Встань и иди

Владимир хлопнул ладонью по лбу:

– Ах, дурья моя башка… Какой же я дурак! Ну, блин…

Он начал быстро растаскивать аккумуляторы, подсоединять их последовательно: плюс-минус, плюс-минус. Когда Дугин вернулся с тестером и замерил напряжение – получилось почти 130 вольт. Спросил:

– Этого хватит для возбуждения генератора!

– С лихвой!

Рабочие опустили запорный щит, и вскоре вода поднялась до рабочего уровня, Завращались турбины. Владимир нажал кнопку пуска и электростанция заработала. Еще не до конца веривший, что удастся оживить стальное сердце этого творения многих людей, он бросился на радостях обнимать и целовать Дугина. Его счастью не было предела… Заработало!

Невесть откуда появившийся губернатор Гульвасиль тоже обнял Дугина, приговаривая:

– Спасибо, мушавер инженер!

– Я не инженер. Советский офицер все должен уметь.

– Теперь будешь главным инженером электростанции. Ну, Иван, тебе снова бакшиш причитается.

– Не нужно никакого бакшиша. Ничего я такого не сделал. Что могу, то и делаю.

– Э, нет дело святое. Ты, можно сказать, спас нас от позора. Как у вас говорят: «Долг платежом красен».

***

Торжественный митинг по случаю пуска электростанции решили немного повременить из-за угрозы обстрела. Дугин заранее занял место на возвышенности рядом с начальником службы безопасности царандоя подполковником Саидом Боршо, высоким стройным шатеном. Отсюда хорошо просматривалась вся строительная площадка. На здании красовался большой портрет Бабрака Кармаля, над ним на кумаче полотнища – здравица в честь праздника. А еще выше над бетонными колоннами торчали прутья арматуры, свидетельствуя, что строительство еще не закончено.

Пускать электростанцию приехал министр сельского хозяйства доктор Фарух, пухлый от сидячей кабинетной работы с одутловатым безусым лицом и огромной лысиной, прикрытой прядью перекинутых слева направо седых волос. Одет он был в светлый костюм европейского кроя в полоску, застегнутый на одну пуговицу. Белоснежная рубашка и клетчатый галстук подчеркивали торжественность мероприятия.

Губернатор с копной вьющихся волос и светящимся радостью лицом стоял рядом с министром. Чуть поодаль – инженер Володя, ничем не отличающийся от афганцев: сухощавый, с окладистой волнистой бородой на загорелом до черноты лице, в которой седых волос было больше, чем черных. Белая рубашка в голубую полоску, закатанные по локоть рукава, вздувшиеся на коленях рабочие синие штаны с масляными пятнами свидетельствовали, что он на электростанции не гость, и ему предстоит практическая часть действа – пуск электростанции.

Асадабадцы пришли на митинг со знаменами и транспарантами, многие нарядились по случаю праздника в белые одежды, негромко разговаривали, окидывая настороженным взглядом собравшихся, прислушиваясь к звукам. Многие знали о готовящемся обстреле, но не побоялись прийти на митинг. Между горожанами и жителями окрестных кишлаков парами и поодиночке по всей площадке стояли хадовцы, царандоевцы, готовые в случае чего перехватить злоумышленную руку. Военные зеленые фуражки перемежались с серыми пуштунками, белыми чалмами и хиджабами женщин.

Пионерский отряд юных строителей в галстуках, пилотках стоял в строю под развернутым красным знаменем. Ребята гордились причастностью к событию, на которое собрался чуть ли не весь город. Это благодаря и их мозолистым рукам в городе появится долгожданный и таинственный электрический свет.

Над головами прошуршала стабилизаторами первая мина, и за каналом взметнулось облако разрыва.

«150, перелет» – машинально определил Дугин. Вторая мина, не долетев метров 70, упала в Кунар. Третья разорвалась еще дальше, за вертолетной площадкой. Видимо, поправки в прицельные приспособления никто не вводил. Как и предполагали, миномет стрелял со стороны Мараварского ущелья. «Град» дал залп по огневой позиции и обстрел прекратился.

Митинг открыл мулла. Его певучий голос, отражаясь от бетонных стен, поплыл над смиренно склонившей головы толпой. Затем губернатор поприветствовал министра и напомнил, как все начиналось.

– Электростанция «Обгордон» – подарок советского народа, – сказал Гульвасиль. – Многие советские люди вложили в нее свой труд, частицу отзывчивого сердца. Уже здесь советские мушаверы все делали, чтобы электростанция была построена в намеченные сроки. Пример бескорыстного труда показал мушавер майор Иван Дугин. Он и мешки с цементом носил, и передвижную электростанцию починил. Главное – он показал пример бескорыстного труда на общее дело. С 27 мая, как колонна привезла все необходимое для строительства, начались у нас благородные дела. На помощь строителям пришли добровольцы. Сначала – члены партии, активисты ДОМА. Помогали строить и советские солдаты, афганские сарбозы, бойцы царандоя, служащие. Даже дехкане из ближних кишлаков. В лицее «Умархон» есть ячейка молодежной организации. Секретарь ячейки Миргауситдин привел на стройку две бригады школьников. По четвергам объявлялись общегородские субботники, по пятницам – воскресники. Никто никого не заставлял. Люди знали, что делают для себя, своих семей. Столяры с мебельной фабрики сколачивали опалубку. Кузнецы вязали арматуру. Кладку вести, отсыпать гравий, тянуть линию электропередач – тоже рук хватало. Враги несколько раз пытались устроить диверсию, но ничего у них не получилось. Поэтому поздравляю всех участников строительства с нашей общей трудовой победой!

