Мемуары Остарбайтера

Мемуары Остарбайтера
Николай Кожевников

Георгий Глушко

Г. В. Глушко. родился в 1926 г. в украинской селе. 14 лет стал сиротой и воспитывался колхозом. В 1941 г. село оккупировано Германией, в 1942 г. был угнан на принудительные работы в в польский лагерь для военнопленных, работал остарбайтером, заболел и был продан польскому бауеру. В начале 1945 освобожден Советской армией и прзван. Участвовал в штурме г. Познани и Берлина. По демобилизации с 1950 г. работал на строительстве многих ГЭС. Почетный энергетик СССР.

Мемуары Остарбайтера

Николай Кожевников

Георгий Глушко

«Жизнь моя – иль ты приснилась мне…» Есенин

Редактор Николай Николаевич Кожевников

© Николай Кожевников, 2017

© Георгий Глушко, 2017

ISBN 978-5-4485-4250-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глушко Георгий Васильевич

Введение

Сел за стол с пером и бумагой и не знаю, что писать и с чего начинать. И это уже не первый раз, потому что поздно получил эту книгу. Дело в том, что мне внучка Таня прислала ко дню Пасхи 2010 г. книжку, которая меня согрела так, что перевернула в моей памяти всю мою прошедшую жизнь детства и юности.

Книжечка эта о моём селе, в котором я родился и рос до 16 лет и называется:

СОКЫРЫНЦИ – КОБЗАРЬСКИЙ

КРАЙ.

Выпущена она на украинском языке и посвящена 900 – летию моего села – Сокырынци. Внучка моя Танечка там родилась и проживала с бабушкой, моей сестрой Варей и её родителями, моим племянником Василием и мамой Еленой, братиком Дениской моим внуком. Таня закончила Сокырынский лицей, а Дениска учился в средней Сокырынской школе, фамилия их Жидко. Эта книжица всколыхнула мою душу на воспоминания о моём детстве, ребятах, с которыми я дружил, ходил в школу, играл в разные игры, особенно в футбол. Память возвращает меня к грусти нежной и печальной, так как многие мои друзья ушли в мир иной по разным причинам. Царствие им небесное и вечная память, а кто живой, то дай им Бог здоровья и благополучия. Мне мама мало рассказывала про свою жизнь и про наше село, но говорила, что наше село Сокырынци, находится на Украине в Сребнянском районе, Черниговской обл. Село очень старое и люди, которые создали это село, назывались Казаки, они служили у царя Петра первого. За хорошую службу он присваивал им звания и титулы, наделял землей. Одним из таких служивых был Галаган и ему царь Пётр выделил землю, на которой выросло село Сокырынци.

Галаганы были помещики-дворяне. По рассказам старожилов, говорила мама, что род Галаганов был добрый к своим крепостным крестьянам, не обижали их, давал им работу и построил великий дом-дворец, которому больше 200 лет. После смерти последнего из рода Галаганов казацкий род Забилы-Квиты, с которыми моя мама дружила, сберегали дворец и усадьбу от разграбления. Это всё, что я узнал о своём селе, да ещё то, что название оно получило от основателя его – Ивана Сокыры в начале второго тысячилетия, который организовал здесь поселение казаков.

К читателю

В своих воспоминаниях я хочу отразить судьбу моей жизни, которая ярко отпечаталась в моей памяти.

Я думаю, что жизнь моя подобна миллионам жизней людей бывшего Советского Союза, дедов и бабушек, отцов и матерей, братьев и сестёр в нескольких поколениях всего своего рода. К моему большому сожалению, поздно пришла мне в голову мысль написать эти воспоминания, уже тогда, когда мне исполнилось 85 лет. Память уже немного притупилась, но разум не лишил её полностью, а душа помнит всё, ничего не забывает и чистотою возвышается над моими воспоминаниями. Когда я лежу с закрытыми глазами, то душа, как на экране телевизора, показывает те далекие события моей жизни, которые я стараюсь не забыть и отразить их на бумаге.

С детства, с Украины, с места моего рождения в казацком селе Сокырынцях Серебнянского района Черниговской области. Я рассказываю о своей детской, без отцовской жизни с болью. Предлагаю читателю очерк моих личных воспоминаний. Я почти не пользовался архивными историческими данными и периодической литературной печатью, а описываю наиболее яркие эпизоды своей жизни, которые встают перед глазами в картинах видимого и пережитого лично самим собой событиях.

Описываю, начиная с мамы, а после её смерти, уже свою сиротскую жизнь. Не прошло мимо меня и лихолетье войны, немецкая оккупация, с последующим угоном вместе с другими подростками нашего села, юношей и девочек в фашистскую Германию. Работа на немцев в адских условиях с физическим угнетением. Освобождение нас Красной Армией из фашистского плена. Призыв меня в Красную Армию и дальнейшее участие в освободительной войне против немецких войск. Крах Вермахта и прорыв сильно укрепленного оборонительного рубежа Берлина – Зееловских высот. Последний удар. Падение и капитуляция Берлина 2 мая 1945 года. Капитуляция Германии 9 мая 1945 года. Мирное время. Служба в рядах Красной Армии на территории Германии с мая 1945 года по декабрь 1950 года. Годы мирных лет. С уважением к читателю. Каунас 2011

Моя малая родина и родители

Мое рождение

В Мире ничего из ничего не образуется и до сих пор не появилось, в том числе и дети. Для этого необходимо двое любящих людей разного пола, чтобы появился от них ребёнок. Такими оказались мои родители:

ОТЕЦ – Глушко Василий Демьянович,

МАТЬ – Глушко Анна Михайловна.

