Моя дорогая Марта

Его голос, поначалу уверенный, начинал звучать все тише и реже. Непонимание и некая форма безмолвного отчаяния упорно пытались взять над ним верх.

– Марта, – уже почти шепотом позвал Август и, не получив моментального ответа, прислушался к звукам старого особняка.

Тут и там скрипели половые доски и уставшие от тягости лет перекрытия. Холодный ветер беспомощно ударялся и запертые окна, тревожа хлипкие стекла, покрытые тонким слоем пыли и паутины.

Только сейчас Август понял и увидел, что дом изменился – стал менее опрятным и более мрачным.

– Что же случилось, Марта? – задал он вопрос, не ожидая получить ответ.

Август знал, что особняк был отражением того, что происходило с Мартой. В нем было ее прошлое, ее мечты, страхи и даже пороки, о которых вовсе не хотелось думать. Особняк представлял собой нечто вроде живого организма, реагирующего на малейшие изменения того, что происходит с его хозяином, но только сейчас Август неожиданно осознал одну очевидную вещь, которая прежде почему-то не приходила Августу в голову. Особняк был не просто отражением. Нет-нет-нет. Он был ее частью, самой Мартой, а значит…

– Марта! – громко крикнул Август. – Я знаю, что ты здесь. Ты ведь слышишь меня? Ты здесь. Каждая частичка особняка это ты сама. Ты не хочешь, чтобы тебя видели? Не хочешь существовать? Что случилось? Я здесь с тобой. Но я не могу тебе помочь, пока ты сама этого не хочешь. Не прячься. Сбежать от проблемы, растворившись в тени, никак не поможет ее решить. Нельзя прятаться от самого себя. Только взглянув в глаза тому, что тебя мучает, можно одержать верх. Ты же помнишь? Мы говорили об этом. Не позволяй негативным эмоциям взять верх над разумом.

Но никакой реакции не последовало. Август знал, что нельзя сдаваться – он продолжал ходить по особняку и разговаривать с Мартой будто бы она была рядом.

– Помню однажды в детстве я случайно разбил любимую мамину статуэтку. Глупо. Бежал, увлеченный игрой, и врезался в пианино. Статуэтка зашаталась и рухнула на пол так быстро, что у меня не было ни одного шанса, чтобы это предотвратить. Мама тут же прибежала из комнаты. Она посмотрела на меня, а потом взгляд опустился на осколки. Трудно передать словами чувства, которые я прочел в ее глазах. И что же? Думаешь мне устроили взбучку? Нет. Не совсем. Она, конечно, пристыдила меня, сказала, что нельзя так носиться, но даже и не думала держать зла. Но ей было больно, и от того, мне захотелось провалиться на месте. Залезть в самый дальний угол, укрыться всеми одеялами, какие можно найти, и сидеть не двигаясь, лишь бы спрятаться от того, что я сделал. Может быть, моя причина ничто в сравнении с твоей, но, тем не менее, я понимаю это желание спрятаться. Тогда мне помогла разобраться со всем именно мама. Она пришла в мою комнату, держа в руках коробку из-под обуви, в которой лежали осколки и тюбик клея. Она села рядом и сказала: "Поможешь склеить? Не расстраивайся. Вещи – это вещи. Многие из них можно починить, а если нет, то так тому и быть. Они приходят и уходят. Дело не в том, как сильно мы корим себя за поступки, обвиняем в чем-то, а в том какие выводы из этого сделаем. Просто будь аккуратнее, хорошо? А сейчас давай попробуем починить этого бедолагу?" И знаешь, что, Марта? У нас получилось. Пусть балерина и была покрыта трещинами, а в паре мест фарфор раскрошился слишком сильно, но мы починили. Марта, выходи. Перестань прятаться, и давай попробуем со всем разобраться?

Ответом была тишина. Август добрался до балкона, где впервые встретился с Мартой, и попытался открыть дверь, но, конечно же, она оказалась наглухо закрыта. Тот случай был счастливой случайностью – Августу удалось застать Марту врасплох и ненадолго пробить ее прочную защиту, но организм быстро заделал дыру, которая, как ему казалось, угрожала безопасности. Теперь дверь откроется только тогда, когда Марта этого захочет.

– Время идет, Марта, – неспешно двигаясь по узкому коридору и проводя по стенам рукой, говорил Август, – с каждой минутой рассвет все ближе. Сон пройдет, и ты вернешься в реальность от которой сбежала. И что тогда? Надеяться, что все наладится? Марта, если вместо выбора, ты ничего не делаешь – это тоже выбор. Слышала когда-нибудь? Наверняка.

Август вернулся в пустую гостиную. За стенами особняка все еще гулял настырный ветер – единственный спутник молодого человека за все это время. Август знал, как устроены некоторые вещи в этом мире, и потому, когда он перевел взгляд на пыльную кушетку, увидел на ней простенькую акустическую гитару с металлическими струнами.

– Если позволишь, – прикасаясь к прохладному грифу, сказал Август, – я пока поиграю.

Один аккорд сменял другой, рождая из вибраций прекрасную музыку, ставшую непобедимым врагом для тишины. Август всегда мечтал стать известным музыкантом, но, к сожалению, у него не хватило таланта, упорства и самой обыкновенной удачи. И пусть он не смог добиться высот, которые рисовала перед ним фантазия, он и не думал отказываться от своего пристрастия.

Пока Август играл, он даже позабыл о том, где находится, и потому не заметил, как с тихим скрипом приоткрылась дверь шкафа. Оттуда через щелочку за ним наблюдала юная девушка, винившая только себя в том ужасном скандале, что разразился между отцом и бабушкой.