Слово предоставили министру доктору Фаруху. Он сказал:

– По сравнению с грандиозными советскими электростанциями наша маленькая. Но для нас она так же важна, как Саяно-Шушенская для Сибири. Дать свет Асадабаду и окрестным кишлакам – это вопрос не только культуры, но и политики. Каждая семья тратит много афгани на дрова и керосин. А теперь люди получат дешевое электричество. Получат от народной власти! Насосы поднимут воду на горные террасы. Они дадут по два урожая в год. Значит, стол станет сытнее. Благодаря кому? Народной власти! На мебельной фабрике расширится производство, увеличиться рабочая прослойка в городе. Вот почему душманы постоянно хотели взор вать нашу ГЭС! Но у них ничего не получилось.

Потом выступили командующий царандоя полковник Мазурхан Хабиб, секретарь ячейки ДОМА Миргауситдин, и министр Фарух нажал кнопку, громко крикнул:

– Да будет свет!

На столбах загорелись фонари, и площадь радостно загудела, заплескал в ладоши и стар, и млад. Этого события ждали асадабадцы десять лет.

Глава 17. ПРИСЯГА ДЛЯ САРБОЗОВ

В опербате заканчивали строительство мечети. Каждый день выделяли 6—7 сарбозов лепить кирпичи, два муллы – городской и батальонный – руководили строительством, и в июле 1983 года в праздник Ураз байрам в мечети состоялась первая служба. За активное участие в строительстве Малеваного пригласили на джиргу в Кабул, на которой главный мулла страны вручил ему мусульманскую медаль. Поздравляя его, Дугин мечтательно сказал:

– Вот если бы клуб построить мест на 150.

– А что, это мысль, – поддержал товарища Николай. – Пошли к комбату.

– Я не знаю, что такое «клуб», – честно признался капитан Шаххусейн, недавно прибывший в батальон.

– В мечеть идут молиться, – сказал Дугин, – а в клубе можно собирать личный состав на различные мероприятия, показывать кино, проводить концерты художественной самодеятельности. В Советской Армии такой клуб есть в каждой отдельной части, а в гарнизоне – офицерский клуб или дом офицеров.

– А что для этого нужно?

– Тоже, что и для строительства мечети: 5—6 человек будут делать саманные кирпичи, а проект здания нам начертит переводчик Сафар. Он по профессии строитель. Я с ним говорил на эту тему: Сафар согласен.

– Хорошо, я тоже согласен, – сказал комбат.

Строительная бригада, возводившая мечеть, получила новое задание и через полгода здание было готово. К открытию клуба из Кабула прислали киноустановку «Украина» и десяток кинофильмов. Для начала Дугин выбрал документальный фильм «Времена года» о жизни в Советском Союзе. Когда пошел кинорассказ о Большом театре, зал одобрительно загудел. Повышенный интерес мужского коллектива вызвала танцующая балерина в трико. В следующий раз афганцы снова попросили «Времена года». Раз пять крутил этот фильм. Посмотреть его приходили мальчишки со всего города и убеленные сединами аксакалы.

– Людям нравится смотреть кино, – сказал он Шаххусейну, – но я же не могу все время сидеть в клубе.

– Хорошо, подберем человека, вы его обучите.

На следующий день на построении батальона ему выделили сержанта и солдата. Они ездили с оказией в Кабул и во Дворце дружбы меняли киноленты на новые. Весь Асадабад смотрел эти фильмы. Как-то его помощники привезли с Кабула записку: «Иван Семенович! Спасибо Вам за пропаганду советского образа жизни!». И эта благодарность от незнакомых людей прибавила Дугину осознания, что он честно делает свое дело.

***

– Командир, почему афганские солдаты не принимают военную присягу? – спросил Дугин комбата:

– У нас нет такой, – недоуменно пожал плечами Шаххусейн.

– В Советской Армии её называют клятвой на верность Родине. Присягу принимают в торжественной обстановке и это событие запоминается солдату на всю жизнь.

– У нас в Коране написаны все правила поведения правоверного мусульманина.

– Одно другому не мешает. Я вот прочитал книгу «Укус каракурта» о разведчике, который в сороковые годы работал в мусульманской стране. Там описано как мусульмане клялись, положив правую руку на Коран, а в левой держали маузер.

Комбат недоуменно пожал плечами:

– Это проблема не моя. Это проблема высшего командования и руководства страны. Если командующий царандоя даст распоряжение принять присягу, то мы все организуем.

– Хорошо, я поговорю с нашим руководством, – сказал Дугин.

Он зашел к старшему советнику майору Жукову, который недавно прибыл из управления внутренних дел на транспорте города Ярославля вместо убывшего в Советский Союз Поддубного, сказал ему: