Вольный стрелок

– Ребят, погибших под Пальмирой, жаль. Я об их разведмиссии тогда сразу же догадался, – всё ещё глядя в сторону улыбнувшейся им в ответ девушки, тихо произнёс Максим. – Мне вот только не совсем понятно, зачем мы в эту Сирию вообще полезли? Когда исламисты молотят мусульман, мы должны тихо стоять в сторонке и радоваться. Помнишь, как в Лагмане отряды Халеса сцепились с ребятами Ахмад Шаха? Мы тогда целую неделю простояли под Миттерламом, наслаждаясь доносящейся из-за гор канонадой ожесточённого боя, словно звуками прекрасной музыки…

– Сейчас всё намного сложнее. Во главу угла поставлена политическая целесообразность…

– Да брось ты! – махнул рукой Максим. – Помнишь старый анекдот? Окоп под Кандагаром, из-за бархана выходит верблюд. Неожиданно раздаётся короткая очередь, верблюд валится на песок. Из окопа слышатся голоса солдат: «Петро, ты почто животину обидел?» – «А нехай не топче ридну Афганщину!» Или война за «ридну Сирийщину» намного целесообразнее Афгана? Помнишь ли, чем та война для нашей страны закончилась?

– Я всё помню, – огрызнулся Виктор. – Я просто воюю там, куда посылает меня Родина. Это моя профессия, ни на что другое я, в общем-то, и не годен.

– Наша Родина тебя никуда не посылала. Ты Родину-то с государством не путай! Тоже мне, Портос нашёлся: «Я дерусь… потому что дерусь!» Ещё скажи, что вы там интересы России защищаете… Нет там таких интересов, ради которых должны гибнуть русские солдаты! А профессия наша – защита рубежей страны, а не обеспечение сверхприбылей нефтяных магнатов.

Наступила напряжённая пауза. Весьма кстати возникшая официантка поставила на стол большой деревянный поднос с запечённым свиным коленом и запотевший графинчик с водкой. В очередной раз мило улыбнувшись, она разлила спиртное по стопкам и грациозно удалилась.

– Ладно, не горячись… Согласен я с тобой полностью. Только куда мне теперь деться с этой подводной лодки? У нас в конторе вход рубль, а выход – два… Да, вдобавок ко всему, ещё и контракт как удавка, – друзья чокнулись наполненными стопками. – Давай-ка лучше, как в былые времена: Бог с нами, и хрен с ними!

– Извини, брат, сорвался… Один далеко не глупый немец в своё время говаривал, что все мы живём под одним небом, только вот горизонты у всех разные… Мне, сам понимаешь, государство любить не за что, я и без него легко проживу, поэтому и заделался махровым анархистом, – Максим умело орудовал ножом, отделяя от костей источающие тонкий аромат ломтики подрумяненного мяса. – Всё, о политике больше ни слова. Закусывай и излагай, зачем пожаловал.

– Даже не знаю, с чего и начать… Вот в песне про отель «Калифорния» напрямую говорится, мол, номер-то вы можете без проблем оплатить, когда пожелаете, да только покинуть эту гостиницу вам не суждено никогда. Понятно, что подразумевается Голливуд, но мне почему-то кажется, что всё это в равной мере относится и к разведке, – загадочно улыбнулся Виктор. – Что скажешь, если я предложу тебе прожить ещё одну жизнь в дополнение к четырём прожитым?

– Ух ты! Звучит заманчиво. Правда, умные люди говорят, что сценарии наших жизней пишет Бог, а мы… Мы так… Реплики озвучиваем… Но всё равно, считай, что тебе удалось меня заинтриговать, – Кольченко хитро прищурился и, наполнив стопки водкой, спросил: – Неужто на войну пригласишь? Староват я вроде по горам и пустыням бегать.

– Я предлагаю тебе поехать в Сирию инструктором по обучению подразделений спецназа премудростям ведения глубинной артразведки и тем самым воплотить в жизнь мечту твоей первой, военной, жизни. Гарантирую, что твой заработок за время командировки существенно превысит доход от продажи пирожков. Адреналина особого не обещаю. Так, преподавательская работа на базе.

– Вить, ты наверняка уже понял, как я отношусь к этой войне, поэтому скажи честно, насколько для тебя лично важно моё согласие? Я ведь не забыл, что обязан тебе жизнью.

– Географию Сирии представляешь?

Максим утвердительно кивнул ему в ответ.

