Петр Чайковский: Дневники. Николай Кашкин: Воспоминания о П.И. Чайковском

23 мая. Утро было как-то особенно восхитительно. В саду встретил Веру Вас[ильевну] с Влад[имиром] Андр[еевичем] и ходил вместе с ними. Успешно занимался. Боб ездил встречать Лёву и Гришу и не обедал. После обеда я ходил в Тростянку. Сестрица (с которой я вообще недостаточно ласков) порядочно раздражала меня сегодня своей перепиской с г. Лоди, в коей я играю роль секретаря. Кончил сюиту. Перед ужином бродил по саду и по площади. Чудный вечер. Ходули. За ужином опять сестрица с Лоди. Репетиция – Femmes savantes [76 - «Ученые жены» (фр.). – комедия Ж.-Б. Мольера.]?!! Я очень нервен был: все меня раздражало, и не без причины: боль, или, лучше сказать, странное ощущение в горле, давно не проходящее, начинает беспокоить меня, да и еще маленькое как бы геморроидальное страдание. По окончании курьезной репетиции был винт. Мне везло. Был очень не в духе, несмотря на то.

24 мая. Письмо от Пахульского, в коем присылает мне объявление о продаже Дворянинова. Разнообразные чувства, при сем испытанные. Писал длинное письмо к Н[адежде] Ф[иларетовне] насчет планов о покупке имения, кои решено отложить в сторону. Ходил в большой [дом] и долго беседовал с Вер[ой] Вас[ильевной]. Или я очень ошибаюсь, или она еще не совсем изменила старым своим чувствам. После обеда, на коем были Яков Исаич с ассистентом, мы все волновались по причине шедшей на нас грозной тучи. Она и радовала, и пугала, и разочаровывала… но наконец столь давно жданный дождь был. Я сидел у себя, боясь молнии и в то же время восхищаясь. За чаем Лёва и Гриша. Экзамен. Прогулка к кирпичному заводу. Ходули. Гаврюша Аполат. После ужина чтение с Бобом Гоголя и мечты о постановке Ревизора. Тасин спектакль отменен. Винт. Николай Васильевич.

25 мая. Целый день меня беспокоило и до крайности раздражало все то же странное ощущение в глотке. Утром занимался переложеньем на 4 руки варьяций. После обеда ходил за станцию на Пляковские бураки. Песни рабочих. Жуки. За чаем Саша рассказывала про то, как Сестрица смотрит на мои отношения к Нате. Потом появился ветеринар, коего я счел долгом занимать. Писал, занимался английским и все беспокоился о своей глотке. С мальчиками перед ужином забавлялся ходулями, pas de gеants и т. д. После ужина долго ждали Флегонта, а у меня между тем голова разболелась так, что с трудом играл в винт. Везло ужасно, и мне было ужасно жаль Сашу. Очень мучился не самим чувством Z, а тем, что оно во мне есть. Лег спать, не писавши. Спал лихорадочно.

26 мая. Проснулся после хорошего, но с лихорадочными перерывами сна, очень не в духе и боясь глотки. Воздержался от вкушения пищи, думая, что этим предупрежу, и действительно, сначала долго ничего не было, но теперь (пишу это утром, в 12?, после прогулки) более, чем когда-либо. Что это? Вероятно, вздор, но нервам от того не легче. Получил письмо от Губерта [77 - Николай Альбертович Губерт, друг П. И., профессор Московский консерватории.], сообщающее мне предложение Бесселя насчет переделок Опричника. Был значительно взволнован этим. Вследствие легкого нездоровья и чудной погоды не занимался, а пошел в Тростянку через Дубков-Яр, и очень бы усладительна была прогулка, если бы не глотка. Обед состоялся поздно. Были Ник[олай] Вас[ильевич] и Сабанеев. Сидел на балконе на лестнице с Бобом и Тасей, которая чесала мне голову. Адель Андреевна (тоже обедавшая) что-то ораторствовала про мою знаменитость. Потом пописывал дома. Только в 5? Ната позвала меня к чаю. Переезд Сестрицы. Написал 2 варьяции. Прошелся по саду: акации благоухают. Веру Вас[ильевну] встретил. У всенощной очень приятно было (сегодня канун Троицына дня). От[ец] Алекс[андр] в скуфье. Боб расшиб себе колено (Апалат и ходули). Мое беспокойство. Доктор. Винт. Везло до гадости.

