомъ на главу поливаху на многiе часы, донележе отъ брады его до земли соски смерзли, аки поросшiе, посл?ди же огнемъ сожженъ бысть; тако скончася. Сiи вси мученицы отъ отца Корнилiя научены быша правов?рiю", добавляетъ Пахомiй. Изв?стно, что въ это время начались страшныя пресл?дованiя раскольниковъ; "царь государь, по словамъ Шушерина, ревнуя къ церкви, повсюду капитоновъ и раскольниковъ всячески изыскиваше и пустынныя ихъ еретическiя жилища разоряше; самихъ же он?хъ непокоряющихся смертiю, ранами и заточеньми смиряше."

Въ расказ? о Никон? Андрея Денисова, переданномъ г. Максимовымъ, выразилось все отвращенiе раскольниковъ къ размашистой, шумной жизни патрiарха, къ его крутому деспотическому характеру, къ самоуправству, по которому онъ гнулъ вс?хъ съ нимъ сталкивающихся. Зд?сь передано очень много сказанiй народныхъ, самыхъ фантастическихъ, о жизни Никона; во вс?хъ просв?чиваетъ одна мысль, что Никонъ – врагъ божiй, антихристъ. Особенно интересно описанiе брани Никона съ восточными патрiархами на собор? (стр. 63). Когда Иларiонъ, рязанскiй епископъ, сталъ читать Никону соборный приговоръ отправить его въ ссылку, онъ перебилъ его, бранилъ патрiарховъ, называя ихъ просаками и нищими, а судъ ихъ баснею, правила лживыми, Номоканонъ книгою восточною, законъ царскiй еретическимъ. Иларiонъ обличалъ его жестоко, нарицая убiйцею, блудникомъ, хищникомъ и "иными многими безчестными глаголы." Когда патрiархи приказали снять съ него черный клобукъ и съ шеи панагiю, Никонъ началъ кричать: "вы есте просаки и грабители, а не пастыри, и пришли есте не да пользу кую зд? сотворите, но лестiю и похлебствомъ жестоконравныхъ челов?къ сердца похитите и именемъ патрiаршества точiю, а не д?ломъ нраву ихъ разр?шенiе учините, и т?мъ несытую вашу, сребролюбную и аду подобную гортань наполните" и пр. Паисiй не утерп?лъ и сшибъ посохомъ своимъ клобукъ съ никоновой головы. Начались укоры и брань, но "обаче одол? греческiй левъ россiйскаго пардоса", говоритъ Андрей Денисовъ. Когда сняли съ Никона клобукъ съ жемчужнымъ крестомъ и панагiю, усыпанную драгоц?нными камнями, Никонъ сказалъ: "се яко пришлецы и невольницы суще, аще сiя себ? разд?лите, – потребу и отраду отъ вс?хъ скорбныхъ, бывающихъ вамъ, на н?кое время обрящете". Андрей Денисовъ говоритъ, что при Никон? "наполнишася абiе узилища узниковъ, огуст?ша улицы связанными испов?дниками, обагришася спекуляторстiи бичи кровiю страдальцевъ, взыграша т?хъ мечи на испов?дническихъ выяхъ, покрышася площади казненныхъ мучениковъ т?лесами. Не толикое убо множество заяцей, увязшихъ въ ловитвенныхъ тенетахъ видяшеся, елико пов?шенныхъ христiанъ за содержанiе благочестiя зрящеся". Между прочимъ онъ упоминаетъ, что при появленiи жестокихъ пресл?дователей многiе сожигали себя или вм?ст? въ домахъ, или по одиначк?, иные топились или убивали себя какимъ-нибудь острымъ оружiемъ. Да, они разсуждали очень логично, что лучше разомъ покончить вс? расчеты съ жизнью, ч?мъ лишиться ее посл? безчелов?чныхъ истязанiй, а пожалуй, чего добраго, не вынесешь пытокъ, отречешься поневол? отъ своихъ уб?жденiй.

Изъ трехъ посланiй Аввакума особенно хорошо посл?днее, предсмертное; оно относится къ 1680 году и проникнуто искренностью, силой, полно алегорическихъ русскихъ прiемовъ и отличается наивнымъ, своеобразнымъ складомъ. "Посланiе это, говоритъ г. Максимовъ, носитъ на себ? характеръ задушевной, откровенной испов?ди. Самая см?лость его и наивность изложенiя – одинаково поразительны и знаменательны. Между старообрядцами посланiе это пользуется глубочайшимъ уваженiемъ."

