Реки помнят свои берега

– Ещё, – скомандовал Егор.

Когда вновь под ладонями стало сухо и горячо, кивнул Вере – укутывай. Сам вышел наружу. Отец с ребятами разводил костёр, и он помедлил, дожидаясь вожатую.

– Давайте, я останусь. А то вы одна, с детьми…

– Нет-нет, спасибо, ни в коем случае, – Вера даже замахала руками. – Да и что здесь случится? Лагерь большой, семь отрядов, из всех ближайших районов. Это просто мы крайние. Не волнуйтесь. Мы уже привычные.

В глазах – и благодарность за помощь, и страх за свою репутацию, если вдруг Егор всё же останется. Ребята взрослые, станут домысливать, потом пойдут разговоры по селу…

Страхи вожатой прочитались легко, и он протянул фляжку:

– Это остатки на растирку. Высушите у костра одежду. Побольше чая горячего. А главное – сами держитесь.

– Спасибо, – у Веры опустились плечи. Впервые за много-много лет кто-то позаботился о ней самой. – Если можно, посмотрите там за братом с сестрой. Они самостоятельные, но…

Уходили под завистливыми взглядами высыпавших на поляну ребят.

– Вы чего не записались в отряд? – скользя по мокрой тропе, поинтересовался Егор у Васьки с Оксаной.

– Женьку не взяли по годам, Оксанка без него никуда. Ну а Васька соответственно за компанию, – дала тактический расклад идущая впереди, но вращающая ушами, как локаторами, Анна. А уж чтобы совсем утвердиться в роли начальника Генерального штаба, выложила и сведения от резерва Верховного главнокомандования: – Да и Зойка Алалыхина в отряде. А кто с ней рядом – тому жизни нет.

Васька, выдавая себя с потрохами, соскользнул с горбатой тропинки, чертыхнулся, и Анька засеменила быстрее. Егор разлучницу Зойку совсем не помнил, может, даже растирал именно её водкой, но с Оксанкой племянник не прогадал. Красивая девочка.

К селу пошли вкруговую, вдоль Неруссы, чтобы не собирать в лесу за шиворот дождевые капли с веток. Освобождавшееся от облаков солнце грело на плечах влажные куртки, в сто тысяч солнц, как по Маяковскому, сверкали водяные бусинки на листьях. Хватит ли солнцу сил пробиться сквозь деревья, чтобы обсушить лагерь и ребят? Или всё же плюнуть на пересуды и вернуться?

Оттеснив Анну с Женькой, догнал отца. Однако совета спросить не успел: тот остановился, пристально вглядываясь в излучину реки и озаряясь улыбкой.

– Что? – спросил Егор.

– Ого! Река русло поменяла, – ответил за спиной Васька.

Честно говоря, Егор уже не помнил, как петляла здесь Нерусса.

– Она не поменяла, внучек, – не отрывая взгляда от воды, ответил Фёдор Максимович. – В войну она текла именно здесь. И именно в этом месте мы переходили её вброд, когда выводили бригаду Ковпака в рейд на Украину.

Ребята замерли, но, скорее, не от увиденного, а услышанного: об этом же в книжках написано! Столетняя давность. И вот это всё перед глазами? И дед знал Ковпака?

– А… а почему вода вернулась обратно? – не могла не полюбопытствовать Анна.

– А реки помнят свои берега, Аннушка, – улыбка не сходила с губ Фёдора Максимовича. – Увели мелиораторы её течение ближе к полям, а вот пошёл бурный поток после грозы, дал воде силы, – и всё стало на свои места. И лопнул пшик.

– Хорошо, – повернулась к Женьке Аня.

Что хорошего в пшике, Женька не понял. Он пока еще мало что понимал в деревенской жизни, детдом приучает или выбиваться в лидеры, или притихать…

– Вот и вы не меняйте своих берегов, – оглядел всех Фёдор Максимович. – Не предавайте свой род, страну, историю.

Пошёл дальше – спокойно, уверенно, пусть и немного сгорбленно под тяжестью ружья и прожитых лет. Уверенность, скорее всего, ему придала Нерусса, вернувшаяся в свои берега. А ещё сын и внуки, идущие с ним одной тропой. След в след.

– Незавидная у нас с тобой доля, – поймав паузу во взрослых разговорах, прошептала Аня на ухо Женьке. Придержала, отставая от всех. – Плохо, если дяде Егору наша Вера Сергеевна понравится.

– Почему плохо?

Посмотрела на жениха с сожалением: неужели и тебе всё разжевать и в рот положить, как Ваське?

– Так до нас очередь никогда не дойдёт.