27 мая. Троиц[ын] день. Обедня. Сильная, почти невыносимая духота. Едва вытерпел коленопреклонение. У Алекс[андры] Ив[ановны] чай пил в столовой. Она была необыкновенно как-то ласкова ко мне. Приезд Мити. Встретил их около линии (Даня). После обеда опять началось ощущение. Тучи ходили, и перепадали дожди. Я успел заняться. Отъезд Анны Петровны. Прогулка вдоль линии. После ужина танцы. Винт впятером.

28 мая. Духов день. Погода не дурная, но дождь хотя и был, а все мало. Совершил благодаря серенькому утру чудную прогулку по Никол[аевскому] полю почти к Зрубанцу. Падение Боба с лошади из-за комедиантства этой дряни Митьки. Хорошо, что благополучно. После обеда Митя убивал ради удовольствия собак. Я возненавидел сразу мерзкого мальчишку и так был возмущен и расстроен, что с трудом принимал участие в игре в буриме и в secrеtaire, устроенной в большом доме Верой Васильевной. Прошелся по большой улице на Покровской стороне. Немного занялся. После ужина винт с Сабанеевым и Флегонтом. Мне не везло. Я был ужасно утомлен и лег спать сейчас после возвращения домой. Просыпался ночью от изжоги.

29 мая. Совершил утром большую прогулку на Пляковские бураки. Лёва с дрянью (Господи, прости) уехал в Чигирин. Приехал учитель. Я занимался сначала переложением варьяций, потом выбором моих ф[орте]п[ианных] пьес для издания A usgew?hlte Werke [78 - Избранные произведения (нем.).], предпринимаемого Петр[ом] Ив[анови]чем. Приехал учитель для мальчиков. Обед с Сабанеевым, с пельменями и с учителем, коего мне пришлось занимать. Поездка в ландо в Пруссы: Саша, Ната, Тася, Сестрица и я. Очень приятно было бы, если бы не ощущение, начавшее было проходить, но явившееся с новой силой. Дома за ужином странная выходка хозяйки дома, открыто восстанавливающей своих детей против ближайших и, во всяком случае, почтенных родных. Ах, зачем, зачем это все?.. Был в большом доме. Присутствовал при игре в мельники и беседовал с Лиз[аветой] и Вер[ой] Вас[ильевнами].

30 мая. С утра ощущение. Совершил большую прогулку по Никол[аевскому] полю. Занимался 1) вариациями, 2) корректурой Моцарта. За обедом разговор шел с немцем (вообще очень разговорчивым) о классицизме, учении и проч. Перед самым обедом порядочный дождь шел. После обеда вдруг и совершенно неожиданно ощущения как не бывало, – а вечером снова вернулось. После обеда корректура. Снаряжал Боба в верховую поездку. Ходил к мельницам. Сумасшедший еврей. При закате солнца сидел на крыше и следил за градовой тучей, шедшей в стороне, а также за Натой, пожиравшей только что привезенные из Верб[овки] огурцы. После ужина винт вдвоем с Флегонтом. Возвращение Лёвы из Чигирина. Чай. Ник[олай] Вас[ильевич]; мотыльки; Ник[олай] Вас[ильевич] заходил прощаться. Ощущение.

31 мая. Целый день ходили тучи и падали дожди, а вечером даже сильный дождь. Успел утром отгулять свои 2 часа; шел от Смел[янской] дор[оги] межой у могилы к Пляковским полям; спускаясь к станции, имел вид на довольно невдалеке гремевшую тучу. Занимался Фигаро и кончил. После обеда часа два был неразлучен с чудным, несравненным моим Бобом; сначала он валялся на балконе, на скамейке и очаровательно томился и болтал о моих сочинениях (Каменна Москва). Потом у меня сидел и заставлял меня играть. После чая я занимался. Перепадали дожди. Приехал председатель съезда. Мальчики наши с немцем и англичанином уехали в 7 часов и только около 10 вернулись; мы все страшно беспокоились; оказалось, что дождь их в Пруссы загнал. Винт с председателем. Сильный дождь. Телеграмма от Модеста, что он болен и остался в Петербурге. Целый день ощущение. Спал полночи в кабинете.

1 июня. Великолепная погода. Большая прогулка к Пляковским буракам. Писал переложение финала. После обеда ощущение стало проходить. Поездка в Вербовку, чрезвычайно приятная. Собачка, упорно за нами следовавшая. Из Лебедовки с Бобом, Гришей, Укой пешком. Чай. Лошади. Прыгание у кирпичного завода и на дворе. Дорогой рассказы Наты о своих страхах. За ужином узнаю, что Блум [79 - Станислав Блуменфельд, известный в Киеве преподаватель, учитель музыки детей А. И. Давыдовой.]. вызывает зачем-то Вл[адимира] Андр[еевича]. Страшное, безумное волнение, особенно когда Лёва поручил звать его. Едва доиграл два робера.

