Чистильщики

– Вхожу в первый адрес.

– Залегендировался?

– Да. Здесь во дворе машину ремонтируют, пойду позову на помощь.

– Хорошо. Выйдешь – сразу объявись. Конец связи.

Ненароком подслушанный разговор убедил туляка в серьезности намерений больше, чем все объяснения и просьбы посетителя. Он подошел к полке, приподнялся на цыпочки, толкнул книгу пальцем. Она потеряла равновесие и плашмя упала в подставленные ладони хозяина. Анатолий Федорович принес ее, уместил на приставной столик, но рук не отпустил. Стал ждать, когда гость допьет чай. Обточенный под вставленной утром коронкой зуб еще ломило от горячего, но Олег осушил чашку в два глотка. Когда идет масть, и серную кислоту выпьешь.

– Удачи вам, – протянул после угощения книгу директор.

– Я… – начал Олег, но Анатолий Федорович ушел к своим бумажным завалам и, сделавшись среди них сразу маленьким, оттуда выставил руку:

– Прошу вас, не нужно никаких заверений. А вот если ваш розыск окажется интересным, хотел бы пригласить к нам: я соберу журналистов, и мы сделаем чудный материал.

– Я обязательно приду, – все же пообещал Олег. – Спасибо, вы очень помогли. До свидания.

В приемной улыбнулся секретарше:

– Спасибо и извините. До свидания и до встречи.

Татьяна Михайловна, так и не узнав гостя из Тулы, пожала плечами: здесь столько просителей ходит и обещает вернуться с благодарностями, что хоть книгу отзывов заводи. В которой, она не сомневается, не окажется ни одной записи. Все как у директора: «спасибо» говорите, но ничего не обещайте.

На первый звонок в дверь Максим Трофимов не отреагировал. В гости он никого не ждал, а если ошиблись квартирой, постоят и уйдут. Но звонок раздался во второй, третий раз, и сидевший напротив Богданович пожал плечами и достал «Макарова»: посмотри. Пришлось встать.

На площадке стоял мужчина с пакетами.

– Извините, я ваш сосед. В смысле, из издательства, которое рядом с вами. Мы проводим анкетирование и благотворительную акцию: дарим книги нашего «Янтарного сказа». Посмотрите. Жене можете выбрать любовный роман, себе – детектив или фантастику, детям – сказки.

Но то, что протянул книгоноша и увидел Максим, не смогло не взволновать его:

– Не может быть! Откуда у вас такая книга?

«Самураи»! Прекрасное толкование о сорока семи самураях, которые, отомстив обидчику их господина, одновременно стали и преступниками, и кумирами общества. Устная японская легенда, которую Максим слышал очень давно, наконец-то воплотившаяся в книгу. В прекрасную книгу, чуть было не затерявшуюся среди фантастики, детективов, любовных романов и кулинарных рецептов.

– Сколько она стоит? – потянулся Максим к «Самураям».

– Нисколько, это в подарок. Тем, кто заполнит нашу анкету. Пожалуйста.

Книгоноша подал листок с вопросами и, словно издеваясь или все-таки сам заинтересовавшись слишком восторженной реакцией на книгу, принялся листать мелованные страницы с красочным оформлением. Максим невольно заторопился: чего доброго, пришелец еще раздумает и всучит вместо единственно стоящей вещи ерунду с любовными оргиями и убийствами на каждой странице.

– Давайте, я мигом, – попросил анкету. – У вас ручка есть?

– Кто-то утащил, – с сожалением поведал собиратель анкет. – И не одну.

– По рукам нужно давать тем, кто тащит… Погодите, я поищу у себя.

– Да вы не торопитесь, у меня есть время. – А когда Максим зашел в квартиру, заглянул следом, поинтересовался: – А вы, наверное, Востоком увлекаетесь? Остальные у меня что-нибудь полегче просят.

– Увлекаюсь. Проходите на кухню, садитесь. Только уберу.

С брезгливостью выбросив из пепельницы чужие окурки, Максим усадил гостя за столик, а сам устроился у холодильника. Не читая всех вопросов, сразу приступил к ответам. Однако составлялась анкета грамотно, от «каким чтением увлекались в детстве?» до «что не нравится в сегодняшних книгах?», поэтому с наскока, одним росчерком ответить не удалось. Зато понял, почему дарят книги: не окажись «Самураев», и он бы, наверное, извинился и не стал изливать душу и ломать голову.

