Оценить:
 Рейтинг: 0

Ангел-хранитель аллеи Ангелов

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 >>
На страницу:
14 из 18
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

«Посмотри на русского человека; найдёшь его задумчива», – говорил Радищев. Вот я и (неосознанно) отправлялся из Санкт-Ленинграда в Москву – подумать; на деле – не думалось, а опустошалось: когда мелькали вёрсты, не оставалось ни мыли, ни чувства – всё уносилось в прошлое.

Исчезал я «сейчащный» – наставало моё «всегда». Точно так было и с Долгим озером. Я шёл по трубам, и во мне (ребёнке) – не было понятия «русский человек»; как это вообще возможно? А очень просто: в советском Норильске понятия национальность практически не было.

Все были норильчане.

Это не была вся гамма (от альфы до омеги) – сверхчеловека, зато (как след в снегу – от упавшего света) это были первые подступы ко всечеловечеству; подобное уже было в нашей истории: «На Куликово поле пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозерцы, смоляне, муромляне и так далее, а ушли с него – русские.» (Лев Гумилёв)

Поэтому ещё раз вспомним того, кто отправил вместе с князем Дмитрием двух иноков (Пересвета и Ослябю): «… игумен подмосковного Троицкого монастыря Сергий Радонежский (1314–1392).

«Жизненный путь «великого старца», как называли его современники, выглядит парадоксальным. Он бежал от общества людей – а в результате стал его духовным предводителем; он никогда не брал в руки меча – но одно его слово на весах победы стоило сотен мечей.

Удивительна и сама тайна, окружающая имя Сергия. Почти во всех великих событиях эпохи мы чувствуем его незримое присутствие. А между тем до нас не дошло ни его собственных писаний, ни точной записи его бесед и поучений.»

Я не скажу (по аналогии), что всё наше общество пронизано духом Верховного; зачем повторять очевидное? Тем более что письменные труды Сталина сейчас как нельзя более актуальны.

Я не скажу, что вклад его в наше будущее не совместим с вкладом игумена Земли Русской: они жили в разное время и в разном обществе; но!

«При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной, – говорил историк В. О. Ключевский. – Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание. Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество. С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа; они – его питательная почва; в них его корни; оторвите его от них – оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга. Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка, обновляем его, пополняя произведенные в нем траты» (71, 209) (Ключевский)

Здесь я не согласен с прославленным историком. Траты невозможно пополнить. Такие траты – это нечто (почти) материальное. Восстановить можно лишь веру, да и то – подобное определение лукаво: веру невозможно сокрушить или потерять – она вне нас (а если мы уйдём от неё – без нас): к вере следует возвращаться.

Как это сделать? А «опустеть» – и пойти вокруг Долгого озера. Вокруг бездны промышленного производства человеков, в которую нас готовится ввергнуть лукавый.

«Известно выражение, что революцию в России сделали недоучившиеся студенты и семинаристы. Парадокс, но из стен духовных семинарий выходили готовые народники, большевики, меньшевики, анархисты, эсеры…

Поскольку Церковь была частью государственной системы, то критика церковной жизни или полное отрицание Церкви по логике вещей заканчивалась критикой и отрицанием государственного порядка. Вот почему в русском революционном движении было так много семинаристов и поповичей. Самые известные из них, помимо Сталина, – Чернышевский, Добролюбов, Микоян, Подвойский (один из руководителей захвата Зимнего дворца), Петлюра, но полный список намного длиннее.

В 1899 году, не пройдя полного курса обучения, 20-летний Иосиф Джугашвили был исключён из семинарии – по официальной версии, за пропаганду марксизма, согласно документам семинарии, – за неявку на экзамен.

Духовная школа стала для Сталина школой безбожия. Трудный путь духовного служения не подходил для честолюбивого и бесчестного юноши, одержимого волей к власти. Революционная карьера оказалась более предпочтительной и в итоге принесла Сосо оглушительный успех, хотя и ценой полной деградации личности. (очень сомнительно: автор этих слов явно не понимает, что душа – неуничтожима; что когда Бог отдаёт приказ, дьявол подчиняется. прим. Niko Bizin)

Будучи уже не молодой, Светлана Аллилуева неожиданно призналась: «…вся жизнь моего отца возникла передо мною, как отречение от Разума и Добра во имя честолюбия, как полное отдание себя во власть зла». Скорее всего, Сталин с какого-то момента жизни оказался душевно пустым, или, что то же самое, душевно омертвел, и потому делал всё так, как считал нужным, невзирая на мораль.

Другими словами, из него получился политик чистой воды.

Однако вопросы бытия, религии, жизни и смерти тревожили его и в зрелом возрасте.

Анатоль Франс «Последние диалоги»:

«Верить в бога и не верить – разница невелика. Ибо те, которые верят в бога, не постигают его. Они говорят, что бог – всё. Быть всем – всё равно что быть ничем».

Радость совместного открытия истины захлестнула Сталина. Мало того, что он много раз отчеркнул и подчеркнул этот текст, он ещё и приписал на полях свой вывод: «Следов. не знают, не видят. Его для них нет».

Большая разница – думать, что смерть приведёт нас к разгневанному богу, или вернёт в небытие, из которого мы вышли.

Как вы это понимаете? Есть люди, которые больше боятся небытия, чем ада».

Последнюю фразу Сталин отчеркнул на полях. И его можно понять: ад – это всё же существование, и не самое безнадёжное. Небытие – абсолютное, безвозвратное Ничто, и оно – «ужасно».

