Бецкой и его государыня-дочь. Тайны царской династии в исторических романах

Долгими ночами плена Трубецкой задумывался о том, что произошло с ним. Да и днём было время подумать, особенно когда прекратился изнуряющий пеший марш, и повезли пленных генералов на повозках.

И, конечно, размышляя о побеге, пытался оценить, кто же его товарищи по несчастью. Трубецкой вспоминал всё, что знал о них.

Вот командир дивизии генерал Вейде… Тридцатитрёхлетний Вейде Адам Адамович – сын немецкого офицера. Вырос в печально знаменитой Немецкой слободе, там и сдружился с юным Петром Алексеевичем. Тот определил его в свои потешные войска. Быстро стал майором Преображенского полка, отметил его царь за участие в Кожуховских манёврах, что прошли в 1694 году. А затем были Азовские походы. В них отличился уже в боевых делах. А вскоре после походов Пётр Алексеевич, которого Лефорт уговорил поехать в Западную Европу, посмотреть, как там люди живут, направил Вейде в Прибалтику, Пруссию, Австрию, Голландию и Англию, чтобы подготовить почву для Великого посольства. Многое, видно, известно генералу Вейде о том посольстве. Впрочем, сам он в нём не участвовал. Но зато в 1698 году составил и подал царю «Воинский устав», который во многом списал с уставов европейских.

В 1699 году Вейде был назначен командиром Лефортовского полка и получил чин бригадир-генерала. А в канун войны царь поручил сформировать дивизию, в составе Генеральского Лефортовского полка, драгунского и восьми новонабранных пехотных полков. Вот командуя этой дивизией Вейде и попал в плен под Нарвой.

Князь Трубецкой размышлял:

«Можно ли довериться генералу Вейде? Из немцев… Не здорово это. А вдруг переметнётся к шведам? Вдруг выдаст планы на побег и тем облегчит себе участь в плену? Нет, нет, не может быть! Хотел бы предать Россию, ушёл бы к шведам сразу, с теми сорока генералами, что драпанули вслед за главнокомандующим. И всё же? Как оценить? Явно был близок к царю. Но ведь к тому царю, который отправлялся в посольство. Что он вообще думает о царе? Нет, нет, спрашивать не стоит. Подожду, подумаю ещё!»

А вот генерал Иван Иванович Бутурлин вызывал большее доверие. Он постарше, сороковой год шёл. Внук окольничего при царе Алексее Михайловиче и сын стольника. При формировании Преображенского полка стал премьер-майором, а уже спустя три года произведён в генерал-майоры. Под Нарву он привёл Преображенский, Семёновский и 4 пехотных полка. Царь находился в его соединении. Значит, доверие особое. Командовал отражением польского удара храбро. На следующий день после битвы шведский король направил ему предложение о почётной сдаче в плен, обещая, что в случае сдачи «на капитуляцию», получит свободный пропуск в Россию. Выдержавшие удар шведов полки, по приказу Бутурлина сложили оружие. Шведский король обманул. Все подчинённые Бутурлину полки во главе с ним оказались в плену.

«Что ж, у Бутурлина есть все основания ненавидеть шведов и более уже не верить их лживым посулам. Не в бою вследствие ранения попал в плен, а понадеявшись, что может вернуться в Россию вместе со своими солдатами и офицерами. С него и начну разговоры о побеге, когда придёт время…»

Тревожило Трубецкого то, что шведы словно забыли о своих пленниках. Ни с Вейде, ни с Бутурлиным и вовсе не разговаривали ни разу, да и его перестали вызывать на беседы. Впрочем, так ведь и предупредили – ответ он должен дать, когда прибудут в конечный пункт.

Что же случилось под Нарвой?

Снова и снова возвращался князь мыслями в Россию, где остались жена и две дочери. Как-то они там? Да и вообще, что происходит в России после столь сокрушительного поражение под Нарвой и Ивангородом?