– А жена, дети смогут поучаствовать в этом же? – не отставал прилипчивый посетитель, вытянув пачку чистых бланков и кивнув на стену, за которой явно кто-то находился: в телевизоре переключали каналы.

– Я живу один.

– А-а, тогда да.

Анкету придирчиво изучили, но замечаний не последовало. На том, оба удовлетворенные, и распрощались.

– Кто? – поинтересовался Юрий Викторович, когда Максим закрыл дверь.

– Очередное анкетирование. Через день – то про отношение к выборам, то к свободной экономической зоне, теперь о книгах. Зато не бесплатно. – Он уселся за «Самураев».

Богданович подошел к серванту, взял в руки косичку белогвардейца. Перебрал пальцами узелки на ленточке. Затем зажал реликвию в кулак и даже затолкал пальцем сбоку, – так фокусники прячут носовые платки перед тем, как им исчезнуть.

Но свой фокус Юрий Викторович демонстрировать не стал. Отошел к окну, посмотрел из-за шторы на улицу. Суетливо, как во всяком городе, но суетливость спокойная, естественная для портового города.

– Пора менять прописку, – вслух выдал свои тайные мысли Юрий Викторович, оторвав от книги телохранителя.

– Я это чувствую, – оказался подготовленным к известию Трофимов. Подтверждал догадку и переход Богдановича на первоначальное «ты».

– Тебя не возьму. Никого не возьму.

– Я и не поеду.

– Зря отказался в свое время от квартиры…

Максим промолчал: мол, один раз уже высказался по этому поводу и нет необходимости повторяться.

– Ладно, у каждого своя жизнь, – подвел июг их совместной работы Богданович. Вытащил из кармана небольшую пачку долларов, не считая, положил на телевизор, – Здесь зарплата за последний месяц и выходное, так сказать, пособие. Пока не подыщешь новую работу. Не сомневаюсь, что с твоими данными к тебе самому выстроится очередь.

Руки пожали сильно, выражая друг другу признательность за совместную работу. Расстались у порога.

– Не провожай, – остановил Богданович, когда Максим хотел набросить куртку. – Начну, как когда-то, с одиночества. Быстрее протрезвею.

Он сам закрыл дверь, а Максим по привычке, профессионально подошел к окну, ожидая появления бывшего шефа из подъезда. Народу на улице заметно убавилось, и Богданович не станет кому-то помехой при движении. Хотя, конечно, где-то что-то он химичил, искал личную выгоду и перекрывал кое-кому кислород. И его бегство из Калининграда – явно поражение перед государством и другими группировками. Не хватило умишка стать выше криминальной схватки или не захотел играть по правилам, установленным властью? Но это его личные проблемы. Теперь – тем более. Ему, Максиму Трофимову, важно одно и единственное: честно заработать деньги и купить здесь, в Калининграде, квартиру для матери. Поближе к могиле отца. Когда отец разбился на истребителе, она, наоборот, уехала подальше от места трагедии. Под старость запросилась обратно. Максим, водивший Богдановича по кладбищу, вынужденно дважды прошел мимо памятника с хвостовым оперением отцовского «МИГа»…

А Богданович все не выходил из подъезда. Максим даже глянул на часы, хотя время ухода президента не фиксировал. А может, просмотрел шефа, занятый своими мыслями? Взгляд упал на пачку долларов: Богданович не поскупился, отблагодарил за службу знатно. Где же он сам?

На всякий случай надел спортивные тапочки, открыл дверь. Внизу кто-то разговаривал на повышенных тонах, и, прислушавшись, Максим различил и взволнованный голос Юрия Викторовича. Неужели кто-то все же выследил, достал, не позволил спокойно уйти? Уральцы?

Бесшумно спустившись на пролет ниже, Максим в щель между перилами увидел спину шефа. Богданович стоял, уткнувшись лицом в проем между почтовыми ящиками, а кто-то, невидимый, держал его под прицелом пистолета.

Времени на раздумье не оставалось. Можно было, конечно, столь же бесшумно вернуться в квартиру, закрыть дверь и раз и навсегда отгородиться от мира Богдановича, только что отрезанного им самим. Но Юрий Викторович выходил из его квартиры, он был у него в гостях, и, собственно говоря, Максим просто обязан был его проводить. И вдруг не уральцы, а обыкновенное хулиганье?

Сдерживая дыхание и готовясь к броску, Максим стал спускаться дальше.