2 июня. Прогулка все на Пляковские бураки через Смел[янскую] дор[огу]. Писал переложение финала. После обеда с мальчиками заходил в большой [дом] Ал[ександры] Ив[ановны], потом участвовал в игре в городки со всей компанией мальчиков и менторов, потом на Pas de gеants веселая беготня была. Чай дома (вдвоем с Сестрицей; Саша и Вера Вас[ильевна] книгами были заняты). Рассказы Сестрицы о ее молодости, родителях, сватовстве и т. д. Писал письма и занимался английским. Неудачная попытка попасть к всенощной в Покр[овскую] церковь, зато приятная прогулка за церковь. Телеграмма от Модеста, обеспокоившая меня. После ужина сидел с Бобом в кабинете и про учебные дела беседовал. Винт. Не везло; не злился, но холодный пот прошибал. Ощущение немножко было, но теперь я не боюсь врага, ибо знаю его; это все тот же желудок.

3 июня. Воскр[есенье]. Пишу очень усталый. Поездка на целый день в большой лес. Я пешком до Подлесной. Там сиденье, обед, поход на хуторянские бураки с Лёвой и Керном, чай и т. д. Чуть меня не оставили по недоразумению ночевать в лесу. Дома ужин и винт с Керном. Страшно сильное чувство. Боже мой, прости и укроти меня. Ощущение прошло совершенно. Телеграмма от Модеста. Странная вещь: ужасно не хочется уезжать отсюда. Я думаю, все дело в Бобе.

4 июня. Видел во сне ?. и вследствие того целый день был немножко и даже более чем немножко влюблен. Ничего, ничего… молчанье…!!! – Был утром в Тростянке и находился в состоянии жуткости и грусти, ибо из письма Ник[олай] Дм[итриевич] К[ондратьев] узнал о смерти бедного добряка Масалитинова. Его, конечно, жаль, ибо еще бы мог пожить, но как убийственно должен страдать Гол!!! Обедал Керн, и после того я совершенно напрасно ликер пил. За чаем, да и вообще целый день, меня раздражала бедная сестрица, с которой я совсем не так ласков, как бы следовало. Забыл сказать, что за обедом было немало того, что так убийственно на меня действует (по поводу Круаза и т. д.). Дремал днем, что давно со мною не было. За чаем были также божественные старушки, а потом, встретивши их в саду (они с Лёв[ой] и Саш[ей] к Ник[олаю] Вас[ильевичу] ходили), проводил их до дому. Вообще без толку шлялся и, между прочим, на крыше сидел. Ната долго беседовала со мной у окна. После ужина многие прощаться с Сашей приходили. Винт. Мне очень не везло. От этого, но главное, от тысячи других причин, составляющих то, что я называю Z, я злился, как лютая змея. Пришел домой под грустным, тяжелым давлением этого Z.

5 июня. Проснулся с сильной болью в горле и лихорадочным состоянием. Заставил себя пройтись. Занимался дома. Вадим появился. После обеда боль стала усиливаться, и я разболелся совсем, так что не ужинал, а боль в горле была столь ужасна, что каждое глотание было адским мучением. Ночь была мучительна ужасно.

6 июня. К утру немного лучше благодаря обильному поту. Как Алёша много выказывает дружбы и участия в подобных случаях. Посылал за Куликовым [80 - Фельдшер Каменской больницы.]. Успокоил, сказав, что нарыва нет. Хотя мне и лучше, но все же еще скверно, и я не знаю, как поеду завтра. Целый день почти спал. Навещали. Очень мало ел. Иные посетители (Як[ов] Мих[айлович]) тяготили меня. Играл все-таки в винт, но насилу 2 робера сыграл. Ночью спал прерывисто. Слышал Сашин отъезд.

7 июня. Весь день дома просидел. Опять приходили, между прочим, Лиз[авета] и Вера Вас[ильевны] и Лысый. Гораздо лучше. Читал все Воспоминания Панаева. День холодный. Обедал у себя. Визит М-тпе Силы. Ужинал в доме. Винт с Флегонтом, Лёв[ой] и Димой [81 - Дмитрий Переслени, сын Екатерины Васильевны Переслени, урожд. Давыдовой, сестры Л. В. Давыдова.](который успел-таки выманить субсидию).

