Под гнетом страсти

– По крайней мере, я на это надеялся… Вы обошлись со мной жестоко в тот вечер. Но мы слишком старые друзья, – он сделал ударение на последнем слове, – чтобы вы об этом не пожалели. Я и сам был бы в отчаянии, если бы вы не так поняли мое поведение.

Все это было произнесено хотя и вежливым, но ироническим тоном.

– Князь, – заметила Анжель, – нам нужно переговорить серьезно. Отбросим в сторону всякую игру в слова.

– Я вас слушаю, – сказал он холодно.

Он небрежно поставил локоть на стоящий возле него маленький столик, облокотился подбородком на руку и пристально посмотрел на свою посетительницу.

Анжелика Сигизмундовна выдержала этот взгляд, делая вид, что не замечает его, и медленно начала:

– Была ли Ирена честной девушкой, когда вы ее встретили?

– Вполне!

– Вы нисколько в этом не сомневаетесь?

– Нисколько.

– Как вы думаете, что может стоить честь девушки?

– Она неоценима, – отвечал он тоном, который, не переставая быть вежливым, становился все более ироническим по мере того, как Анжель тверже становилась на занятую ею позицию.

– Но ведь вы должны знать, милейшая Анжелика Сигизмундовна, – продолжал он, – я всегда поступаю достойно моего имени и ничего не жалею. В этом отношении еще никто не мог упрекнуть меня.

– Как мне вас понимать?

– Я сделаю все, что вы потребуете от меня… если только это не будет превышать мои средства.

– И это все?

Сергей Сергеевич вопросительно приподнял брови, затем прибавил, снова принимая свой насмешливо-добродушный вид:

– Вы видите, дорогая моя, что я вам отвечаю как друг и порядочный человек, потому что подобный разговор обыкновенно происходит до, а не после. Но я хочу вам доказать, что ничего не имею против вас и питаю к вам самую искреннюю симпатию… к тому же ваша дочь – ангел, для которого я готов на всякие глупости. Вы видите, что я отдаюсь вам с руками и ногами.

Анжель слушала неподвижно и безмолвно.

– Хитрить с вами было бы глупо, да это и не по мне, – продолжал он. – Вы умная женщина, все это знают, очень умная, а с умными людьми самое лучшее быть искренним. Мы оба будем искренни. Это в наших общих интересах.

– Одним словом, вы предлагаете деньги мне и Ирене?

Она повела плечами.

– Я настолько богата, что могу дать их вам, если вам нужно! – добавила она.

Князь слегка нахмурил брови.

– Дорогая моя, – произнес он, – к чему вы волнуетесь. Я вам уже все сказал.

– Нет, вы ее соблазнили… самым бессовестным образом… посредством обмана. Она обесчещена. Чем хотите вы загладить это преступление?

Сергей Сергеевич отвечал, не изменяя своей полуулыбки:

– Я вижу, что вы сердиты на меня, сердиты на мое поведение относительно вас, которое, признаюсь, не было безупречным. Но будем справедливы, всякий другой поступил бы так же на моем месте. Я совершенно случайно встречаю очаровательную молодую девушку и от нее же самой узнаю, что она ваша дочь…

Он прервал речь.

– И тогда, – докончила Анжель, – вы сказали себе: дочь известной кокотки, к чему стесняться? Мне не удалось добыть… купить мать, я возьму дочь. Это будет прекрасной местью и блестящим успехом в полусвете на эту зиму. Анжель, конечно, рассердится, что над ней подшутили, захватив тайком ее сокровище. Но дело будет сделано – не воротишь, и если в один прекрасный день она приедет ко мне, ну что ж, я аристократ, богач, выну свою чековую книжку, вырву один листочек, на котором напишу цифру, какую она мне назначит. Мы будем больше чем в расчете.

Глаза Анжелики Сигизмундовны блеснули злобным огнем.

– Если бы дело касалось меня одной, это было бы очень хорошо. Я лучшего не стою!

Она была прекрасна в своем черном наряде, с матовой бледностью лица и сверкающими глазами.

– Но, – продолжала она, медленно отчеканивая каждое слово и вставая с места, – я мать и не хочу, чтобы моя дочь стала такой же, как я.

Князь слушал ее неподвижно, слегка бледнея при этих словах, но оставаясь невозмутимым.

XIII. Неожиданное открытие

– Дело не во мне, – продолжала говорить между тем Анжель, – а в Ирене. Я сделала из нее честную девушку, в полном смысле этого слова. Вы это знаете лучше, чем кто-либо, потому что она поддалась вам по своей невинности, чистоте, неопытности, по всем этим качествам, которыми я дорожила в ней, как скупой дорожит своим золотом. Она не знала, кем была ее мать, и когда я приезжала к ней, то надевала платья, которые никогда не носила, чтобы моя грязь не могла коснуться ее даже через мою одежду. Вы все это знали, князь, потому что бедное дитя говорило вам о своей матери в выражениях, показывавших, что я ничем не омрачила ее чистоты. На этом-то вы построили ваш план опытного ловеласа, пользуясь ошибкой ее детского воображения, происшедшей вследствие сна и плохо понятых слов матери. Вы заставили ее считать себя избранным мною для нее и убедили ее, что я издали одобряю ее любовь к вам. Подлая, низкая западня! Все это, милостивый государь, недостойно честного и порядочного человека.

Сергей Сергеевич сжал руку, лежавшую на столе, отделявшем его от Анжель.

– Анжелика Сигизмундовна, – сухо отвечал он, – вы напрасно меня оскорбляете, так как здесь нет мужчины, у которого я мог бы просить удовлетворения за ваши дерзости!

– Так же, как нет мужчины, который мог бы дать вам пощечину, убить вас, отомстить вам за честь моей дочери.

Князь встал.

Его взгляд встретился со взглядом Анжель, он прочел в нем столько ненависти и истинного горя, что вздрогнул.

С минуту он молчал.

Лицо его снова приняло спокойное, насмешливо-любезное выражение, и он прибавил совсем уже другим тоном:

– Поговоримте толком. Положим, вы мать… не такая, какой я вас считал. Тем хуже для вас. Только позвольте мне вам заметить, что то же самое могло случиться с Иреной и с другим… который, может быть, не стоил бы меня.

– Никогда! – вскричала Анжелика Сигизмундовна.

– Никогда! – повторил Сергей Сергеевич. – Извините меня, если я буду выражаться несколько сурово, но вы меня к этому принуждаете. В вашей совершенно для меня неожиданной материнской страсти вы совершенно забываете печальную действительность, так что я принужден вам ее напомнить.

Он остановился.

– Я вас слушаю.

– Итак, для дочери… такой особы, как вы, существуют только две дороги.