Два мундштука

Два мундштука
Николай Эдуардович Гейнце

«У канцелярского чиновника Петра Сергеевича Пальчикова после одного из двадцати чисел появился янтарный мундштук.

Мундштук был хороший, довольно большой и отделанный в серебро.

Петр Сергеевич с важностью вынул его перед товарищами из футляра и, вставив папироску, закурил, пока просыхала написанная им страница…»

Николай Гейнце

Два мундштука

Очерк из канцелярской жизни

У канцелярского чиновника Петра Сергеевича Пальчикова после одного из двадцати чисел появился янтарный мундштук.

Мундштук был хороший, довольно большой и отделанный в серебро.

Петр Сергеевич с важностью вынул его перед товарищами из футляра и, вставив папироску, закурил, пока просыхала написанная им страница.

Товарищи полюбопытствовали.

– Настоящий молочный янтарь: пять рублей заплатил, – ораторствовал Пальчиков.

У некоторых из чиновников разгорелись от зависти глаза; но особенно появление у Пальчикова мундштука повлияло на его приятеля, канцелярского служителя Ивана Ивановича Ягодина.

Он положительно заскрипел зубами.

Надо сказать, что несмотря на то, что Ягодин с Пальчиковым были приятели, они, вместе с тем, были страшными соперниками, но соперничество их стояло, впрочем, исключительно на почве туалета. Приобретет ли себе Пальчиков новую жилетку – глядь, и у Ягодина появляется новая жилетка; появится ли у Ягодина булавка в галстуке или новый брелок на цепочке кастрюльного золота – смотришь, на другой же день такою же, если не лучшею, вещью щеголяет Пальчиков. Соперничество это доставляло им порой дни, проводимые на сухоедении, но все-таки продолжалось. Часто они в душе злились друг на друга, но все же были приятелями.

Понятно, что появление у Пальчикова такого дорогого мундштука поразило в самое сердце Ягодина.

– Лучше, вероятно, и нет, а если есть, то баснословно дороги, – думал про себя Ягодин, рассматривая мундштук приятеля.

К столу подошел столоначальник Анисим Петрович.

– Хорош, – глубокомысленно произнесло ближайшее начальство, – но если бы такого размера был весь пенковый, то было бы лучше.

– Вы говорите, Анисим Петрович, пенковый лучше? – воззрился на него Ягодин.

– Да, пенковый не в пример лучше и дешевле; но если его хорошенько обкурить, то больших денег он стоит, – решил Анисим Петрович.

У Ягодина отлегло от сердца.

– И долго его обкуривать надо? – продолжал он приставать к Анисиму Петровичу.

– Солдатам дают, обыкновенно, обкуривать; за полтинник на водку в месяц чернее угля сделает; табак-то крепкий, махорку курят.

– Но почему же так обкуренные пенковые мундштуки ценятся, что лучше и янтарного? – вступился, обидевшись за свой мундштук, Пальчиков.

– А потому, что из обкуренного пенкового мундштука дым мягче, да, кроме того, он крепче железа делается, хоть об камень, что есть силы, бросай – не разобьется.

– Да ведь и янтарный… – пробовал заступиться Пальчиков.

– Янтарный, да не такой! Который не бьется – не пять, а пятьдесят, может, стоить. Да ты попробуй об пол ударить, – поглядев, решило начальство и отошло.

Пальчиков ударить об пол не попробовал, но как бы обидевшись за мундштук, бережно уложил его в футляр и спрятал в карман.

– Сегодня же куплю себе пенковый; куда ни шло, трешник истрачу, недельку в кухмистерскую не похожу и баста! – решил Ягодин.

Чиновники принялись за прерванные занятия.

– Где бы получше мне пенковый мундштук приобресть? – спросил, по окончании присутствия, Ягодин у Анисима Петровича.

– А на какую цену?

– Рубля на три.

– Можно; пойдем, покажу – мне мимо, а, пожалуй, и выберу, – я в этом толк знаю…

– Сделайте одолжение…

Анисим Петрович с Ягодиным отправились в табачный магазин, где, после долгого выбора, купили пенковый мундштук за три рубля пятьдесят копеек.

– Куда ни шло – еще денька два не поем, – решил мысленно Ягодин, видя, что торговец не уступает из четырех рублей более полтинника.

Мундштук был куплен. Он был молочного цвета, с небольшим янтарем, в футляре, отделанным внутри красным атласом.

Поблагодарив Анисима Петровича, Ягодин со своей драгоценной ношей отправился домой.

Он жил на Сенной площади, в комнате от съемщицы.

– Надо еще хозяйкиному куму за обкур отложить, – итого, четыре рубля; значит, не обедать-то придется дней десять – рассчитывал он, ощупывая в кармане свою покупку.

На другой день мундштук был показан товарищам, те одобрили.

– А все-таки твой дешевле! – заметил Пальчиков.

– Дороже будет! – отвечал Ягодин.

– Это когда еще будет…

– Скоро.

Ягодин уже переговорил накануне со своей хозяйкой, и та обещала уломать кума, бравого солдата-гвардейца, обкурить мундштук за полтинник.

– Табачищу этого он садит – страсть, – заметила она.

По возвращении на другой день из присутствия, Ягодин вручил полтинник и мундштук гвардейцу.