– Да, она сошла с ума!
– Полно! Она, кажется, превосходит всех дипломатов и ростовщиков на свете хладнокровием и расчетливостью.
– Честное слово! Знаешь ли, с каким она предложением, только перед тобой, являлась ко мне?
– Ну?
– Жениться на ее дочери!
– Что ты!
– Да! – захохотал князь.
Барон в свою очередь залился неудержимым, дребезжащим смехом.
– Не может быть!
– Это так же верно, как то, что я с тобой говорю.
– Серьезно?
– Совершенно серьезно, и все это сопровождалось слезами, просьбами и, наконец, проклятием и угрозами.
– Как… Анжель… просила? – удивленно, с расстановкой произнес барон.
– На коленях, барон, на коленях…
– Плакала?
– Еще как!
– Угрозы, – это я еще понимаю, хотя и считаю безрассудным. Начать в полусвете карьеру с тебя, да это обеспеченное состояние. Чего лучшего могла она желать для своей дочери?
– Я же тебе говорю, что она совсем сошла с ума. Ссылается на то, что она мать… Разыграла мне сцену из любой мелодрамы.
– И что же ты отвечал?
Облонский смерил барона взглядом.
– Князь Облонский не отвечает на… такие вещи. Я позвонил, и ее проводили.
На минуту собеседники замолчали.
– Знаешь ли, что бы я сделал на твоем месте? – заметил барон. – Она, вероятно, все еще влюблена в тебя?
– Не хвастаясь, признаюсь, что да.
– Ну так возьми ее обратно, отними у Анжель.
– Это мне прежде всего пришло в голову, когда Анжель сказала мне: она никогда не будет вашей любовницей… Но видишь ли, мой друг, Анжель хитра. Она, вероятно, научила свою дочь, которая ее слушается и участвует сама в этой комедии.
– Как так?
– Они разделили между собой роли. Мать угрожает и отнимает ее у меня, но притом по поручению последней говорит мне, что та умирает от любви ко мне.
– Да, это славно придумано, я узнаю Анжель.
– Какого-нибудь болвана, конечно, можно было бы поймать в эту ловушку, но меня не проведешь. Я поступил решительно… выгнал мать и разорвал всякие отношения навсегда.
Барон одобрительно качнул головой.
– Несчастная Анжель, представляю себе ее злость. Я знаю, на что она бьет. Знаешь, что будет дальше? – продолжал князь.
– Что?
– Дочка через несколько времени опять явится ко мне, бледная, расстроенная, чтобы снова завладеть мной.
– И ты сделаешь вид, что поддаешься?
– Я не люблю возобновлять оконченное. Я просто не приму ее.
– Как, ты будешь до такой степени непреклонен, и… не пожалеешь?
– Ну, этого я не скажу. Она бесподобная, эта девочка! Она дала мне редкое наслаждение… Понимаешь… невинность.
– В самом деле? – произнес недоверчиво барон и чмокнул губами.
– О, она самое чистое и искреннее созданье и вместе с тем столько инстинктивного уменья любить. Недаром она дочь Анжель!
Барон в ответ прищелкнул языком с видом знатока.
– Верю, уж ты в этом деле опытен!
Князь пустился в мельчайшие подробности тех наслаждений, которые он испытал с Иреной в эти полгода.
Вдруг за портьерой, отделявшей кабинет Облонского от его будуара, послышался слабый крик и падение чего-то тяжелого.
Князь и барон одновременно бросились к двери и откинули портьеру.
На пушистом ковре будуара, у самого порога, лежала в глубоком обмороке Ирена.
XV. Все кончено
Такое неожиданное появление Ирены в будуаре Сергея Сергеевича было делом рук его камердинера и наперсника Степана.
Задыхаясь от злобы, вышел он из кабинета своего барина после разговора с Анжеликой Сигизмундовной, так ядовито разоблачившей перед князем всю его тонкую, по его мнению, игру за последние дни, игру, порученную ему Облонским, выставившей всю его неумелость в соглядатайстве, занятии, на арене которого, он считал, не имеет соперников.
Каждый его шаг оказался известным этой женщине, и она подняла его на смех со всеми его хитро обдуманными планами.