"Много говоритъ это посланiе челов?ку понимающему д?ло, и мы не можемъ себ? отказать въ удовольствiи – под?литься съ читателями выдержками изъ этихъ задушевныхъ строкъ Аввакума. Сначала протопопъ обращается къ Алекс?ю Михайловичу и проситъ его обратиться въ первое свое благочестiе: "ты наученъ, говоритъ онъ, здравымъ догматомъ единой православной в?ры съ нами же отъ юности. Зач?мъ ты братiю свою такъ оскорбляешь? – в?дь вс? мы им?емъ одного отца, иже есть на небес?хъ, по св. христову евангелiю. И не покручинься, царь, что я съ тобой такъ говорю; в?рь истин?… Честь царева судъ любитъ, по словамъ пророка. Чтоже ересь наша? или какой расколъ внесли мы въ церковь, – какъ говорятъ объ насъ никонiане, называя въ лукавомъ и богомерзкомъ жезл? раскольниками и еретиками, а въ иныхъ м?стахъ и предтечами антихриста? Не постави имъ, Господи, гр?хи сего: не в?дятъ бо б?днiи чт? творятъ! Ты, самодержецъ, за вс?хъ отв?чать будешь, ибо ты первый далъ имъ см?лость нападать на насъ… мы не видимъ за собой и сл?ду ересей. Если мы раскольники и еретики, то и вс? св. отцы наши, и прежнiе благочестивые цари, и св. патрiархи таковые же. О небо и земля! слыши глаголы сiя потопныя и языки велер?чивыя! За церковь мы страждемъ, умираемъ и проливаемъ свою кровь… Не хвались, палъ ты глубоко, а не возсталъ искривленiемъ, а не исправленiемъ богоотметника и еретика Никона; умеръ душею отъ ученiя его, а не воскресъ. И не прогн?вайся, что мы называемъ его богоотметникомъ: если правдою спросить насъ – мы скажемъ теб? о томъ ясно, изъ устъ въ уста, съ очей на очи. Если же не допустишь ты сд?лать такимъ образомъ – предадимъ на судъ христовъ. Тамъ и теб? будетъ тошно, да нимало уже не пособишь себ?… А о греческихъ властяхъ и нын?шней в?р? ихъ самъ ты прежде посылалъ Арсенiя Суханова разузнать у нихъ и знаешь, что у грековъ изсякло благочестiе… (ссылается на пов?сть о б?ломъ клобук?). Ч?мъ больше ты насъ оскорбляешь, мучишь и томишь, т?мъ больше мы тебя любимъ и молимъ Бога о теб? до смерти твоей и своей. Спаси, Господи, вс?хъ клянущихъ насъ и обрати ко истин? своей! Если не обратитеся, то вс? погибнете на в?ки, а не временно. Прости, Михайловичъ-св?тъ! Лучше мн? умереть потомъ, но прежде скажу то, что теб? знать надо (и никакъ не лгу – ниже притворяясь говорю): мн? сидящему въ темниц?, какъ въ гробу, что надобно? – разв? смерть одну. Ей тако! – Н?тъ, видно, государь, надо перестать мн? плакать о теб?: вижу – не исц?лить тебя. Ну прости же ради-господа, прощай до т?хъ поръ, пока не увидимся мы тамъ… Теб?, государь, такъ угодно, да и мн? такъ любо. Ты царствуй многи л?та, а я – буду мучиться многи л?та: и пойдемъ вм?ст? въ в?чныя своя домы, когда угодно то будетъ Богу. Ну, государь, хотя ты меня и собакамъ приказалъ выкинуть, но я еще благословлю тебя посл?днимъ моимъ благословенiемъ, а потомъ прости: ужь только того и жду… Думаю, что скоро будетъ отложенiе т?лу моему: кр?пко утомилъ ты меня, да ктому и самъ я мало забочусь о зд?шней жизни… Голыя кости мои будутъ растерзаны и влачими по земл? псами и птицами небесными. (Протопопъ ошибся: его сожгли). Хорошо и такъ: прiятно мн? и на земл? лежать, св?томъ од?янному и небомъ покрытому: и небо мое, и земля моя, и св?тъ мой и всю тварь Богъ мн? далъ… Не хот?лося бы мн? въ теб? некр?пкодушiя: в?дь то всячески всяко будешь вм?ст? не нын?; ино тамо увидимся. Аминь".

