Воин Чёрного Дракона

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся Андрей. – По порядку заданных вопросов докладываю: у меня всё в порядке, жив и, как видишь, здоров.

Приехал уже неделю как. Что тебя представили к «Станиславу», слышал. Рад. Поздравляю! Про другие сюрпризы тоже знаю, но не скажу – боюсь сглазить.

Ты лучше расскажи, что дома? Как мама, дед? Есть новости о Ване?

Отец улыбнулся.

– Разговор переводишь? Ладно, ладно. Не хочешь выдавать сюрприза, не надо.

А дома? Дома всё в порядке, мама и дед здоровы. О Ване пока новостей нет, но думаю, скоро объявится. Ты где остановился?

– Да тут рядом, в гостинице «Европейская», пешком пять минут. А ты?

– Пока нигде. Но раз ты в «Европейской», то и я там.

– Погоди, пап, мне нужно доложиться, потом договорим, – перебил отца Андрей и направился к столу, где молодой поручик отмечал приглашённых.

Фамилию Андрея нашли в списке, и он вернулся к отцу. Чтобы не стоять посереди зала, отошли к окну. Военный оркестр, создавая праздничную атмосферу, наигрывал вальс. Беседе отца с сыном помешал шум ввалившейся в вестибюль группы офицеров. Приветственно кивнув присутствующим, они направились к столу отмечаться. Судя по блестящим глазам и слегка порозовевшим щекам, «по соточке» они уже приняли.

Вслед за офицерами, пригладив жёсткий ёжик волос, появился Ивантеев. Его синий форменный китель жандарма ярким пятном выделялся среди белоснежных мундиров армейских и флотских офицеров. Разглядев возле окна Лопатиных, он широко улыбнулся и направился к ним.

– Андрей, здравствуй! Рад тебя видеть!

Повернувшись к старшему Лопатину, он вежливо представился:

– Штабс-капитан Ивантеев, Сергей Вячеславович! А вы, видимо, отец нашего корнета.

– Иннокентий Иванович Лопатин, к вашим услугам, – отрекомендовался отец и с удивлением посмотрел на Андрея, пытаясь понять, что может связывать его сына и жандармского офицера.

Ивантеев повернулся к Андрею.

– Пока ты неделю прохлаждался, тут столько всего произошло.

Андрей пожал плечами.

– Когда приказали, тогда и прибыл. Отбываю, так сказать, отпуск. От скуки скоро заплесневею.

– А у меня, – весело отозвался Ивантеев, – даже покурить времени не хватает. Тут всё так закрутилось, ну, об этом ты в своё время сам узнаешь, – показал глазами на потолок штабс-капитан.

Вестибюль быстро заполнялся. Наконец двери зала приёмов распахнулись, и зычный голос распорядителя объявил:

– Прошу в зал, господа!

Первым в открытые двери проследовал важный полковник с гусарскими усами. За ним потянулся народ.

Помня аскетичную скромность кабинета генерал-губернатора, Андрей на миг растерялся. Зал поражал размерами и богатым убранством. Его стены, задрапированные шёлковой материей, где по светло-зелёному полю рассыпались мириады золотых узоров, придавали обстановке невероятную красоту и торжественность. От входа к небольшой сцене бежала ковровая дорожка малахитового цвета, а по обеим её сторонам стояли ряды резных мягких кресел. Спинки и сиденья были обтянуты бархатом, который в сочетании с позолотой деревянных элементов кресел идеально перекликался с драпировкой стен. На сцене стояла небольшая трибуна с барельефом малого герба Российской империи, за ней на стене висел праздничный портрет Его Императорского Величества Николая Второго в полный рост. С двух сторон от портрета стояли государственные флаги: слева – чёрно-жёлто-белый, Романовский, а справа – бело-сине-красный, государства Российского [12 - Цвета Романовского флага символизировали: чёрный – цвет российского орла, символа Великой державы, крепости и незыблемости границ империи; золотой (жёлтый) – цвет знамени Православной Византии, символ духовности, нравственности и чистоты Христианской Истины, Православной веры; белый – цвет верности и чистоты. Для русских – это цвет Святого Георгия Победоносца, символ великой, бескорыстной жертвенности: «За Отечество! За други своя! За землю Русскую!» А цвета флага государства Российского означали: белый – цвет верности и чистоты; синий – цвет Богоматери, покровительницы России; красный – цвет державности.].

