Фронтовой санбат

– Пора выезжать! – сказал Гулянин. – Доложу комбату.

И тут разнеслось по всей станции: «Воздух, воздух!»

– Уезжайте, быстро уезжайте! – издали крикнул Кириченко, поняв, что Гулянин спешит к нему с докладом. – По машинам! Заводи!

Убедившись, что посадка закончена, Гулянин сел в головную машину рядом с водителем. Колонна рванулась с места и вскоре скрылась в клубах пыли. Лето выдалось знойным – пыль на дорогах, зачастую, заменяла дымовую завесу. Но одновременно и демаскировала передвигающиеся колонны. Лётчикам с высоты хорошо было видно передвижение войск.

Гулянин с тревогой думал о том, что теперь происходило на станции разгрузки. Оттуда доносился грохот взрывов. А ведь там ещё была основная часть батальона.

Но и впереди скоро всё загрохотало. Ещё не было видно моста через Дон, но там, впереди, где он находился, стучали зенитные пулемёты, гремели залпы орудий. Там шёл бой с вражескими бомбардировщиками. Неожиданно один «Юнкерс», оставляя за собой шлейф дыма, пошёл, снижаясь, в сторону от переправы. Прогремел взрыв, и стервятник закончил свой путь на чужой для него земле.

– Увеличить скорость! – приказал Гулянин водителю.

Но колонна и так шла на пределе возможностей машин.

А грохот на разъезде всё не умолкал, отзываясь в сердце острой болью. Страшно было представить себе, что сейчас происходило там. Несмотря на скорость и тряску на ухабах, Гулянин приоткрыл дверь и посмотрел назад.

Небо над разъездом было покрыто шапками от разрывов зенитных снарядов. За одним из вражеских самолетов тянулся дымный шлейф, но остальные всё ещё продолжали заходы, хотя уже и не снижаясь.

– Давай-ка еще прибавь, – сказал водителю, захлопнув дверцу. – Как бы они на обратном пути не устроили охоту за нами.

– Жму на всю катушку, – отозвался шофер. – Больше не может старушка…

Колонна на большой скорости подошла к переправе. Здесь налёт был отбит. Мост уцелел. На запад комендант пропускал автомобили и повозки в первую очередь. Грузовики прогрохотали по деревянным настилам пролётов моста. Гулянин вглядывался в величаво несущий свои воды Дон. Несмотря на происходящее вокруг, он оставался торжественно тихим, разве что тишина эта была обманчива, поскольку налёты врага следовали за налётами.

Где-то впереди уже вступили в бой с врагом воины дивизии – вчерашние десантники, а ныне – гвардейцы.

Едва мост остался позади, Гулякин вновь велел увеличить скорость, пояснив:

– Место расположения батальона указано полковым медпунктам. Так что туда уже могут доставить раненых. А мы ещё в дороге…

– Да могли бы и не говорить, доктор, – отозвался водитель, – и так уж стараюсь…

Миновав большую станицу, колонна прошла по западному берегу ещё километров двенадцать и достигла неглубокой балки, той самой, которую определил Кирилов для развёртывания медсанбата.

Гряда высот, хорошо различимая во время движения по левому берегу, исчезла из глаз при переправе, и снова показалась во всей своей красе. Там всё было в думу, поминутно вырастали шапки разрывов, доносились гулкие взрывы.

А по обочине дороги к переправе шли небольшими группами бойцы в мокрых от пота гимнастёрках. Шли организованно. Каждую группу вёл командир.

– Тормозни-ка на минутку, – велел водителю Гулянин и, встав на подножку, попросил подойти старшего лейтенанта, небритого, в пропылённом, порванном во многих местах обмундировании и спросил у него:

– Что случилось? Почему идёте в тыл?

– С передовой. Десантники нас сменили. Досталось тут…

Гулянин решил всё же разобраться в обстановке, уточнить, не изменилась ли она за то время, пока добирался до правого берега. Мимо проходил во главе небольшой колонны майор с артиллерийскими петлицами. Спросил у него:

– Товарищ майор, немцы далеко?

Майор остановился, посмотрел на совсем ещё юного военврача 3 ранга. В званиях то они были равны… Перевёл взгляд на машины, в кузовах которых вместе с имуществом сидели медицинские сёстры.

– Куда же вы с девчатами-то? Кто же это вас направил? – и он указал рукой в южном направлении.

– Что там? – спросил Гулянин.

– Танки! Вон прут в обход…

Только теперь Гулянин, приглядевшись, увидел сквозь завесу пыли султаны разрывов вокруг вражеских танков. Там шёл бой. Жестокий бой. Танков было много. Попытался сосчитать, но сбился. Мысль лихорадочно работала: «Надо выполнять боевую задачу! Надо выполнять приказ! А если враг обойдёт, отрежет от Дона? Какой подарок сделаю этим нелюдям. Девчонки, такие девчонки!!! Что с ними будет?»