Такiя торжественныя слова не нуждаются въ объясненiяхъ и сразу уничтожаютъ вс? лукавые извороты толкователей, будто главные коноводы раскола ратовали изъ личныхъ ц?лей. Н?тъ, низкiй эгоистъ скор?е бы сталъ подд?лываться, льстить и унижаться, гд? сила, власть и награда. Съ нечистыми стремленiями челов?къ не положилъ бы голову на плаху, крестясь своимъ большимъ крестомъ, твердя одно и тоже, что царь д?йствуетъ антихристiански. Прочтите жизнь Аввакума по изданной г. Кожанчиковымъ рукописи, и вы согласитесь съ этимъ. Во второмъ посланiи Аввакумъ р?зко обрисовывалъ, какъ Никонъ мучилъ его и другихъ расколоучителей. (87 стр.)

"Исторiя о взятiи Соловецкаго монастыря" и "Пов?сть о страдальцахъ соловецкихъ" заключаетъ въ себ? чрезвычайно много интересныхъ данныхъ для исторiи раскола и согласны во многомъ съ соловецкимъ л?тописцемъ. Много говорится о страданiяхъ старцевъ, которые отстаивали старую в?ру, по словамъ Денисова, въ числ? 1500 челов?къ, и мы неим?емъ права нев?рить во многомъ автору, когда соловецкiй л?тописецъ говоритъ, что воевода Iевлевъ, осаждавшiй обитель, отозванъ въ Москву за насильные поступки и прит?сненiя монастырскихъ крестьянъ. Но особенно передается зам?чательный расказъ о судьб? Ивана Захарьева, соловецкаго писаря. Во время осады Захарьевъ вышелъ съ двумя товарищами изъ монастыря и схваченъ былъ по доносу какого-то крестьянина; съ годъ сид?лъ Захарьевъ въ острог? и вздумалъ написать посланiе въ ут?шенiе Силы и Алекс?я, сид?вшихъ въ кандалажскомъ монастыр?; въ письм? онъ хвалилъ старые уставы и порицалъ новые. По неосторожности носящаго письмо это было обронено, найдено и передано въ руки воеводы Волохова. Сначала онъ изломалъ Захарьеву руки встряскою, потомъ билъ его кнутомъ, зат?мъ вел?лъ поджигать т?ло его на огн? и наконецъ "отъ сожженнаго толико т?ла ребра клещами разженными извлачити повеле". Но и тогда воевода ненасытился, по словамъ автора: остригши на голов? Захарьева волосы, приказалъ лить на темя холодную воду втеченiи н?сколькихъ часовъ. Двое сутки продолжались эти истязанiя, на третiй день воевода приказалъ страдальцу отрубить голову. Хот?ли похоронить Ивана съ честью, но воевода не позволилъ: его обернули въ рогожку стр?льцы и закопали въ землю безъ п?тiя.

Посл?днiй расказъ г. Максимова передаетъ "Посланiе о св. отцахъ, иже на Мезен? р?ц? за древле-церковное благочестiе во огни смерть воспрiяху." Въ 1744 году крестьянинъ окладниковской слободы Артемiй Ванюковъ донесъ холмогорскому архiепископу Варсонофiю о мезенскихъ раскольникахъ. Архiепископъ, какъ челов?къ суровый, неумолимый, потребовалъ отъ гражданской власти военной силы. Войско оц?пило скитъ, въ которомъ заперлись раскольники, и стали уговаривать ихъ чрезъ оконце сдаться; скитники п?ли молебны и не соглашались. Наконецъ, когда стали приставлять л?стницы и хот?ли ломать, заключенные запалили скитъ "и загор?ся храмина и бысть шумъ пламенный яко громъ, и пламень огненный во мгновенiе ока охвати всю храмину": и такъ скончалось 86 душъ декабря 7. Въ конц? сказанiя приложена самая откровенная испов?дь Ивана Акиндинова, написанная имъ за н?сколько часовъ до смерти; она отличается до наивности доходящею простотою и искренностью. Прочитавъ ее, скажешь вм?ст? съ Тургеневымъ: "да, удивительно ум?етъ умирать русскiй челов?къ!"