Мастер

«После того как часть команды отбыла для совершения утреннего туалета и завтрака, мы вдруг услышали какой-то неясный звук, который повторился несколько раз, и тотчас почувствовали беспокойство. Я решил выглянуть во двор, чтобы убедиться, что все в порядке. Со мной в комнате находились двое бойцов. Обойдя по периметру территорию и проверив на постах людей, я стал возвращаться обратно. Открыв дверь и заглянув в дом, я увидел, что прямо на меня шел кореец со своей женой, а оба разведчика оказались привязанными друг к другу. Видно, из-за того, что я для борьбы со сном принял возбуждающее нервную систему средство, на меня в малой степени подействовала гипнотическая способность старика подчинять жертву своей воле. Я бросился на него и, словно ударившись о каменную скалу, отлетел к стене, ненадолго потеряв сознание. Затем я вскочил и стремительно кинулся во двор. Женщины видно не было. Во дворе стоял школьный учитель в окружении наших бойцов, и они о чем-то беседовали, причем он – по-корейски. Я закричал: «Взять его!» – и бросился к старику, и снова страшный удар поверг меня на землю, а лицо горело огнем так, будто к нему приложились плашмя доской. Мой крик подействовал отрезвляюще, и разведчики кинулись к корейцу. Далее резкий, не очень громкий, но пронзительный звук ударил по ушным перепонкам, на доли секунды заблокировав сознание, и не успел он рассеяться в воздухе, как наши опытные бойцы, диверсанты-разведчики, полетели от старика в разные стороны. Вихрь его ударов, производимых руками и ногами, валил людей играючи, кто-то вскинул оружие и выстрелил, я увидел, как из окружения бойцов тенью мелькнула по направлению к саду фигура старика, и он исчез. Закрытый телом убитого, я лежал и кричал, требуя остановить стрельбу. Но еще долгих несколько минут между ними происходила огневая перепалка.

Наконец все стихло. Пятеро убитых и трое раненых – вот итог этого необъяснимого случая. До сих пор люди не могут понять, как они, матерые волки, совершали абсолютно бессознательные действия, убивая своих же товарищей по оружию».

В дружеском же разговоре с глазу на глаз Джон признался Макнамару:

– Мне все кажется, что я сошел с ума, а на самом-то деле этой бредятины не было. И знаешь, от каждого резкого звука вздрагиваю, как припадочный…

Загадка той операции так и осталась без ответа. Как удалось старику парализовать волю людей, всецело подчинить их себе в столь краткий промежуток времени и управлять ими, словно роботами? Обычным гипнозом это не объяснить.

Комиссия, работавшая по итогам операции, никаких нарушений установить не смогла, и в заключении, подводящем итоги проверки, говорилось о невозможности определить неизвестные пока науке механизмы психического воздействия на сознательную деятельность живого организма.

С тех пор прошло много лет, но те давнишние события навсегда оставили след в каждом из них. Макнамар успешно продвигался по служебной лестнице и достиг вершины в избранной профессии разведчика, став директором ЦРУ. Гейс же еще больше отдался науке, пытаясь овладеть тайнами человеческой психики. Изо дня в день он проводил исследования, ставил эксперименты и, начав с маленького отдела в недрах ЦРУ, впоследствии создал целую лабораторию по изучению тонких психических энергий и достиг впечатляющих результатов. Но ему недоставало главного – абсолютного подчинения разума людей, и он готов был заложить душу дьяволу, лишь бы только получить доступ к управлению чужим мозгом.

И вот сейчас, через несколько десятков лет, в случае если не произойдет какого-нибудь срыва, он наконец обретет достойный материал для завершения своих исследований.

Сказочной удачей можно назвать выявление в горах Средней Азии одного из сильнейших мастеров, владеющего древнейшими знаниями, касающимися изучаемых проблем. Глубоко законспирированный резидент, многие годы проживающий в Азии и уже сам слывущий большим мастером кунг-фу, сообщал в донесении, что старик владеет сокровеннейшим учением. Он умеет взлетать как птица и парить в воздухе, читает на расстоянии мысли; человек в его руках становится абсолютно послушным и выполняет чужую волю, словно это его собственное желание; его психическое и биоэнергетическое воздействие способно крушить камни и ломать металл.

Заключение, сделанное резидентом, было следующим:

«Старик способен играть с человеком, словно со щепкой. У него два ученика. Оба очень сильные мастера, также обладающие невероятными психофизическими возможностями. Внешним видом от обычных людей ничем не отличаются. Один из них белый. В рукопашной схватке представляют серьезнейшую опасность для кого бы то ни было. Способны вести поединок с десятью и более нападающими. Искусство камуфляжа, психоэнергетическое воздействие и интуитивное озарение, предвосхищающее будущие события, равно как умение строить психическую защиту, растворяя свое «я» в абсолютной Пустоте, в полной мере присуще наблюдаемым объектам».