О себе он не думал. Он думал о выполнении задачи и о медсёстрах, которые сидели в машинах, полностью доверяясь ему, своему командиру. Да, война устраивала и такие испытания. Врач, хирург, которого учили спасать людей на операционном столе, в эти минуты должен был принимать решение почти что такое, которое принимают командиры боевых подразделений.

Танки скрывала пыль, к тому же за ними тянулся дым от горевшей позади этих лютых чудовищ станицы. Там они уже сделали своё бесчеловечное дело.

– Я веду передовой отряд медсанбата в указанный район. Нужно развернуться и приступить к приёму раненых.

– Ну, смотрите. Командованию виднее. Только не нравится мне эта танковая армада. Ну а раненых хватает, – тихо заметил майор и, обращаясь к старшему лейтенанту, прибавил: – Нам пора на сборный пункт. Строй своих бойцов…

«Что делать? Повернуть назад? На каком основании? На том основании, что видел бой. Да, танки атакуют. Артиллерия ведёт по ним огонь. Бой. В бою раненые. А мы, значит, подальше отойдём?»

Гулянин решительно захлопнул дверь и приказал водителю:

– Вперёд!

До балки, в которой было приказано развернуть передовой отряд медсанбата, добрались быстро и без приключений. Гулянин ступил на землю и скомандовал:

– К машинам!

Всё завертелось, закрутилось и теперь вот-вот должно было окончиться катастрофой.

Вражеская колонна приближалась, а Людмила, ничего не подозревая, стояла у операционного стола в большой палатке. Она ушивала рваные клочья раны, останавливала кровотечение. Операция не была очень сложной, да и как можно сложную операцию сделать не просто в полевом медсанбате, а в палатке его передового отряда. Но… что могла делала. Она вся сосредоточилась на операции. Она забыла обо всём, кроме неё. Даже ушли тревоги, связанные со сложнейшей обстановкой. Хоть Гулянин и старался не пугать и не нагонять страху, но ведь и она видела вдали немецкий танки, которые шли к переправе.

Но врач есть врач, особенно хирург, особенно военный хирург. В эти минуты враг – это косая, растопырившая свои клешни над раненым. Нужно было обрубить эти смертельные клешни и она обрубала их шаг за шагом, даже не подозревая, что ещё более смертельная опасность нависает над ней самой и над теми милыми юными девчонками, которые ассистировали её в палатке…

Гулянин встал за дерево, продолжая наблюдать за колонной врага. Она уже была метрах в пятистах и продолжала приближаться. Шла без охранения, без разведки, да и понятно, ведь впереди уже действовала немецкая танковая часть. Она вела бой где-то в районе переправ.

Оставалось решить, что делать? Остановить колонну и попытаться убедить вражеское командование не трогать медсанбат. Подумал так, но сразу понял, что это глупо и смешно. Точнее не смешно, а горько. Разговаривать можно с людьми, а всё, что живёт западнее русских границ, может только жрать, именно жрать, а не есть, локать, именно локать, а не пить, грабить, убивать, жечь. Вся эта масса нелюдей лишена способности к различению добра и зла, для неё существует только добро для себя, которое является злом для всех, кто пытается жить по человеческим, а не по звериным европейским законам.

Колонна двигалась быстро. Неподалёку от позиции, занятой Гуляниным, дорога, ведущая к балке, делала резкий поворот и далее шла вдоль довольно крутого откоса, который постепенно сглаживался по мере приближения к тому месту, где располагался передовой отряд медсанбата.

«Буду стрелять! – решил Гулянин. – попытаюсь убить водителя перед самым поворотом. Тогда машина неминуемо полетит под откос».

Всё ближе и ближе враг… вот уже до поворота остаётся сто, вот уже пятьдесят метров. Гулянин поднял пистолет, стал целиться. Стрелял он хорошо. На военном факультете был едва ли не первым стрелком, потому что дома сызмальства ходил с отцом на охоту.

Он уже начал давить указательным пальцем правой руки на спусковой крючок… Ещё мгновение… И вдруг там, где была головная машина, вырос столб пыли, сквозь который сверкнули языки пламени. Прогремел взрыв, и машина полетела с откоса. Тут же позади неё выросло ещё несколько дымно-пыльных столбов, прорезываемых огненными языками. Автомобили опрокидывались. Бронетранспортёры вспыхивали на месте. Ещё, и ещё, и ещё. А позади Гулянин услышал мощный гул танковых двигателей. Мимо промчались, развёртываясь в боевую линию после выхода из балки, наши родные тридцатьчетвёрки. Они помчались вперёд, ведя огонь на ходу. Первые две или три машины стали утюжить колонну.

Возле дерева остановилась тридцатьчетвёрка с бортовым номером, который показался Гулянину чем-то знакомым.

«Да полно, – подумал он. – Показалось».