Судьба России в пророчествах русских святых. В законе Всевышнего воля его

Судьба России в пророчествах русских святых. В законе Всевышнего воля его
Николай Фёдорович Шахмагонов

Книга представляет собой размышления автора над пророчествами русских святых прорицателей: святого преподобного Серафима Саровского, преподобного Авеля, святого праведного Иоанна Кронштадтского, современных старцев, а также светских пророков Александра Сергеевича Пушкина, Фёдора Ивановича Тютчева.

Николай Шахмагонов

Судьба России в пророчествах русских святых. В законе Всевышнего воля его

«И процветёт, аки крин Небесный».

О преподобном Авеле, предсказавшем не только день смерти Государыни Императрицы Екатерины Великой, но и дальнейшую судьбу всей Династии Романовых, а затем предрёкшем, что в грядущем Россия «расцветёт аки крин небесный», С.А. Нилус писал:

«Во дни Великой Екатерины в Соловецком монастыре жил-был монах высокой жизни. Звали его Авель. Был он прозорлив, а нравом отличался простейшим, и потому то, что открывалось его духовному оку, то он и объявлял во всеуслышание, не заботясь о последствиях. Пришёл час, и стал он пророчествовать: придёт, мол, такое-то время, и помрёт Царица, – и смертью даже указал какою. Хоть и далеки были Соловки от Питера, а дошло всё-таки, вскорости, Авелево слово до Тайной канцелярии.

Запрос настоятелю, а настоятель, недолго думая, Авеля – в сани и в Питер; а в Питере разговор короткий; взяли да и засадили пророка в крепость… Когда исполнилось в точности Авелево пророчество и узнал о нём новый Государь, Павел Петрович, то, вскоре по восшествии своём на Престол, повелел представить Авеля пред свои Царские очи…».

Так кто же он такой, вещий прорицатель?

Родился монах Авель (в миру – крестьянин Василий Васильев) в деревне Акулово Алексинского уезда Тульской губернии в марте 1757 году и был без малого сверстником святого преподобного Серафима Саровского.

Родители были крепостными крестьянами, но не притягивала их сына крестьянская судьба. В Житии вещего Авеля-прорицателя говорится: «Он же о сём мало внимаша, а больше у него было о Божестве и о Божественных судьбах». В десятилетнем возрасте Василий впервые заявил родителям, что хочет служить Богу. Но как же мог он осуществить это своё желание, в серьёз никем не воспринятое?

Грамоте и то стал обучаться лишь в семнадцатилетнем возрасте. Тогда же освоил-таки и различные ремёсла. Появилась цель тайная, решил пойти на заработки, а там уж, как Бог даст. Вскоре выпал случай пристать к бригаде работников, с которой и отправился он в странствия по России. Довелось побывать сначала в Кременчуге, затем в Херсоне, где шло полным ходом строительство порта и корабельных верфей. Но не долго удалось поработать. Турки, желая помешать строительству Русского флота, занесли в Херсон через лазутчиков чуму, буквально косившую строителей. Не миновала беда и Василия Васильева. Заболел. Лежал он средь умирающих и ждал своего часа. И тогда, будучи уже одной ногой в могиле, обратился он к Богу с горячей молитвой. Обещал, что, коли оставит его Всемогущий Промыслитель в живых, то он примет постриг и будет вечно служить Ему. Молился истово, нелицемерно, и вскоре пришло исцеление.

Проработав в Херсоне ещё год, Василий вернулся домой и попросил родителей отпустить его в монастырь. Родители воспротивились. Не убедил их и рассказ о чудесном исцелении. Пришлось пойти на хитрость. Попросился он снова на заработки, но на сей раз недолго проработал в бригаде и при первой возможности тайно покинул её. Он уже знал, куда идти. Сначала добрался до Великого Новгорода. Далее, уже водным путём, через Олонец, достиг Валаама. В Валаамском монастыре его постригли под именем Авеля, где и прожил год, как говорится в Житии «вникая и присматривая всю монастырскую жизнь и весь духовный чин и благочестие… И от того времени стал вся познавать и вся разумевать».

Так начался его путь – путь пророка. За 9 лет он обошёл многие города и области России, проповедуя «волю Божью и Страшный Суд Его».

Откровений о судьбе Царской Династии он был удостоен во время пребывания в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии.

Каждому монаху предписывалось определённое послушание. Авелю же выпало послушание «читать, писать и слагать, и книги сочинять». В монастырской келье начал он записывать то, что дано ему было в Откровении.

Когда книгу увидел настоятель монастыря, он пришёл в ужас и потребовал объяснений, что за выдумки изложены в сём сочинении?

Авель отвечал твёрдо:

– Книгу свою писал сам, ничего не списывал, а лишь изложил то, что было в видении, ибо, будучи в Валааме, пришед к заутрени в церковь, ровно как бы Павел-апостол восхищён был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал, но никому своего сочинения не разглашал.

Это объяснение нисколько не убедило настоятеля и не смирило его гнев. Он сказал:

– Сия твоя книга написана под смертною казнью.

Повелев снять монашеское одеяние, настоятель отправил расстриженного монаха под его мирским именем, Василий Васильев, в Костромское наместническое управление, где ещё более возмутились содержанием книги и заточили автора сих, по их мнению, крамольных писаний в Костромской острог.

Тогда-то о книге и стало известно в Санкт-Петербурге. Немедленно поступило повеление препроводить крестьянина Васильева в столицу на допрос к шефу Тайной полиции Александру Макарову.