8 июня. Прогулялся в Тростянку. После обеда был в большом доме и сидел у Ал[ександры] Ив[ановны] с Лиз[аветой] Вас[ильевной] и Вер[ой] Вас[ильевной]. Розовое варенье. Чай дома. Поездка по полям в линейке с Ник[олаем] Вас[ильевичем] и 3 менторами. После ужина винт. В 11 ч[асов] уехали на станцию пьяный Алёша и несносный негодяй Митька. В Знаменке час. Добрый генерал. Кресельный особой констр[укции] вагон. Восход солнца.

9 июня. Много спал. В 4 часа Харьков. По случаю выставки попал не в Gr[and] H?tel, а в Mеtropole. Фланерство. Собор. Певчие. Обед в Gr[and] H?tel. Чай дома. С Алёшей [ходили] в сад Тиволи.

Дневник № 4

Дневник № 4 обнимает время с 1 февраля по 14 октября 1886 года, когда Петр Ильич имел место постоянного жительства в Майданове.

14 марта – отъезд в Петербург, а оттуда на Кавказ. 30 апреля П. И. оставляет Кавказ и уезжает из Батума за границу морем через Марсель в Париж, куда прибывает 16 мая, и, пробыв в нем до 12 июня, возвращается в Петербург – и затем обратно в Майданово. Наездами бывает в Москве. 18 августа окончил «совершенно» черновые эскизы оперы «Чародейка». В сентябре (19?го) начал инструментовку «Чародейки».

Дневник в кожаном тисненом переплете. Написан, за исключением нескольких дней (карандаш), чернилами.

1886

1 февраля. Господи, благослови!

Кончу ли я эту тетрадь? Один Бог знает. А очень хотелось бы и ее кончить, и еще много других начать. Сколько еще нужно сделать! Сколько прочесть! Сколько узнать! Умирать еще ужасно бы не хотелось, хоть иногда мне и кажется, что я ох как давно живу на свете.

Погода была хорошая (4 гр[адуса] мор[оза]), но пасмурная. Утром занимался концом 2?го действия, предварительно прогулявшись. Алёша [82 - См. Дневник № 3, прим. 2 на с. 20.] с почты ничего не привез, а я нетерпеливо жду письма со вложением, – денег совсем нет. После обеда ходил по шоссе вправо, очень далеко, версты за три от Я… [?]. Алёша приехал за мной согласно уговору. После чая и чтения (Шекспир, Ричард II) занимался и кончил 2?е действие. После ужина играл Нерона Антона Руб [83 - «Нерон» – опера А. Г. Рубинштейна.].

2 февр[аля]. Воскр[есенье]. Поехал к обедне с Алёшей в город. Как всегда, злился на певчих и на их безобразие. Алёша получил на почте наконец заказное письмо от Н. Ф. [фон Мекк]; я было обрадовался и успокоился, но дома оказалось, что это письмо лишь извещение о посылке, сделанной накануне и, однако, не дошедшей. Получил также счет (!!!) от Юргенсона. Все это до того меня взволновало и расстроило, что уж не до работы было. Прогулял по саду до обеда. После обеда ходил по комнатам, по галерее (школьничал с Волчком) и по саду. За чаем был не в духе. Однако ж потом порядочно позанялся (интродукция к опере). После ужина писал к Юргенсону о «ренте», с тем чтобы отдать это письмо впоследствии. Волнение мое еще усугублялось нерешительностью: ехать ли завтра в Москву или нет? К счастию, кажется, Алёше (который празднует во вторник свои именины) хочется, чтобы я уехал, и он посоветовал отправиться.

3 февр[аля]. Мороз сильный. Поездка в Москву. На почте получил желанное письмо с переводом. Станция. Портной. Дорогой читал, завтракал, приятно провел время, хотя тихий поезд. Москва. Дома. В 3 часа музыкальное утро в консерватории с Ант[оном] Руб[инштейном]. Обед у Зверева [84 - Николай Сергеевич Зверев, профессор Московской консерватории.]. Madame Pabst [85 - Жена профессора Московской консерватории П. А. Пабста.] и «бутилька». Винт. Глупость Аренского [86 - Антон Степанович Аренский, композитор, в то время профессор Московской консерватории.] и его возбужденное состояние. Именины у Масловых (Анна Ивановна) [87 - Масловы – помещики Орловской губернии. Семья состояла из двух братьев и трех сестер; по зимам проживали в Москве. Старший брат, Федор Иванович, занимавший видный пост в московском судебном ведомстве, был одного выпуска с П. И. по училищу правоведения. Вся семья была очень дружна с П. И. Анна Ивановна – одна из сестер.]. Юлия Афанасьевна [88 - Юлия Афанасьевна Юрасова, двоюродная сестра Масловых, всегда жила в Москве с ними.], Тургеневы, Аренский, племянник Юрг[енсона]. – Написал мистификацию для Саши Ю [89 - Александра Петровна Юргенсон, дочь П. И. Юргенсона.].