– Если бы не я, если бы я просто слушалась, то ничего бы не случилось, – чувство вины поглощало, заглушая все то, чему научилась Марта за последнее время.

Стоило эмоциям немного улечься, и, конечно, благодаря успокаивающему голосу Августа, Марта, наконец, была готова выбраться из своего убежища. Тусклый свет пробивался в шкаф, где царила кромешная темнота.

Марта следила за тем, как пальцы Августа бегают по грифу, а в ее голове возникал образ того, как это можно было бы сыграть на скрипке. Песня подошла к концу, Август поднял взгляд и увидел блестящие глаза, смотрящие на него.

– Привет, – сказал он, пытаясь отставить гитару.

– Нет, подожди, – тихий голос Марты остановил его. – Можешь сыграть еще?

– Еще? Серьезно? – он улыбнулся, ведь не так часто его просили об этом, – И что же ты хочешь услышать?

Марта пожала плечами.

– Тогда на мой выбор, – пальцы крепко зажали струны.

Песня, которую услышала Марта, казалась ей отдаленно знакомой. Возможно, она слышала ее где-то случайно, но не более того. Она звучала красиво и совсем не напоминала музыку, что была популярна сейчас. Мелодии не хватало слов – Марта была уверена, что они есть, просто Август почему-то отказывался петь. Его губы были крепко сжаты, а глаза закрыты.

– Это Led Zeppelin, – сказал Август, закончив играть. – Stairway to Heaven. Слышала когда-нибудь?

– Мне кажется, да.

– Далекий-далекий 1971 год, когда не было ни тебя ни меня, мир кипел и жил. Рождались шедевры, отовсюду звучала музыка. Трудно представить, как такое может быть, – повисла недолгая пауза, прежде чем Август вернулся к тому, что волновало обоих. – Ну, что? Готова выходить?

Марта пожала плечами. На секунду она представила, как выходит из шкафа, но тут же перед глазами всплыла вчерашняя ссора, и свет комнаты словно обжег ее.

– Может быть, хотя бы скажешь, что случилось, чтобы я мог понимать?

Снова плечи на долю секунды взлетели вверх и безжизненно упали вниз.

– Поделись, отдай то, что тебя мучает.

– Хорошо, – едва слышно произнесла Марта.

Девушка долго собиралась с мыслями, но Август и не думал ее торопить – она сама должна была сделать этот шаг. Это было словно в детстве, когда люди учатся ходить. Вначале очень трудно, падение следует за падением, пока не начнет получаться, как следует, но главное в том, что каждый это делает сам. Нужно самому пройти этот путь, пусть и с небольшой поддержкой взрослых.

Сделав глубокий вздох, Марта выдала все, как на духу. Она пересказала день так, как смогла его запомнить, и даже почувствовала облегчение.

Да вот только по какой-то странной причине рассказ повлиял на Августа сильнее, чем девушка могла предположить – он весь побледнел, осунулся и буквально застыл. Она ожидала, что ее согреет улыбка Августа, к которой она привыкла, но вместо этого натолкнулась на нечто такое, чего не могла понять. И пусть это длилось лишь несколько мгновений, но оно зародило в душе Марты нечто темное.

Словно по щелчку пальцев, Август снова стал самим собой.

– Что случилось? – испуганно спросила Марта.

– Нет, ничего. Просто это очень неприятный момент. Я представляю каково тебе было, – ответил Август, но девушка чувствовала, что он чего-то недоговаривает.

– Разве это все, о чем ты думаешь?

– Да. Марта, пойми, ты вовсе не виновата. Прости, что я так скажу, но вина за ссору лежит на твоем отце. Он хочет слепить тебя по образу, который засел у него в голове, а бабушка защищает твое право выбирать свое будущее. И твое чувство вины идет на руку только твоему отцу, которому нужно принять правду, а не ломать других под себя.

– Да, но разве стоит игра на скрипке того, чтобы родные так страдали?

– Марта, ты слышала, что я сказал? Ты не там ставишь акцент вины. Дело вовсе не в тебе и не в твоих мечтах. А стоит ли оно того? Да, стоит. А что если ты сломаешься? Ты получишь образование, которое не хочешь, будешь ходить на работу, которую не любишь, будешь вести себя так, как того хотят другие ради того, чтобы никого не огорчать? Это и есть тот путь, которого добивается твой отец.

– Он не плохой человек.

– Я и не говорю, что он плохой человек. Я совершенно не даю ему такую оценку. Мы ведь с тобой уже говорили об этом. Каждый человек, будь он хорошим или плохим, может в чем-то заблуждаться. Каждый. И иногда заблуждения могут привести к трагедии. Чтобы этого не произошло нужно обдумывать свои цели, методы. И нет ничего страшного в том, чтобы отступить, когда ты не прав. Вот что никак не может сделать твой отец. Он слепо верит в правду, которая на самом деле иллюзия. Неужели ты считаешь, что, потакая чужим ошибкам, можно все изменить?

– Но ведь это приносит боль.

– Кому?

– Всем! Папе, что я не такая хорошая дочь. Бабушке, что ей приходится нервничать из-за меня, маме, которая пусть этого и не показывает, но переживает. И, в конце концов, мне.

– Моя дорогая Марта, это вовсе не так. Представь, что животное, например, кошка, поранило лапу. В лапе застряла какая-то деревяшка, и сама кошка не может ее достать. Что она делает? Прячется. Забивается в угол и занимает положение, в котором болеть будет меньше всего. Но это не выход. Они поступают так потому, что не могут вытащить эту заразу. А ты! Ты можешь, тогда почему хочешь принять реальность, как данность, а не бороться с ней?

– Не знаю, – только и смогла ответить девушка.

Август отставил гитару в сторону и подошел к шкафу.