Принц и танцовщица

– Мерзавец! Ты подглядывал за Его Высочеством?

– Д-даа… то есть нет, нет… Я… Я… Я… гуляю для… моциона…

– Ты гуляешь для моциона? Вот я тебе пропишу моцион. Пересчитаешь своей головой все прибрежные камни, – и Маврос сделал вид, что желает схватить Цера за шиворот.

Цер, почувствовав слабость в коленях, присел. Это подало ему блестящую мысль совсем упасть, если Маврос вздумает привести в исполнение то, что пообещал.

– В… В… Ваша Светлость, не губите! Я человек с… семейный, жена, дети.

– Ну вот что… Долой эти басни о детях! Отвечай прямо, без утайки. Ты выкрал колье из моего комода? Имей в виду, малейшая ложь, я действительно сброшу, тебя в море. Слышал? Выбирай!

– Я… Я уже выбрал. Я, Ваша Светлость, человек маленький. Мне приказали и я… я сделал…

– Кто приказал?

– Один… один человек.

– Может быть, два человека?

– Д…два…

– Назови их!

– Ваша Светлость…

– Назови сейчас же!

– Я… я не смею.

– Слушай, каналья, я считаю до трех раз. После третьего будет уже поздно. Ты примешь морскую ванну вместе со своими фланелевыми штанами. Итак: раз, два…

– Ваша Светлость, нет, я… я уже говорю!

– То-то же. Имена?

– Имена? Я не могу! То есть я могу, но… не смею. Нет, нет, я уже говорю, только не бросайте меня…

– Я и без тебя знаю. Я только хочу, чтобы ты подтвердил. Фанарет и Мекси?

– Ваша Светлость, вы же сами знаете. За что же мне эта испанская инквизиция… – уже понемногу приходил в себя Цер, уверенный, что теперь уже морская ванна не грозит ему и его белым панталонам. Увы, миновала одна гроза, надвигалась новая.

Князь решил использовать до конца эту встречу. Он вынул карандаш и записную книжку.

– А теперь не угодно ли начертать здесь свой автограф?

Цер недоумевал: это еще что такое? На мгновение даже мелькнуло, что князь и в самом деле желает иметь его автограф: Ансельмо Церини. Но это дикое предположение рассеялось при первых же словах Мавроса.

– Пиши. Пиши то, что я тебе продиктую.

– А что писать?

– Сейчас увидишь. Готово? Пиши! Я, Ансельмо Церини, удостоверяю, что по поручению Адольфа Мекси и Медеи Фанарет я украл.

И записная книжка, и карандаш запрыгали в руках Цера. С искаженным лицом запросил он пощады:

– Ваша Светлость, я этого не напишу. Я не могу. Меня бросят в тюрьму. Я никогда не сидел в тюрьме. Если я напишу, кто велел это мне сделать: вы знаете, какой человек Мекси? Он меня убьет. Хуже, чем убьет. Даже страшно сказать, что он со мной сделает. Я его боюсь больше всякой тюрьмы. Ваша Светлость…

– Пиши то, что я тебе приказываю… Церини, я опять считаю до трех. Раз…

– У меня трясется рука.

– Пусть не трясется. Два.

Цер дико озирался, как затравленный шакал. Неужели ниоткуда не придет спасение? Неужели этим документом он сам себя отдаст в руки полиции? Но полиция еще с полгоря. Церу приходилось с ней иметь дело. Мекси и гнев его – вот кошмар!..

Видимо, на этот раз негодяю суждено было выйти сухим из воды. Прямо на Цера и Мавроса надвигались, – они уже близко, – два карабинера в клеенчатых треугольниках, обходивших береговую полосу. Вот они уже в нескольких шагах, усатые, смуглые.

Мозг Цера мучительно соображал, как быть? Если они пройдут мимо, он погиб. Если они вмешаются, Цер спасен.

Князь прошептал сквозь стиснутые зубы:

– Если посмеешь обратиться к ним за помощью, горе тебе!

Но Цер «посмел». Это была смелость труса, труса в безвыходном положении. Кинув на землю карандаш и записную книгу, он, раскрыв, словно для объятия, руки, бросился к одному из карабинеров, умоляя на ужасном французском языке:

– Капитэн, колонель, сове муа, силь ву пле! Сове муа![8 - Капитан, полковник, умоляю вас, пожалуйста (фр.).]

Спокойно, не двигаясь с места, наблюдал князь эту сцену.

Изумленные карабинеры изумились еще больше: какое насилие мог учинить этот породистый, с военной выправкой джентльмен над этим субъектом со шрамом во всю щеку?

Старший по чину и по возрасту карабинер, с углом на рукаве, обратился к Мавросу, подмигивая на Церини:

– Он сумасшедший?

– Хуже, он бандит!

– Сеньор имеет против него какие-нибудь осязательные улики?

– Нет, не имею, к сожалению.

– В таком случае, мы не вправе его задерживать.

Карабинер с углом, записав на всякий случай имя и адрес Церини, сказал ему:

– Ву зет либр[9 - Вы свободны (фр.).], мосье…

Цер со всех ног пустился к городу. Его счастливая звезда еще не померкла…