4 февр[аля]. Банк. Деньги. Любезные чиновники. В магазине Юрг[енсона] выбирал вещи Моцарта для сюиты. Ездил взять пальто у Зверева. Сидел у Анны Серг [90 - Анна Сергеевна Зверева, сестра H. С. Зверева.]. Алекс[андра] Вас[ильевна] Mo, дочь Булыгинского. Обедал в Патрикеевском наверху, у Ивана, в 2 часа. Гулял. Дома. Болтал и шалил с Сашей Юргенс[он]. Письмо как бы от Русск[ой] Мысли. Брюс. Отвращение и стыд. Концерт Ант[она] Руб[инштейна]. Клементи, Мошелес, Тальберг и т. д. Ужин от профессоров Антону. Скука. Речи. Долго сидели и пили по уходе большинства. Смехотворные речи Лароша [91 - Герман Августович Ларош, профессор Московской консерватории, музыкальный критик, друг П. И., одновременно с ним учившийся в Петербургской консерватории.]. Пешком с Лар[ошем] и Кашк [92 - Николай Дмитриевич Кашкин, профессор Московской консерватории, музыкальный критик, друг П. И.] до дому.

5 февр[аля]. У Губертов [93 - Губерты – Николай Альбертович и его жена Александра Ивановна, урожд. Баталина, были друзьями П. И.; Н. А. – профессор Московской консерватории, после кончины Н. Г. Рубинштейна несколько лет состоял ее директором. А. И. двадцать лет прослужила инспектором Консерватории.]. Беседа. Покупки разных разностей. Завтрак в Патрикеевском solo. Дома. Обед у Третьяковых [94 - Третьяковы – Сергей Михайлович, московский городской голова, впоследствии завещавший городу Москве свою коллекцию картин иностранных художников, как добавление к коллекции своего брата Павла Михайловича. С. ?. и его жена Елена Андреевна были почитателями и большими друзьями обоих братьев Рубинштейнов. Они увезли в Париж больного Н. Г. Рубинштейна, и на их руках он там скончался.]. Множество гостей. Аристократия. Винт с Перфильевой, Ларошем и братом Ольги Серг[еевны]. Еще винт с Аладиной, Елен[ой] Андр[еевной], Ольгой Серг[еевной]. С Ларошем в Патрикеевском.

6 февр[аля]. Разбудил Борис [95 - Борис Петрович Юргенсон, сын Петра Ивановича, по смерти отца продолжал с братом вести его нотное дело. Крестник П. И. Чайковского.]. Чай с супругами Юргенсон. Уехал. Один в вагоне. Дома. Обед. Прогулка за содой в аптеку. Мальчик, скрывавшийся в салазках. Волчок. Удирал от попрошаек. Чай. Письма. Ужин. Выбирал из Моцарта и колеблюсь.

7 февр[аля]. Чувствую себя очень усталым. Вот чего со мной уж много лет не было. Целый день прокоптел с невероятным напряжением над несколькими тактами. Это в интродукции ход мне не давался. Ничего особенного. Приходил утром жид-переплетчик. После обеда гулял по шоссе. Упал, поскользнувшись при спуске с горы к реке. Собирал сейчас книги в переплет. Набралось их порядком.

8 февр[аля]. Светло, морозно, но весна близка – на солнце тает, и в галерее днем тепло, как в комнате. Пошел было после чая в школу, но шла обедня (кого-то отпевали), и ученья не было. Писал удачно. После обеда ходил чрез Прасолово (стороной, боясь мальчишек) на реку. Читал за чаем Генриха IV Шекспира. Очень нравится; а ведь я далеко не шекспирист. Занимался вечером отлично. После ужина все возился с выбором из Моцарта – для сюиты; проигрывал до 11? часов. Алексей приводит сегодня в порядок мои письма. Карточки.