– Какая очередь? – продолжал недоумевать Женька.

– Так сначала твоя сестра может замуж выйти за дядю Егора. Потом могут и Васька с Оксанкой посвататься. А мы с тобой вон – аж третьи на очереди. Не дойдёт…

Женька резко отстранился, словно Анька уже повела его под венец. Но женские заботы согнули девочку так, что она ничего не видела, кроме мокрой дороги. Куда выведет?

Зато остановилась Оксана, протянув руку в поиске опоры. Васька поддержал, испуганно заглянул в лицо попутчицы.

– Что-то кольнуло, – не менее испуганно улыбнулась Оксана, пытаясь вздохнуть. – Сейчас пройдёт.

Она попыталась осторожно набрать полную грудь воздуха, этого не получилось, и она опять виновато заулыбалась сквозь непонятную боль.

– Конечно, столько ходить с непривычки, – успокоил Васька, не выпуская руку. – Сейчас отдохнёшь и раздышишься.

К ним вернулся Егор, внимательно всмотрелся в побелевшее лицо девочки.

– Сейчас пройдёт. Первый раз так далеко ходила, – поторопился оправдать остановку племянник.

– Тогда не торопитесь, потихоньку. Можете даже отстать, – разрешил Егор. – Одни справитесь?

А может, ребята и хотели остаться одни?

Усмехнувшись гениальной расшифровке лежавшей на поверхности тайны, заторопился за ушедшими гуськом старым с малыми…

После обеда и отдыха Фёдор Максимович и Егор, прячась друг от друга, стали собираться каждый по своим делам.

Лесника ждала Тихонова пустынь с бетонной глыбой, от которой он худо-бедно, но уже отколол за эти дни заметный кусок. С Евсеем Кузьмичом пересеклись лишь однажды – бывший командир слабел на глазах, забывался всё чаще и в помощники не годился.

Наверное, можно было сдёрнуть плиту трактором. На худой конец, нанять отбойный молоток. Но раз решили с Евсеем Кузьмичом очистить родник собственными руками, то и посчитали этот способ единственно возможным. Зато народ не шибко любопытствует двумя микеланджелами, тихо бьющими по зубилу и собственным пальцам…

Егор выискивал в чулане одежду попроще, чтобы не жалко было измарать её в темноте. В первые годы службы он много чего привозил из военной формы, пока не перестали её выдавать, заменяя деньгами. Надеялся, что отец отправится по своим делам и отвечать на лишние вопросы не придётся. Хотя что отвечать? Может, он вообще не дойдёт до лагеря. А если и дойдёт, то не останется ночевать и сторожить ребят. А к утру в любом случае будет спать на собственной кровати в подвале.

Чутко уловил, как отец вывел велосипед за калитку. Анька ускакала к постояльцам, Васька гонялся где-то за собственным хвостом, и Егор торопливо облачился в походное. Начеркал на тетрадном листочке: «Я в гостях», положил записку на телевизор – до программы «Время» не заметят, а там, может, он и вернётся. Всё по-честному, просто забыл написать, к кому именно пошёл в гости. Из одноклассников в селе не осталось никого, но учителя живы, рыбаки на озере сутками сидят…

Себе признался, что идёт в лагерь ради Веры. Она не выказала особой приветливости, а позвони перед отъездом Ира или случись встреча с Таней – возможно, сейчас бы шёл в другую сторону или, наоборот, спокойно лежал на диване. Неужели Вера всё же заинтересовала? Жениться он, ясное дело, не собирается: его профессия, к сожалению, предполагает вдов и сирот. Просто побыть вместе, помочь чем сможет… Но смелая! Пойти лагерем в лес с детьми – это не ему под прикрытием всего Советского Союза кувыркаться с американцами в тёплых морях.

В одиночку расстояние до лагеря покрыл значительно быстрее, чем утром цыганским табором. Уже выглядывал палатки среди так и не просохших сосен, как уловил гул мотора: кто-то пробивался по лесной дороге. Скорее всего, с проверкой из района. Тогда надо подождать, чтобы к пионервожатой не возникло вопросов о постороннем.

К лагерю юзил залепленный грязью по крышу джип. На его звук от палаток выбежала Вера – всё в том же спортивном костюме с белым ободочком. Не во что переодеться? На себе сушила? Увидев и, скорее всего, узнав машину, она непроизвольно подалась назад, под защиту ребят, но переборола себя и перегородила дорогу в лагерь.

Водитель, несмотря на скользкую дорогу, сумел подъехать к пионервожатой вплотную, и та вынужденно отступила от пышущего жаром капота машины.