Далее резидент сообщал координаты местонахождения старика с учениками и просил дальнейших указаний.

Получив и обработав шифровку и скрытно отснятые видеоматериалы, в Центре поняли – перед ними уникальный случай. Объект, о котором идет речь, не кто иной, как исчезнувший много лет назад кореец. Нужно любой ценой заполучить этих людей, на худой конец, при их гибели – рукописи и другие источники информации, представляющие научную ценность, не должны исчезнуть. Поэтому параллельно со слежкой и разработкой будущей операции по захвату необходимо вести подготовку к похищению древних рукописей. В связи с чем резидент нуждается в дополнительных ресурсах. Для этого в ближайшее время нужно расширить агентурную сеть и ввести в данный регион диверсионную группу «Купол».

Все мероприятия по организации операции Макнамар и Гейс осуществляли в условиях строжайшей секретности. Ими были предприняты беспрецедентные меры безопасности при внедрении на территорию другого государства специально обученных диверсантов. Когда кольцо вокруг старика с учениками сомкнулось и осталось только отдать приказ о захвате, агентурные источники, непосредственно ведшие наблюдение, сообщили об исчезновении объектов. Как это произошло, никто толком объяснить не мог. Из отчетов агентов можно было понять только то, что кореец каким-то невероятным чутьем определил их присутствие и, ловко всех одурачив, скрылся вместе с учениками, без труда обойдя все засады.

Как и много лет назад, Макнамар и Гейс, разбирая донесения, ощутили легкий холодок в душе: они снова столкнулись с явлением, которое отказывался воспринимать разум, – от всего случившегося веяло чем-то мистическим, таинственным. А им так хотелось обладать этой тайной…

Мучившая Скоробогатова не раскрытая им тайна понемногу стала уходить на задний план. Ежедневная, поглощающая не только время, но и помыслы служебная рутина делала свое дело. С тех памятных для подполковника событий утекло много воды, и вся его прежняя жизнь в корне изменилась. Разгулявшиеся ветры революционных перемен развалили огромную страну, казавшуюся прежде незыблемой твердыней. Быстро сориентировавшись, подполковник милиции перевелся из более теплой, но ставшей уже не только беспокойной, но и чужой Азии в Северо-Западную часть России, знаменитую своими туманами, дождями и бесконечной сыростью, то есть в Европу: ведь, как известно всем не только в России, но и за ее границами, самым европейским городом в этой стране является Санкт-Петербург. Перевод Скоробогатова по службе на руководителя районного звена можно было расценить как значительное повышение – в крупном городе это полковничья должность.

Обжившись и укрепившись на новом месте, Скоробогатов совсем по-начальнически заматерел и потихоньку стал отдаляться от боевой практики. На бандитов в качестве руководителя опергруппы ходил все реже и реже, ограничиваясь руководством подчиненными из кабинета, полюбил бани, выезды на природу и хорошие кабаки. Азиатские воспоминания о том оскорблении, которое он перенес от сопляка, почти оставили его. Но вот однажды старая обида вспыхнула с новой силой.

Ранним утром во все отделения городской милиции поступил сигнал о введении в действие плана «Перехват». Как чаще всего и бывает при таком аврале, когда все действуют скопом, проводимые мероприятия результатов не принесли. Но в оперативной сводке сообщалась информация, заинтересовавшая Скоробогатова. Дерзкий уход от милиции, причем дважды: один раз на угнанной автомашине, второй без нее, а ставшие на пути беглеца милиционеры были буквально сметены им с пути. «Особо опасен, принять меры к задержанию», – стояло в лаконичном служебном документе.

– Кого задерживать? – плевался в кабинете Скоробогатов. – С такими приметами надо каждого третьего арестовывать.

Высокий, рост 180—185, волосы предположительно темные, глаза светлые. Во дают начальнички! Это все равно что хватать кого ни попадя. Ладно, шут с ними, с генералами, но для меня тут работенка найдется.

Подполковник нутром почуял, что здесь замешан его старый знакомец, вернее, незнакомец. Хотя ничего общего, кроме мастерской техники рукопашного боя и расплывчатых внешних примет, не было у сегодняшнего нарушителя с тем «Игорем», шестое чувство подсказывало сыщику, что судьба подкинула ему возможность взять реванш.

Первым делом Скоробогатов отметил на карте города место, откуда был угнан автомобиль, и маршрут его следования. Жилой массив из шести многоэтажек, от которого начал свой бешеный марафон преступник, находился в подведомственном подполковнику районе, и он немедленно распорядился установить там наблюдение, а также через паспортные службы проверить всех лиц мужского пола в возрасте от 25 до 30 лет. Таких набралось около сотни. Шаг за шагом подполковник принялся просеивать всю сотню, и наконец осталось десять человек, требующих детальной проверки.

По мере того как круг подозреваемых сужался, подполковник все больше входил в раж. Натренированное долгими годами службы чутье подсказывало ему, что он напал на след.