Пройдут годы и историки, принадлежащие к враждебному России ордену русской интеллигенции, будут искать оправдания петровской бездарности, петровской бесчеловечности, петровской трусости в первом деле Северной войны – деле под Нарвой и Ивангородом. И ведь, конечно, найдут причины. Армия, мол, была молодая. Только училась воевать. Молодая армия? Да ведь Россия уже не одно столетие побеждала врагов, многократно превосходящих. Записаны в золотую летопись побед и разгром шведов на Неве, и поражение псов-рыцарей на Чудском озере, и великая победа на Куликовом поле, и другая, за два года до неё, баснословная победа на реке Воже, когда был уничтожен ордынский тумен, а дружина Московского князя Дмитрия Иоанновича – будущего Донского – потеряла всего семь человек. Намеренно забыта великая победа войск Иоанна Грозного при Молодях. И многие другие.

Даже бегство царя, именуемого Петром, объяснили стратегической необходимостью – он, мол, вовсе не бежал. Он поехал за подкреплениями. Аж в Польшу! Карл XII уже на подходе, а он за подкреплениями! Это ж какое расстояние надо преодолеть, чтобы Польши достичь, да ещё крюк дать, чтоб со шведским королевским отрядом не столкнуться!

А каково было русским солдатам, офицерам и генералам испытывать на себе так называемую учёбу европеизированного царя, презиравшего всё русское и вооружившего свои войска негодными пушками с негодными боеприпасами к ним?!

Воины дивизии князя Ивана Юрьевича не дрогнули, они сражались стойко, и вот теперь многие из них вынуждены были терпеть унижения плена, унижения, которые они не заслужили, а царь, повинный во всём этом, где-то бегал, якобы, в поисках подкреплений.

Помнил князь Иван Юрьевич сколько бравурных разговоров было о формировании полков нового строя, то есть, как тогда твердили, о создании регулярной русской армии. Но запомнилась одна фраза, сказанная молодым царём перед отъездом за границу во время одного из бесконечных учений, которые тот проводил регулярно. Кто-то льстиво сказал о том, что царь, де, создаёт новую армию. А Пётр Алексеевич возразил:

– Понеже всем известно, каким образом отец наш… начал регулярное войско употреблять, и устав воинский издан был.

Ну и год назвал – 1647 год. Точнее, в ту пору, до возвращения из Европы,

год, который указал молодой царь, был 7155 годом от Сотворения Мира. Это в 1700 году он – а точнее, тот, кто приехал вместо него, изменил старое летоисчисление Сотворения Мира. Первое января 7208 года царь сделал первым января 1700 года. Разница в годах составила 5508 лет!

Реформа вооружённых сил, начатая царём Алексеем Михайловичем, названным в народе Тишайшим, привела к тому, что к вступлению на престол его сына полки нового строя составили 70% численности вооружённых сил России, а к концу царствования того, кто считался его сыном и создателем армии, – 80%. То есть царь вовсе не создавал армию нового типа. Её уже создал до него Алексей Михайлович. Правда, Тишайший предпочитал иноземцам русских офицеров и генералов. У царя Петра преобладали иноземцы. И вот с этими продажными залётными проходимцами он затеял войну со шведами.

А между тем, Швеция к концу XVII века стала серьёзным противником. Она настолько расширила свои завоевания, что фактически превратила Балтийское море в «шведское внутреннее озеро». И этого захватчикам казалось мало. Шведский король Карл XII задумал захватить русские города Новгород, Псков, Олонец, Архангельск. Ему удалось создать сильную коалицию – «Союз морских стран» – в составе Швеции, Англии, Голландии и Франции. Союз оказался довольно прочным.

Царь Пётр – или тот, кто исполнял его роль – тоже стал собирать союзников, но малограмотность, отсутствие исторических знаний и понимания обстановки в Европе, сделали этот союз, как показали дальнейшие события, крайне ненадёжным.

Кстати, свою малограмотность он также признавал. Императрица Елизавета Петровна вспоминала, что однажды царь-отец зашёл в комнату, когда она занималась по учебникам. Взял в руки учебник, посмотрел и сказал со вздохом: «Эх, если бы меня так учили!»