Он всячески избегал открытых высказываний на этот счёт, но категорически запрещал выписывать в свою личную библиотеку атеистическую литературу, брезгливо называя её «антилрелигиозной макулаткрой». По правде сказать, она почти вся была низкопробной. Но и к церкви как организации он, став властителем, относился с холодным прагматизмом. Со времён семинарского детства он знал истинную цену многим земным пастырям.» (Сталин. Спокойный разговор)

Здесь я обращаюсь к читателю: бог с маленькой буквицы – взято из первоисточника; я даже не извиняюсь и не правлю чужой текст: Бог поругаем не бывает… Как и душа человеческая. От которой «сам» телесный человек может попробовать отказаться, и не выйдет у него ничего (личный опыт автора).

Просто его тело «ослепнет», перестанет воспринимать тонкие материи. Да и здесь не всё так однозначно: существует такая «вещь», как предназначение. Но это вещь жестокая: если приказ Бога не сможет выполнить одно одержимое бесом тело, то его выполнит другое тело (пусть даже с более сильным бесом).

И кто тогда он – ставший орудием провидения? При условии, что смерти (как ни крути) нет. И нет никаких убийств.

Есть лишь то или иное бессмертие.

И вот здесь бесы услышали эти мысли Верховного (а были ли мысли?) и расхохотались довольно. И бросились к нему, и прильнули было… Но!«Площадка у озера Долгого была наиболее оптимальным вариантом, имела размеры, соответствующие предварительным расчетам. Территория будущего города была удалена на 2,5 км от проектируемых промышленных предприятий комбината и оказывалась за пределами вредного воздействия производственных выбросов (тогда!). Горный массив защищал территорию от зимних ветров и вместе с озером образовывал эффектный природный фон для будущей городской застройки. Близость озера позволяла с наименьшими затратами обеспечить водоснабжение города в первые годы строительства, а падение рельефа местности в противоположном направлении от озера упрощало сброс сточных вод и прокладку санитарно-технических коммуникаций. Близость ТЭЦ (будущей) давала возможность относительно легко обеспечить снабжение будущего города теплом и электроэнергией.» (Они были первыми)

Теплом и электроэнергией.

С меня смывали грязь тёплой водой. И я обратился к бесам, обступившим Верховного:

– Он не оправдывается!

– А что же он делает? – усмехнулся череп в шеломе.

Ему ли, быть может – личине успешного полководца, чуть ли не спасителя государства и победителя при Мо'лодях (если это действительно был он: поди разберись в чертах черепа), ни в какое сравнение не идущему с фигурантами «заговора маршалов» – ему ли (в посмертии своём) стесняться Царя ли Всея Руси Иоанна Васиьевича IV или даже Иосифа Виссарионовича Сталина?

«Геополитическое значение победы при Молодях в условиях Ливонской войны и разорения от крымскотатарского похода на Москву годом ранее было колоссальным. Отражение крупного завоевательного похода, целью которого было новое подчинение ослабленного Русского государства по образцу золотоардынского ига, позволило России отстоять все поставленные под вопрос достижения предыдущих ста лет: независимость, единство, а также контроль над Казанью и Астраханью.» (Сеть)

Но! «Согласно Разрядным книгам 1475-1605 и 1559-1605 годов Воротынский был казнён вместе с князем Никитой Одоевским и боярином Михаилом Морозовым. По Боярской книге – «выбыл».

В 1574 году, на пыточном дворе, Иван Грозный лично допрашивал русского пленника Ермолку, вернувшегося из Крыма, требуя сказать правду, кто из бояр изменяет государю: Василий Умной-Колычев, Борис Тулупов Иван Мстиславский, Фёдор Трубецкой, Иван Шуйский, Пронские, Ховански, Шереметевы, Хворостины, Никита Романов, Борис Серебряный; сначала получил ответ, что про всех перечисленных, а также про Ивана Мстиславского и Михаила Воротынского ни от кого ничего не слышали. После очередного истязания огнём, испытуемый «сознался» и оговорил обоих.» (Сеть)

– Мы все в его синодиках, – заявил череп в шеломе.

– Мы все в Его синодиках, – промолчал я.

Но бес услышал. Ему нечего было возразить.

Это о смерти тех, под личинами которых выступили бесы. Теперь немного о Лене и Саше (моих спасителях): меня вымыли, одели, напоили, накормили, порасспросили и назвали дураком.

Согласен: пить с незнакомцами в дороге – моя глупость. То же самое, что верить на слово призракам, обступившим Верховного.

Верить можно делам. Они меня спасли, Саша и Лена. Полного глупца. Как и на что они жили тогда, я не знаю. Лена получала какую-то пенсию, Саша уже не работал в Инкомбанке; не до того было мне, чтобы разбираться: я свалился (в своей ипостаси бомжа) на их головы, и они не рассуждали.

На следующий день, проспавшись, я встал… И стал падать на пол! Жесточайшее сотрясение мозга – это был мимимум того, с чем я приехал. Меня стали лечить покоем, беседой и водкой (как испокон веков); повторю: отчего я столь уверенно сопоставляю мои хождения в Москву и вокруг озера Долгого с судьбами моей родины?

Отчего столь уверен в реальности иеарархий Ареопагита, ученика апостола Павла?

А всё потому же: бесконечная даль и полная заземлённость настоль едины, что какой бы предмет не поднять с земли, вместе с ним поднимешь всё небо – если сможешь его увидеть. Лена и Саша выступили в роли ангелов; это первое.

А вот и второе: личный опыт соответствий! Ангелы.

Не всем же выступать бесами, обступать моего Верховного?
<< 1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 >>
На страницу:
14 из 18