– Над основной российской авиабазой волчьим клыком нависает мятежная провинция Идлиб, зона влияния наших турецких партнёров, – продолжил Виктор. – Ты же знаешь, кого обычно называет партнёрами президент? Передо мной поставлена задача: не вступая в вооружённый конфликт с турками, нейтрализовать деятельность отрядов джихадистов в районах провинции, прилегающих к зоне деэскалации. Горнолесистый Идлиб чем-то напоминает Кунар и очень похож на Татры, в которых ты когда-то пять лет экспериментировал со своими подчинёнными. Мне сейчас очень пригодилась бы твоя помощь… Кто, кроме тебя, в сжатые сроки сможет подготовить к работе группы глубинной артразведки? Соглашайся, жить там будешь как на курорте! Дополнительно обещаю на время командировки не допускать вмешательства столь любимого тобой государства в твою работу!

– Ты и мёртвого уговоришь! Красноречивый ты наш… Только ради тебя, Витя, и не дольше, чем на полгода. Я-то вольный стрелок, а вот мои пирожки могут и не пережить более долгую разлуку со мной.

– Точнее будет – опальный стрелок. Шесть месяцев – достаточный срок?

– Даже не сомневайся!

– Ну, тогда – аминь! – заметно повеселевший Виктор поднял свою стопку.

– Аминь! – улыбнулся Максим, чокаясь со своим визави.

– Макс, а «Вольный стрелок», случайно, не название одной из оперетт Вагнера? – хмыкнув в усы, с явным подвохом уточнил генерал.

– «Вольный стрелок» – опера. Опера Карла Марии фон Вебера, – по-доброму усмехнулся Кольченко. – Тебе всюду теперь Вагнер мерещится? Он вообще не писал оперетт…

После третьей, молча выпитой стопки, разговор незаметно перетёк в русло воспоминаний. В тот вечер они допоздна засиделись за столом, чередуя «Крушовице» с «Золотым фазаном». Ближе к полуночи пришедший за Виктором чёрный «Мерседес» с дипломатическими номерами умчал его в Вену, а Кольченко побрёл берегом Дуная в сторону дома, размышляя, как элегантнее объяснить супруге очередной зигзаг собственной судьбы.

Вся их жизнь – сплошной гигантский слалом. Знала, за кого замуж выходит. Бывало и покруче. А тут-то – всего каких-то полгода! Многие, чтобы на юг слетать, в кредитную кабалу влезают, а здесь, вдобавок ко всему, ещё и денег заплатят. Для приличия поворчит, конечно, но поймёт. Жена офицера – это любовь, совпавшая с призванием. Это не статус, не какой-то особый стиль жизни, это – талант, дарованный не каждой.

До подписания контракта и оформления всех необходимых документов оставалось десять дней, но незримая рука судьбы уже запустила таймер обратного отсчёта до начала очередной, пятой жизни Максима Кольченко.

Самолёт, набрав высоту, взял курс на юг. Нескольких часов полёта было вполне достаточно для того, чтобы вдоволь порассуждать над очередной превратностью судьбы. Ещё совсем недавно ему в самом дурном сне не могло бы привидеться, что та забросит его в Сирию. Хотя, если честно, страна эта была Максиму не такой уж и чужой. В начале семидесятых, во времена так называемой «войны Судного дня», его отец руководил противовоздушной обороной Дамаска. Но Кольченко воевать не собирался и летел в Хмеймим не для участия в боевых действиях. Им двигало вовсе не чувство патриотизма или желание подзаработать, а обещание помочь Виктору в выполнении поставленной перед ним непростой задачи и, конечно же, стремление довести до логического завершения свои замыслы по ведению глубинной артиллерийской разведки. Он искренне считал эту идею лучшей в своей жизни и ради неё был готов на многое. Максим помнил все тонкости и малейшие нюансы этого, придуманного им самим, опасного ремесла и не сомневался, что ему в очередной раз удастся доказать правильность своих мыслей в условиях боевых действий.

Максим глянул в иллюминатор на белоснежные поля облаков и прикрыл глаза. Он, конечно, сколько угодно мог обманывать и самого себя, и своих близких, что согласился на участие в этой авантюре лишь из-за того, что чувствовал себя чем-то обязанным Казачёнку. Только вот там, в Афгане, он и сам не раз прикрывал тому спину, так что ничего они друг другу не были должны.

Ради воплощения в жизнь своей идеи? Подтверждения её правильности? Зачем? От былых амбиций уже не осталось и следа, а самому себе он уже давно всё доказал.

Ради победы одних аборигенов над другими?! Подвергая ничем не оправданному риску наших солдат и офицеров?! Надо же, насколько прав оказался его афганский комбриг, вынесший свой вердикт в той далёкой, прошлой жизни его затее по организации глубинной артразведки!