5 марта 1796 года Макаров лично допросил Авеля. В Житии цитируется текст допроса:

«Вопрос: Какой тебе год и откуда был глас и в чём он состоял?

Ответ: Был из воздуха глас: иди и рцы ей, северной Царице Екатерине, – и далее указал время царствования и дату смерти, а потом присовокупил: – Сей глас слышен им был в 1787, в марте-месяце. При слышании сего, весьма усомнился и поведал о том настоятелю и некоторым благоразумным братьям.

Вопрос: Отобранные у тебя тетради, писаны полууставом. Кто их писал, и с каким ты намерением таковую нелепицу писал, которая не может ни с какими правилами быть согласна? Кто тебя к сему наставил, и что ты из сего себе быть чаял?

Ответ: Означенные полууставные книги писал я в пустыни, которая состоит в Костромских пределах близ села Колшева (помещика Исакова) и писал их наедине. …Девять лет как принуждала меня совесть всегда и непрестанно об одном гласе сказать Ея Величеству и их высочествам; …почему я вздумал написать те тетради и первые две сочинил в Бабаевском монастыре в десять дней, а последние три в пустыни».

После допроса Авеля доставили к генерал-прокурору Александру Николаевичу Самойлову. Самойлов велел повторить пророчество и, выслушав монаха, ударил его по лицу, воскликнув:

– Как ты, злая голова, смел писать такие слова на земного Бога?

Авель ответствовал тихо и смиренно:

– Меня научил писать эту книгу Тот, Кто сотворил небо и землю, и вся яже в них!

– Да он юродивый, этот монах! – воскликнул Самойлов и повелел отправить Василия Васильева в крепость.

Екатерине доложили о пророчестве, и 17 марта 1796 года она издала Указ: «Поелику в Тайной Экспедиции, по следствию, оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу сочинял от самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в непросвещённых могло бы произвести колеблемость и самое неустройство, а паче, что осмелился он вместить тут дерзновеннейшие и самые оскорбительные слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея Императорского Величества и Высочайшего Ея Величества дома, в чём и учинил собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным законам, заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила оного Василия Васильева вместо заслуженного ему наказания посадить в Шлиссельбургскую крепость с приказанием содержать его под крепчайшим караулом так, чтоб он ни с кем не общался; на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанные, писанные им бумаги, запечатав печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной Экспедиции».

Василию Васильеву довелось провести в крепости десять с лишним месяцев.

После смерти Государыни и по вступлении на Императорский Престол Павла Первого, генерал-прокурором был назначен Александр Борисович Куракин, который, разбирая бумаги, обратил внимание на «Дело о крестьянине Василии Васильеве». Куракин поразился точности предсказания дня кончины Екатерины Великой и 12 декабря 1796 года отдал распоряжение коменданту крепости немедленно доставить узника в Петербург. О прорицателе Куракин доложил Императору Павлу Петровичу, и тот повелел привести Авеля во дворец.

В книге о вещем Авеле-прорицателе так описана встреча Государя с монахом:

«В зале был разлит мягкий свет. В лучах догоравшего заката, казалось, оживали библейские мотивы. Вокруг царили тишина и торжественность.

Пристальный взор Императора Павла Петровича встретился с кроткими глазами стоящего перед ним монаха Авеля. В них, как в зеркале, отражались любовь, мир и отрада.

Императору сразу полюбился этот, весь овеянный смирением, постом и молитвою, загадочный инок. О прозорливости его уже давно шла широкая молва. Ведомо было Императору Павлу и то, как Авель точно предрёк день кончины его Августейшей Родительницы, в то время уже в Бозе почивающей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны…

Ласково улыбнувшись, император Павел Петрович милостиво обратился к иноку Авелю с вопросом, как давно он принял постриг, и в каких монастырях спасался. Выслушав рассказ, вопрос задал такого свойства:

– Честной отец, – промолвил Император, – о тебе говорят, да и сам я вижу, что на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты прозорливыми очами о роде моём во мгле веков и о Державе Российской? Назови поимённо преемников моих на Престоле Российском, предреки их судьбу.

– Эх, Батюшка-Царь! – молвил, покачав головой, Авель. – Почто себе печаль предречь меня принуждаешь?

– Говори! Всё говори! Ничего не укрывай! Я не боюсь, и ты не бойся!

И заговорил Авель, сначала с робостью некоторой, а затем всё смелея, ибо знал, что правду изрекают его уста.

– Коротко будет царствование твоё, и вижу я, грешный, лютый конец твой. На Софрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. В Страстную субботу погребут тебя…

Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят тебя безумным, будут поносить добрую память твою…

Но народ Русский правдивой душой своей поймёт и оценит тебя и к гробнице твоей понесёт скорби свои, прося твоего заступничества и умягчения сердец, неправедных и жестоких.

Число лет твоих подобно счёту букв на фронтоне твоего замка, в коем воистину обетование и о Царственном дому твоём: “Дому Твоему подобаетъ святыня, Господи, въ долготу днiй…”.

– О сём ты прав, – изрёк Император Павел Петрович. – Девиз сей получил я в особом Откровении, совместно с повелением воздвигнуть собор во имя Святого Архистратига Михаила, где ныне воздвигнут Михайловский замок. Вождю Небесных воинств посвятил и замок, и церковь».