9 февр[аля]. Воскр[есенье]. Вчера мне Алёша сообщил, что у него опять водяная в мошонке. Это меня ужасно печалит. Когда же он, бедный, выздоровеет? Был (после особенно хорошо проспанной ночи) в церкви и стоял на левом клиросе. Занимался немного. Два действия вполне кончены. После обеда сейчас же ушел через Клин по шоссе в Московскую сторону. До Клина меня сопровождали псы, в большой суете, ибо Незнайка в охоте. Назад приехал с Алёшей, который выехал за мной. Погода была выше всякого описания: светло, на солнце даже подтаивало, – а между тем фон воздуха очень морозный и ветерка никакого. После чая еще ходил на реку. Саша-просвирник. Дома проигрывал все 2?е действие. Пасьянсы. Грущу и тоскую при мысли о предстоящем долгом путешествии. Стар становлюсь и охоч на сидение у себя, на месте.

10 февр[аля]. Выехал с тяжелым поездом (до станции пешком шел; на станции беседовал с начальником станции, продавцом и т. д.). В вагоне имел соседкой болтливую даму, но избег разговоров. Завтракал с наслаждением. Приехавши, прямо в театр попал, оставив вещи у Юргенсона. Торжество Антона Рубинштейна. Обед в Эрмитаже. Сидел с Танеевым, Кашкиным, Юргенсоном, Маковским [96 - Владимир Егорович Маковский, художник-жанрист.] и т. д. Был все время не в духе. Вино развеселило. Артисты театра; сплетни и дрязги немцев. Вечер у С. ?. [Третьякова]. Винт с Чериновым [97 - Московский профессор по внутренним болезням.], Чичаговым [98 - Д. П. Чичагов, архитектор, построивший впоследствии здание Московской городской думы.] и Маковским. Рубинштейн среди дам. Ехал домой с Маковским.

11 февр[аля]. Завтрак у Лароша. Сочинение Simon [99 - А. Ю. Симон, московский композитор, автор опер «Ролла», «Песнь торжествующей любви».]. Вместе у Макса Эрмансд [100 - Макс Эрмансдерфер, известный немецкий дирижер, дирижировавший в 80?х годах симфоническими концертами Московского отделения Русского Музыкального общества; профессор Московской консерватории.]. Манфред. У Альбрехта [101 - Константин (Карл) Карлович Альбрехт, виолончелист, профессор и инспектор Московской консерватории, был помощником Н. Г. Рубинштейна в организации консерватории, очень дружил с П. И.]. Застали за обедом. Разговоры о вечере 17[ – го]. Я в частной опере. Дон-Жуан в ужасном исполнении. Концерт Антона. Я страшно не в духе. Какая-то дама на моем кресле. Ужин у Макса.

12 февр[аля]. У Танеева, в Консерв[атории]. Завтрак у В. Е. Маковского. Его картины. Его изумительно красивый сын Саша. У Шпажинских [102 - И. В. Шпажинский, известный драматург, автор либретто оперы «Чародейка».]. Новое 4[ – е] действие. Обед у Пабстов с Антоном. Неоконченный винт. Шум и крик. Авансы Паулины [103 - П. Эрмансдерфер, жена дирижера.]. С Танеевым и Ларошем гулянье по Тверскому бульвару. Ужин с Маней [104 - Прозвище Г. А. Лароша.] в Патрикеевском. Извощик, знающий Ивана.

13 февр[аля]. Чай в семье Юргенсонов. Отъезд. Больной косматый толстяк и его противная жена, занявшие все места. Жара невыносимая, и в довершение всех бедствий невыносимый В. И. Танеев [105 - Брат композитора С. И. Танеева, присяжный поверенный, клинский помещик.]. После Подсолн[ечной] разговор с ним о литературе. По его мнению, Толстой – бездарность, но зато какой-то Слепцов – гений. Скрытое полное мое бешенство. Дома. Обед. Прогулка. Приставание попрошаек всех возрастов и полов. Старуха и пуд муки. Осип и Саша. Дома. Чай. Дремота. Письма. Ванна. Отвратительная ночь.

14 февр[аля]. Скорее прерывисто дремал, чем спал. Отчего – не понимаю. В школе. Милый о. Диакон и его застенчивость. Ответы детей. Отличались Гаврила, Игнаша и девочка Матрена. Осип плох. Посылка от Annette [106 - Анна Петровна Мерклинг, урожд. Чайковская, любимая двоюродная сестра П. И.]. Вышивки. Скатерть от Оли [107 - Ольга Сергеевна Чайковская, жена брата, Н. И. Чайковского.]. После обеда ходил по комнате, потом пошел на станцию телеграфировать [П. И.] Юрг[енсону] о балете. Чувствовал небывалую усталость и вернулся на извощике. Вообще я не по себе. Отвращение к работе полнейшее. Писал Н. Ф. [фон Мекк] и Танееву. После ужина читал Вестн[ик] Европы. Всю вторую половину дня я болезненно тосковал.

15 февр[аля]. Суббота. Спал крепко, но болезненно тяжело. Вообще весь день хандрил, грустил, занимался мало и с трудом (пиеса для Макара [108 - Парижский издатель произведений П. И.]). Мороз сильный. Прочтя газеты (Муз[ыкальное] и Нов[ое] Вр[емя]), ходил по комнате. С величайшим усилием по реке гулял. После чая лучше стало. Испытывая тоску одиночества, сидел у Алёши, пока он счеты писал. Немножко занялся. За ужином голова болела и не было аппетита. Теперь лучше. Играл Нерона. Замечательно, что у меня теперь болезненное отвращение к последним работам: Манфреду и опере. Решил ехать завтра ради балета.

16 февр[аля]. Воскр[есенье]. Чудно спал. Уехал с тяжелым [настроением]. Великолепный завтрак. Дама с хроническим смехом и офицеры из Воскресенска. Приехал домой. Саша [109 - А. П. Юргенсон.] и Елена Серг [110 - Елена Сергеевна Толстая, воспитательница в семье Юргенсонов, племянница Л. Н. Толстого.]. Чай с ними. Пешком к Альбрехту. У него беседа о концерте. Карточки из Nachlass’а Н. Г. Рубинштейна. Обед solo у Ивана в Патрикеевском. Балет Светлана [111 - Балет «Светлана, славянская княжна» композитора Николая Семеновича Кленовского.]. 1?е представление. В моей ложе столько народа, что кресло взял. Сорохтин. Музыка балета ничего, но сам балет плох, хотя есть эффектные картины. Чай дома с С. И. [Юргенсон] и детьми (которые все, а также Люба Третьякова [112 - Дочь П. ?. Третьякова.] в ложе были).

17 февр[аля]. Пешком к Новичихе [113 - Прозвище Новиковой, владелицы имения Майданово (под Клином), где в то время проживал П. И.]. Завтракал у Саврасенко. Прогулка. Консерватория. Заседание. Новый директор очень симпатичен. С Танеевым по бульвару. У П. И. [Юргенсона]. Письмо к Ю. П. Шпажинской. Обед у С. И. Танеева с Антоном [114 - А. Г. Рубинштейн.]. Мой духовно-музык[альный] вечер. Епископ Петр и т. д. Неудачная программа и неважное исполнение. Устал ужасно. История Губерта и беседа с Полиной Эрдм[ансдерфер] о гневе и расстройстве ее мужа, все по тому же делу о[б] альбоме, из-за которого, а также из-за взятых с меня за езду денег я сам злился на заседание. Сидение в Патрикееве с Губертами, Зверевым, Ремизовым [115 - Сергей Михайлович Ремизов, профессор Московской консерватории по классу фортепиано.] и проч.

18 февр[аля]. В консерватории. Следствие по делу об альбоме и обиде, нанесенной Эрдмансдерферу. Комизм Н. Пр. Ситовского [116 - Правитель дел Московской консерватории.]. У Шпажинского. Чай. Превосходная новая версия конца 4?го действия. Завтрак у Антона в Дрездене. Баратынская, Евреиновы и т. д. У Эрдмансд[ерфера]. Объяснение. В Консерватории. Сергей Михайлович. История Комиссаржевского [117 - Федор Петрович Комиссаржевский, оперный певец, профессор Московской консерватории; отец драматической актрисы Веры Федоровны Комиссаржевской.]. У Анны Мекк [118 - Анна Львовна фон Мекк, урожд. Давыдова, племянница П. И.]. Лежит. Кат[ерина] Вас[ильевна] Пересл[ени]. Маша Штальберг. Обед в Эрмитаже. Бешеные деньги. Дома. Письмо от Модеста о деньгах. Скверное впечатление. Чай. Обиженный Борис. Концерт Антона. Русская музыка. Программа вверх дном. Я и прикащики Юргенсона в 3?м отделении. Ужин, данный Петерсоном [119 - Секретарь Петербургского отделения Русского Музыкального общества.] у Лопашова. Великолепие. Белоха [120 - А. Д. Белоха, певица, артистка Большого театра.]. Коньяк с Губертами.

19 февр[аля]. Спал очень мало. Борис разбудил. Послал телеграмму С. ?. Третьяк[ову] о том, что не буду. Работы Воти Сангурского [121 - См. Дневник № 3, прим. 2 на с. 25.]. Уехал. Попы в вагоне. Хорошенькая мещаночка от Подсолнечной до Клина. Дома. Обед. Ходил по комнате. Спал. Чай. Не в духе. Тоска и колебание по поводу путешествия. Почти до отчаяния. Письма писал. Ходил в кухню. Карты. Ужин. Заказ обедов для гостей. Писал за много дней дневник.