Те слова намертво впечатались в память: «Ты, Максим, пойми… Если бы мы сейчас защищали Родину, как когда-то отцы наши под Москвой и Сталинградом, то я, не раздумывая, отправил бы твою группу за линию фронта! Но мы с тобой – на другой войне, на чужой земле… Для меня как для командира главная задача – по возможности сохранить твою молодую жизнь, а не победить в бою любой ценой… Ты тоже командир, так что старайся и сам придерживаться этого неписаного правила».

«Как в воду глядел! Сколько лет минуло, а на нас так никто и не напал. Да и вряд ли это вообще когда-то произойдёт. Надо быть самоубийцей, чтобы посягнуть на ядерную державу! Ну а правила? Правила для того и придуманы, чтобы их иногда можно было нарушать», – мысленно усмехнулся Кольченко.

Всё, конечно же, так, но в глубине души он до боли отчётливо осознавал, что принял предложение Виктора по совершенно другой причине, не зависящей от мирской суеты. Во всём была виновата та самая гадалка, повстречавшаяся ему в юности и предопределившая в одночасье весь его жизненный путь: военную карьеру, любовь трёх умопомрачительных красавиц, рождение детей, три войны, из которых одна – за гранью, то есть за пределами одной шестой части века. И ведь всё это уже свершилось, за исключением третьей войны. Той самой, которая тогда была ещё за гранью…

В том, что пророчества сбудутся полностью, у Максима не было ни тени сомнения. Только вот представить себе какой-нибудь военный конфликт, в который он мог бы ввязаться, при всём богатстве воображения у него никак не получалось. Разве что гражданская война? Вариант был вполне реальным, но совсем уж нежелательным. Выходило так, что, соглашаясь поучаствовать в очередной ближневосточной войнушке, он тем самым уменьшал вероятность вооружённого противостояния внутри собственной страны… Забавно.

Максим, не размыкая век, улыбнулся. Самолёт, вслед за движущимся к закату солнцем, нырнул под облака и приступил к снижению, заходя на аэродром со стороны Средиземного моря.

Спустя несколько минут, стоя на взлётной полосе, Кольченко, облачённый в натовский камуфляж, активно крутил головой в поисках полковника Смолича. Именно в этом звании и под этой фамилией находился в Сирии генерал Казачёнок. Неожиданно кто-то довольно небрежно похлопал Максима по плечу.

– Предъявите Ваши документы!

Максим обернулся. Перед ним стоял чеченец лет двадцати пяти, одетый в форму военной полиции.

– Прежде всего необходимо представиться! – по привычке ощетинился при виде полицая Кольченко.

– Лейтенант Ушаев. Ваши документы! – офицер небрежно приложил руку к виску.

Неподалёку топталась пара рядовых в такой же униформе, похожих на Ушаева, как родные братья. Они сверлили прилетевших неприязненными взглядами, выглядывая в толпе тех, кто по каким-то одним им известным критериям подлежал немедленной проверке. Максим, не суетясь, достал из внутреннего кармана загранпаспорт, разбухший от множества виз, но в самый последний момент почему-то передумал отдавать его в руки полицая.

– На каком основании интересуетесь? Погранконтроль я вроде бы уже прошёл.

– Тогда командировочное предписание, – недовольно буркнул полицай.

– Командировочное предписание выписывается не для полиции. Я что-то нарушил?

– Умный, что ли? – с угрозой в голосе произнёс Ушаев.

– Да уж точно не глупее тебя, – с улыбкой ответил Максим, заметив приближающегося к ним Казачёнка в ипостаси полковника Смолича.

– Лейтенант, какие-то проблемы? – небрежно поинтересовался у полицейского Виктор, по-дружески приобняв Кольченко за плечо.

– Всё нормально, обычная процедура, – сквозь зубы процедил Ушаев и нехотя отошёл в сторону, напоследок сверкнув исподлобья злобным взглядом.

– Вы вроде бы этих «детей гор» два раза победили, а они теперь вас же и контролируют, – пожимая руку другу, вместо приветствия проворчал Максим.

– Победили, победили… Даже не сомневайся! Ну да ладненько, – полковник подхватил одну из походных сумок Максима, – пойдём ко мне, чаем тебя напою. Передохнёшь с дороги, а завтра утрясём все необходимые формальности, и я лично доставлю тебя к новому месту службы.

Над их головами с характерным присвистом прошелестела заходящая на посадку пара вертушек. Из района северной окраины авиабазы взлетела красная сигнальная ракета, и, спустя несколько секунд, оттуда же донёсся треск пулемётной очереди, приглушённый рокотом вертолётных двигателей.