Да, где-то, откуда он прибыл, его, видимо, совсем ничему не учили. Факт остаётся фактом: образования он не получил. Историк Николай Костомаров отметил, что «Пётр не умел правильно написать ни одной строки, и даже не знал, как отделить одно слово от другого, а писал три-четыре слова вместе с беспрестанными описками и недописками».

Ну а как можно управлять государством, не имея ни малейшего представления об управлении, ничего не понимая в политике, в дипломатии, как можно воевать, понятия не имея ни о стратегии, ни о оперативном искусстве и даже о тактике действий? Это, наверное, известно лишь почитателям Петра, поскольку сами они уж военному делу точно не учились.

Составляя коалицию, Пётр выбрал в союзники и уговорил выступить на стороне России Польшу, точнее даже не всю страну, а лишь короля Августа II, едва державшегося на троне. Зазвал Пётр в свою коалицию и Данию. Но она могла стать, скорее, обузой для России, нежели её помощницей. Датская армия была настолько слаба, что не смогла даже отстоять свою столицу и разбежалась при появлении 15-тысячного отряда шведов.

Тем не менее, царь Пётр спешил вступить в войну и обещал открыть боевые действия сразу после заключения мира с Турцией. Слава Богу, его убедили, сколь опасной и бесперспективной могла быть война на два фронта.

18 августа 1700 года мир с Турцией был заключён, и уже на следующий день 19 августа царь объявил войну Швеции.

Вернувшийся из европейской поездки царь показал себя крайне неуравновешенным. Он любил повторять, что может управлять другими, но не умеет управлять собой.

Трубецкой помнил, как вовремя посольского приёма Пётр бросился на генералиссимуса Шеина, грозя ему: «Я изрублю в котлеты весь твой полк, а с тебя самого сдеру кожу, начиная с ушей».

Не сумел оценить царь боевую мощь своего противника, а о полководческих способностях шведского короля Карла XII вообще понятия не имел.

Историк Николай Костомаров дал Карлу весьма лестную оценку:

«Достойно замечания, что этот молодой король, подавший своими шалостями врагам большие надежды на успех, получив известия о посягательстве врагов на его владения, вдруг как бы преобразился, и сделался на всю жизнь необыкновенно деятельным и неутомимым; с тех пор его образ жизни представлял совершенную противоположность с образом жизни его врагов, датского и польского королей. Последние страстно предавались неге, забавам, пирам, фавориткам и придворной суетности; Карл всю жизнь свою не пил вина; не будучи женат, не держал любовниц, не терпел никакой роскошной обстановки, вёл самый простой образ жизни и притом был чужд всякого коварства, действовал прямо, решительно…»

Относительно отсутствия коварства историк, конечно, преувеличил. Предложение русским войскам «сдаться на капитуляцию» с обещанием открыть им путь в Россию, было наглой и коварной ложью. Но наши тоже хороши. Да разве ж можно верить иноземцам, пронизанным до мозга кости подлостью и алчностью. Одно неоспоримо – шведский король оказался сильнее в силу того, что не поддавался порокам, которые поразили его противников, разумеется, в первую очередь предводителей стран, с которыми он воевал.

Пётр I, подобно своим союзникам, немало времени проводил в забавах и кутежах. Пьянство в любезном ему Кокуе стало нормой жизни, по душе пришёлся и ничем не прикрытый разврат.

Вся Москва возмущалась его связью с дочерью винного откупщика-чужестранца Анной Монс. И в то же самое время красавица жена Евдокия, урождённая Лопухина, была насильно пострижена в монастырь и содержалась там под охраной в величайшей строгости.

В сентябре 1700 года русские войска осадили шведскую крепость Нарву. Под началом Петра было 35 тысяч человек (по другим данным даже 42 тысячи). Гарнизон Нарвы насчитывал 1 тысячу 900 человек. Превосходство у Петра было неслыханным.

Но каковы его действия? Он пришёл под Нарву и встал перед ней, не зная, что делать далее. Русским генералам он не доверял. На себя брать ответственность боялся. Он избрал в жизни удобную позицию. Находясь при войсках или силах флота, в случае победы, присваивал себе все плоды и лавры, а в случае неудачи оставался в тени. Неудачи его, даже самые ужасные, именовались уроками. Мол, молодой правитель молодой страны учился!