Под высоким потолком, сверкая хрусталём, нависали две огромные многоярусные люстры. А на стенах, опоясывая помещение, светились хрустальные бра.

Электричество в домах Владивостока не было редкостью. Запущенная в порту судовая электростанция с лихвой обеспечивала потребности города в электроэнергии. Но вот хрустальные люстры и изысканные светильники из Европы могли себе позволить лишь состоятельные купцы. Соревнуясь между собой, они привозили люстры невероятных размеров и форм. А в крупных магазинах висели такие многоярусные гиганты, что на них, как на чудо, приходили поглазеть все жители города.

Но люстры зала приёмов могли дать фору даже им. Электрическое освещение и оформление зала затмило все представления Андрея о красоте и роскоши: хрустальные льдинки люстр, переливаясь, сверкая, подсвечивая друг друга, отражались в больших настенных зеркалах и заливали огромный зал ослепительным светом.

Приглашённые чинно занимали кресла. Расторопный поручик, отмечавший прибывших, корректно направлял их к полагающимся по статусу местам.

Вот он вежливо отказал желающему разместиться в первом ряду важному чиновнику, тут же предложив ему место во втором ряду. Чиновник состроил недовольную мину, но подчинился, а поручик с невозмутимой учтивостью продолжил заниматься рассадкой гостей.

Увидев в проходе отца и сына Лопатиных, он жестом пригласил их пройти в первый ряд и указал на забронированные места. Старшего Лопатина усадили посередине ряда, а Андрея поместили с самого края. Пока он осваивался и с любопытством разглядывал прибывающих, поручик подвёл уже немолодого хорунжего со знаками принадлежности к Уссурийскому казачьему войску. Хорунжий расправил усы и, повернувшись к Андрею, степенно поздоровался.

Первый ряд быстро заполнялся. Офицеров рассаживали по старшинству званий, от центра к краю ряда.

Наконец суета закончилась, ходьба прекратилась, и слышался лишь тихий гул множества приглушённых голосов, который усиливал ощущение торжественности и приближения чего-то важного и волнующего.

К трибуне вышел незнакомый Андрею полковник. Шум голосов стих.

Полковник выдержал паузу и неожиданно сочным, рокочущим голосом скомандовал:

– Господа офицеры!

Присутствующие в зале офицеры поднялись с кресел. За ними, подчиняясь общему порыву, встали и гражданские чины.

– Его Превосходительство, генерал-губернатор Приамурского края, Гродеков Николай Иванович!

Духовой оркестр грянул марш. В двери зала энергично вошёл Гродеков и направился к трибуне. Музыка стихла, но присутствующие не садились.

Выдержав секундную паузу, оркестр, говоря словами известной песни, «загремел басами», а трубачи стали дружно выдувать медь, выводя монархический гимн «Боже, Царя храни». Все присутствующие подхватили гимн.

Отзвенели последние ноты здравицы.

– Садитесь!

Зал зашевелился, рассаживаясь. Андрей, как и все присутствующие, попал под очарование момента. Началась торжественная часть.

Генерал-губернатор зачитал присутствующим обращение Его Императорского Величества, затем зашёлся патриотической речью, после чего приступил к «раздаче слонов», то есть к награждениям.

К трибуне, чеканя шаг, подходили представленные к наградам офицеры, им зачитывали приказ о награждении с подробным перечислением заслуг счастливчика и статута [13 - Статут – установленное, узаконенное положение. Определяет статус награды и за какие заслуги она может быть вручена.] награды. Потянулась череда вызываемых к церемонии офицеров.

– Капитан Лопатин! – услышал Андрей.

– О! Батя пошёл! – улыбнулся он. – Давно старик заслужил. А сколько ещё таких честных служак у России матушки, – вздохнул он.

Андрею вдруг вспомнилась далёкая и уже почти забытая чеченская война: грязь, кровь, замученный чеченскими отморозками русский солдат, распятый на кресте…

– Корнет Лопатин! – прозвучало на краю сознания.

– Корнет, вас! – толкнул Андрея в бок хорунжий.

Андрей поднялся из кресла и, разгоняя тяжёлые воспоминания, направился к трибуне. Когда до неё осталось несколько шагов, он перешёл на строевой и, печатая шаг, зафиксировал подход. Гродеков одобрительно глянул на Андрея и взял в руки украшенную вензелями наградную бумагу.