Zαδница Василиска

– Говорит канонерская лодка «Страж», капитан второго ранга Люби. Назовите себя!

– Частное судно «Тюлень», порт приписки Кемптаун, капитан и владелец мичман запаса Лобачевский. Цель прибытия в систему – изучение местных достопримечательностей и поиск ресурсов.

В голосе командира канонерки слышится тщательно скрываемая насмешка:

– На Таити посадка запрещена, в остальном желаю успехов, мичман. Будет скучно – заходите в гости.

Плетнёв задумчиво смотрит на зелёную искру, отображающую положение «Стража» в системе.

– Тоскливо им тут, наверное.

Елена, не отрываясь от тестирования поискового оборудования, бросает:

– Их здесь каждый месяц меняют, это нормальный крейсер у нас один, канонерок хватает. Вдова их бывшего боцмана с семейством у меня в соседях обитает, просветила. Командир, с какого края начнём?

Сколько волка ни корми, всё равно до слона ему, как до Москвы раком. Покрутившись возле небольших здешних планет, «Тюлень», один чёрт, присоседился к куче битых булыжников, по привычке летящих по общей траектории. По расчётам планета, разобранная на детали, была малость больше основного стандарта, то есть была крупнее Таити раза в полтора. От звезды, правда, болталась далековато, уже за пределами «жилой зоны». О том, кто, как и для чего раздолбал в системах Задницы пару планет, экипаж подпространственника рассуждал частенько, но без особого азарта – никакой практической ценности обсуждение не имело. Просто трепались, коротая время.

– Командир, давай немного продвинемся, здесь ничего интересного не вижу, – Елена, проверяя себя, ещё раз прогнала полученные с дронов сигналы через аналитический блок и не сразу обратила внимание на необычное поведение Лобачевского. Аркадий толчками продвигал «Тюленя» к какой-то конкретной цели, но как? Закрыв глаза, он вроде бы вглядывался во что-то впереди, потом смотрел на навигационный экран, пытаясь согласовать видимую картину – с чем? Елена закрыла глаза, но кроме нескольких мутных цветных пятен ничего не увидела.

Лобачевский ещё несколько раз толчками продвинул корабль вдоль астероидного месива и подался вперёд. Подчиняясь его команде, один из видимых на экране каменных обломков по контуру очертился зелёным.

– Семён! Видишь эту штуку? Что о ней скажешь?

– Вижу, командир, – скрыть недоумение в голосе десантник даже не пробовал, – камень как камень, две тонны с хвостиком масса покоя, на грушу похож, летит чуть в стороне от основного потока.

– Семён, я тебя как старого сапёра спрашиваю, похоже это на мину?

– Да чтоб мне повылазило, командир, камень как камень.

Семёна поддержала геолог:

– Аркадий, по данным сканирования структура обломка однородная, никакой активности в любом из диапазонов.

Лобачевский снова закрывает глаза, «вглядываясь» в летящий в полутора километрах от него объект, после чего откидывается на спинку кресла и трёт лицо ладонями.

– Ставлю «Тюленя» против портовой шаланды, в толстом конце этого булыжника имеется вполне рабочий реактор. Будем брать?

– Да ну… – недоверчиво тянет Плетнёв.

– Не да ну, а ну да. Можешь не верить, но я активные реакторы с некоторых пор вижу издалека. Как огонь ночью. Неостывшие тоже, но только если рядом. И даже остывшие. Если в упор. Я спросил – будем брать или сдадим коллегам с канонерки?

Не выдержал Мишка:

– Командир, а если он опанёт?

– Свалим. В подпространство. Семён, с тебя анализ возможных сюрпризов и способы противодействия. Времени – час. Потом снаряжаем малый дрон, программируем и запускаем. Я ныряю на час, потом выныриваю, и смотрим, что получилось. Другие предложения есть? Да, реактор британского типа, на миноносцах типа «Прочный» похожие, от «Ярроу Старшипс», но этот меньше примерно в три раза.

После продолжительных прений с помощью Петра Васильевича снаряжение и комплектацию дрона закончили минут за семьдесят. После чего «Тюлень» разогнался и начал отходить, сбросив автономник на половине его радиуса действия. Когда автомат подобрался к нужному астероиду, корпус подпространственника замерцал, смазался и бесследно исчез. Какое-то время взбаламученный вакуум бурлил и пенился в этом месте, но вскоре даже ряби на поверхности не осталось. Впрочем, многие ли способны разглядеть турбулентность в вакууме?

– Командир, а что там в физике пишут, какого хрена в подпространстве время тянется медленнее, чем в обычном? – Шелихов уже восемь раз проверил герметичность пустолазного бронескафандра и в пятый раз гнал тест систем жизнеобеспечения.

Ответил Хренов, небрежно ковыряя в ухе отвёрткой с датчиком гамма-излучения в рукоятке:

– Это, Миша, чтобы ты на дело выходил спокойным и уверенным в себе, а не нервным и дёрганым кандидатом на торжественные похороны. Не волнуйся, Миш, если эта хрень опанёт, когда «Тюлень» в обычное пространство вылезет, мы с тобой об этом не узнаем.

– Эт почему, дядя Петя?

– Дык, не успеем, Мишаня.

Михаил глубоко задумался о странной природе времени, и руки у него трястись перестали. Он даже не заметил, что Лобачевский запустил механизм фазового перехода, и серая муть на обзорных экранах сменилась чернотой обычного космоса.

Развернувшийся перед лицом Плетнёва экран покрылся рябью сообщений. Весёленькие светло-зелёные строчки, подчиняясь движениям пальцев Семёна, сортировались, увеличивались или уменьшались, сбрасывались во внутренние слои или всплывали в первый.

– Ну, – не выдержал Мишка.

– Раком нагну, – буркнул сапёр. – Не мешай, салага.

В рубке снова сгустилась тишина. Наконец Плетнёв свернул экран в узкую полоску и звонко щёлкнул пальцами.

– В общем так, капитан. Аппарат самопальный, собирался прямо здесь, можно сказать, на коленке. Так что устройство самое примитивное, реактор от какой-то вспомогательной системы, сенсорный комплекс и передатчик. Всё, кроме батарейки, в спящем режиме. Получит запрос, активируется, соберёт информацию о кораблях в системе, за половину тика сбросит пакет информации и снова отрубится. Самое дорогое в начинке – реактор. Остальной фарш тоже не копейки стоит, но батарейка на порядок мощнее, чем надо. Гадом буду, не купленный агрегат. И вся эта хрень здесь появилась позже, чем наш караван.

– Контрабанда? – вслух подумал Аркадий.

– Здесь? Кто потребитель, простейшие на Таити? – криво ухмыльнулся Хренов.

– Здесь тайник, а кто-то из наших может подбирать… – Глаза у Мишки горят, ему хочется шарить в астероидах, искать закладку.

– Успокойся, Миша, не летает сюда никто. К этим обломкам ещё даже местные очкарики не совались, я выясняла. – Туманская сцепила тонкие пальцы в замок, вывернула кисти и хрустнула суставами. – Скорее всего, кто-то обнаружил в астероидах приличный ресурс и тайком лазает на разработку. Что-то настолько ценное, что окупает рейс даже в небольших количествах.

– Почему в небольших?

– Потому что большой корабль канонерка засечёт наверняка. А вот маленький… Может быть, такой же, как наш.

– На переходе всё равно засекут, нас же засекли, – Плетнёв не спорит, он просто помогает разрабатывать версию.

Туманская отрицательно качает головой:

– Мы прыгнули прямо в систему, нас ждали, идентификатор Аркадий не выключал. А может, ещё и какой-то способ укрыться есть.

– Есть, как не быть, – ветеран подлёта Хренов сделал эффектную паузу. – Когда корабль с большей массой покоя уходит в прыжок или финиширует, под наведённым шумом можно проскользнуть незамеченным и мимо активного патруля. А дежурной канлодке сканеры запылить – как два пальца об асфальт. Похоже, маячок как раз для этого и нужен – предупредить хозяев о моменте смены станционера.

– Михалыч, паркуй дрона на место, – вздохнул Лобачевский. – Пойдём «Стражу» о находке докладывать.

– Может, всё-таки себе заберём? – Мишка в ситуацию, похоже, не въехал.

– Дурной у твоего папы сын, – констатировал Хренов. – С военморами желаешь навсегда отношения испортить? Нет? То-то.

– «Тюлень» вызывает «Страж», срочное сообщение, код оранжевый.