20 февр[аля]. Ветер воет пуще, чем когда-либо; и не поверишь, что весна так близка. Мороз был сильный. После чудесно проведенной ночи я чувствовал себя сегодня веселее и решил, была не была, ехать, как было предположено. Прогулявшись, сочинял Макаровскую пиэсу [122 - Сочинение П. И. («Думка» ор. 59) для парижского издателя Макара.]. Алёша привез письма от Н. Д. Кондр[атьева] из Ниццы и другие. Читал газеты. Вместо обеда были одни блины. И все-таки трудно они мне достались. Сейчас после обеда пошел, несмотря на лютый ветер, на станцию телеграфировать Ларошу, чтоб не приезжал. Измучился, но зато облегчил работу желудка. Сонливо провел все время до чая и после чая. Однако ж написал 6 писем и занимался немного. После ужина Нерона играл. Бесцеремонность автора достойна изумления, но не подражания.

21 февр[аля]. Вьюга страшная. Не выходил сегодня вовсе. – Утром окончил рапсодию для Макара. Получил большое письмо от Н. Ф. о семейных делах. За обедом был всего суп и пирог, и, несмотря на крайнюю воздержанность, я чуть не заболел и невероятно томился от тяжести на желудке. Нет! Нужно ехать в Виши; после чая и нескольких минут тоски сел за переписку рапсодии. Неожиданно приехал милый Н. А. Губерт, вероятно, вследствие письма к Баташе [123 - Прозвище А. И. Губерт (см. выше, прим. 3 на с. 38).] о хандре. Добряк этот Губерт! Дописал первую часть рапсодии. Ужинали, кажется, он был неумерен в пище… Играли в винт. Болтали. Я совершенно выздоровел. Вьюга утихла. Кажется, завтра хорошая погода будет. Уложил Губерта.

22 февр[аля]. Суббота. Встав, напившись чаю, набеседовавшись с Губертом и пописавши, пошел с Алёшей в Клин. Аптека. Начало катанья. Повар, одевшийся черкесом. На извощике домой (после неудачных попыток рябчика достать). Завтрак. Тоничка [124 - Прозвище Н. А. Губерта.] объелся и завалился спать. Я пошел опять в Клин. Погода изумительная, чудная, божественная. Возвратившись от глазения на катающихся, пил чай, играл, – а Губерт все спал. С ним поехал в больших санях на встречу гостей. На вокзале. Покупка рябчиков. Поезд. Баташа, Ремизов, Зверев. Дома. Борис Юргенсон. Обед. Винт. Чай. Карточная ссора Баташи с мужем. Развел всех по спальням.

23 февр[аля]. Зверев уехал рано. Пил чай сначала с Борисом; потом, мало-помалу, собрались все. Погода очень теплая, но снежная. Я с Борисом отправился пешком погулять. Беседовали. Посетили кладбище. На станции. Разговор с поваром. Наши приехали. Однако ж Сафоновы [125 - Василий Ильич Сафонов, пианист, дирижер и директора Московской консерватории.], ради встречи коих мы все собрались, не приехали. Обед, блины; чревоугодничество всех, кроме меня. Винт. Почему у меня очень были расстроены нервы и особенно холодны руки. Проводил их. На вокзале расстроившая меня телеграмма от Модеста. Ужин дома. Читал Олеария [126 - Адам Олеарий, автор записок о путешествии по Московской Руси (Московии) XVII в.].

24 февр[аля]. Великий пост. Вставши, прогулялся (прочитал перед тем записку Герке [127 - Август Антонович Герке, председатель Петербургского отделения Русского Музыкального общества.] о делах Муз[ыкального] Общ[ества] в Петерб[урге]). Писал письма. Пошел на встречу Лароша. Приехал. Дома обед и прогулка в Клин за валенками. У Скокова [128 - Минский торговец, впоследствии клинский городской голова.]. Знакомые. Домой на извощике. После чая я занимался перепиской пиэсы, Маня у себя писал статью. Ужин. Играли Моцарта. Беседовали до 11 часов. Я очень рад его приезду.

25 февр[аля]. День чудесный, но все еще морозный. После чая немножко писал (меня стесняла близость Лароша). С ним гуляли, были в Клину. После обеда письма писал. Ездил с Алёшей в Клин. Был у «ефимон» в Дворянской и в Соборе. Чай дома. Занимался. Ужин. Играли с Ларошем Моцарта и беседовали.