Под Нарвой Пётр I отдал армию во власть иноземца герцога фон Круе, полководца бездарного, продажного и трусливого. Частными начальниками над полками и дивизиями были 40 иноземных генералов. Русских средь военачальников было раз, два и обчёлся. Да и оставались в строю из природных русских в основном приближённые к Петру генералы.

Князь Иван Трубецкой ратные науки свои прошёл в потешных войсках, потом стал капитаном-преображенцем, а через год полковником.

Когда он привёл свою дивизию под Нарву, где впервые предстояло серьёзное дело, лишь тогда задумался о том, как воевать? Как вести осаду крепости, как готовить войска к штурму, как вести их на штурм?!

Осадными работами Пётр поручил руководить саксонскому инженеру Галларту, который и вовсе не собирался служить России – он только материальное вознаграждение за эту видимость службы спешил загребать. А потому умышленно затягивал дело, пока не понял, что вот-вот придёт пора ответить за свои достижения, и перебежал к шведам в крепость, твёрдо зная, что Петру не по зумам Нарва.

Нерешительные, а то и просто предательские действия командования привели к тому, что более месяца сухой погоды было потеряно напрасно. Когда же зарядили дожди, началась, наконец, бомбардировка крепости. Вот тогда-то и выяснилось, что пушки, купленные Петром перед самой войной у шведов, никуда не годятся. Нашёл, у кого покупать! Так бы ему и продали что-то путное, ведь понимали шведы, что столкновение с Россией неизбежно.

При стрельбе ядра не долетали до стен крепости. Да и маловато заготовили боеприпасов. Они скоро закончились, и даже такую самую ограниченную артиллерийскую подготовку штурма, просто шумовую, чтобы попугать, пришлось прекратить. Подвозить же боеприпасы, продовольствие, снаряжение стало невозможно из-за сильной распутицы и почти полного отсутствия дорог. В войсках начался голод.

Деморализованное иноземными генералами, униженное равнодушным к нему отношением со стороны царя русское войско уже не представляло реальной силы. Солдаты видели, что творится вокруг. Они наблюдали, как ядра шлёпаются в грязь, едва вылетев из стволов пушек, они мучились с отсыревшими зарядами для ружей, они печально смотрели на пустые, потухшие котлы полевых кухонь.

Русский солдат – самый выносливый и неприхотливый солдат в мире, как, собственно, и весь русский народ – самый стойкий народ в мире. Это доказано историей, это отмечено во многих трудах. Но для стойкости беспримерной нужно совсем немного – нужно, чтобы командиры и начальники дурными не были, нужно, чтобы авторитетом пользовались. Недаром даже криминальный мир выкрал это положение. Авторитет – и всё сказано. И лишних слов не надо.

Иван Трубецкой проходил под Нарвой уроки, которые стали ему хорошей школой – но не военной, ибо там учиться было нечему. Жизненной. И это тоже повлияло на будущность того, кто сыграл в судьбе России необычную и важную роль.

Основу осаждающих Нарву войск составляли именно те полки, которые создавал лично Пётр после зверского уничтожения настоящих, хорошо подготовленных и отважных воинов – стрельцов. Вот эти новые петровские, необученные полки и показывали себя во всей красе…

17 ноября царь получил сообщение о том, что Карл XII идёт на выручку осаждённого гарнизона с мобильным отрядом всего в 8 тысяч человек. А у Петра 36 тысяч, если не более того. Что уж тут переживать? Да с таким-то превосходством гениальному полководцу и делать особо нечего.

Но венценосный предводитель, видимо, хорошо осознавал свои гениальные способности. Что же делать? Оставаться со своим войском? Но ведь так можно в плен угодить, а то и того хуже – жизни своей драгоценной лишиться. Жестокие люди никогда не отличаются личным мужеством. Ну а жестокость царь доказал, лично рубя головы стрельцам.