От их любви я и появился на свет 3 мая 1926 года в селе Сокырынци.

О родителях

Мама

Моя мама была из дворянского рода из города Прилуки, но она скрывала это от Советской власти, от меня и от селян. Мама мне о себе ничего не говорила, а если что и говорила, то очень мало и скупо. Во-первых, я был ещё мал, чтобы знать, кто есть кто. Во-вторых, ей было больно затрагивать эту тему, потому что жизнь у неё была тяжёлой, да и некогда было ей поговорить со мной.

Моя мама Глушко Анна Михайловна

Она была всё время в работе от утра до ночи. У неё беспрерывно цокотала швейная машинка «Зингер» и она обшивала почти всё село Сокырынци. Да и из других сёл ей привозили заказы: из Калюженец, родственники и другие крестьяне. Она была хорошая и опытная модистка и шила добросовестно, качественно и дёшево. Денег за работу мама почти не брала с крестьян, а только с интеллигенции, а так, кто что принесёт из продуктов, тем и рассчитывались. На этом мы и жили, так как своей не было ни хаты, ни огорода. Мама снимала постоянно хатыну у бабушки Серых – бывшей дворянке, прямо в центре села. Рядом в 100—150 метрах находилась усадьба тёти Елизоветы Забила, а за ней бабушки Соловьихи Евдокии. Про них пойдёт речь позже.

В первую очередь мама обшивала большое семейство и родню тёти Забилы-Квиты, так как мама с ними дружила. Потом односельчанам.

Село наше было большое, по переписи 1926 г. в нём было 1083 подворья, где проживало 4801 человек. Это было удобное село, стоящее около центральной дороги, соединяющей две области, Черниговскую и Сумскую, через города Прилуки и Ромны. Помню, ещё до войны с немцами, у нас в селе было две начальные школы до 5-го класса и одна семилетка, которую я закончил в 1941 году перед войной, и Сельскохозяйственный техникум республиканского значения, куда я поступил сразу после окончания семилетки.

Была своя МТС (машинотракторная станция), обеспечивающая работу колхозов. А колхозов в селе было три: имени Дмитрова, Т. Шевченко и Чапаева и два хутора: Щорса и Лозовое, дворов по 20—30. В Лозовом было две бригады, в одной из которых я пас летом колхозное стадо коров.

В селе было много молодых семей, жёны по разным причинам не работали в колхозах, а желание имели чему-то научиться, моя мама учила их кройке и шитью на дому.

У кого была во дворе пристройка, то по договору, хозяин приезжал и забирал нас и перевозил к себе. А у кого был большой дом и только муж и жена, и был ещё и малый ребёнок или дочь, способная к шитью, то хозяин разделял хату и выделял нам место для житья, а стол и швейная машинка стояла так, чтобы свободно было работать.

Мы жили одной семьёй и питались вместе. По воскресеньям не работали. Церкви уже были закрыты, и мама сама долго молилась перед образами, а потом доставала из сундука толстые книжки и долго читала, потом ещё помолится и положит их обратно в сундук, почему-то прятала. Меня мама научила молитвам «Отче наш», «Матерь Божия, Спаси нас» и «Господи помилуй». После обеда часто собирались все вместе, приходили соседи и пели хорошие церковные и мирские песни. Я, с соседскими детьми, слушал эти песни с раскрытыми ртами. У мамы был хороший голос.

Мама рассказывала, как она была в Киеве и училась в каком-то лицее «благородных девиц», которая в то время была только в Петербурге и в Киеве. Там были и курсы разные, в том числе кройки и шитья, которые она успешно закончила и получила диплом модистки широкого профиля. Она его доставала из сундука и показывала нам. Он был вишнёвого цвета, красивый с втиснутым двуглавым орлом, я сам держал его в руках.

Одну песню я запомнил на всю жизнь: «Ой у лузи та щей пры дорози, червона калина». Я её и сейчас пою со слезами на глазах, один про себя, так как будто она и написана про меня.

Это были в основном казацкие семьи, которые хорошо работали и хорошо жили до 1929—1931 года, до раскулачивания, хотя в селе кулаков не было, а были крепкие хозяева, которые умно руководили своим хозяйством и других крестьян не обижали.

Отец

Могу сказать, что я про батю мало что знал, да и сейчас тоже мало. Знаю то, что он мой отец, это подтверждено в Серебнянском районном ЗАГСе и в свидетельстве о моём рождении записано:

ОТЕЦ – Глушко Василий Демьянович;

МАТЬ – Глушко Анна Михайловна;

Как познакомились они с мамой, где и когда и сколько прожили они вместе, мне мама об этом не говорила, да я и сам её об этом не расспрашивал. Помню, что батя к нам приходил, особенно когда мы жили в центре села у бабы Серых, брал меня на руки, угощал конфетами и пряниками, и подолгу с мамой разговаривал, и иногда мама плакала. А однажды, он пришёл и принёс мне новые красивые сапожки, он их сам пошил, т.к. был сапожником. Я в них долго щеголял. Когда батя уходил, то я его не отпускал и плакал, и спрашивал у мамы: «Чего батька с нами не живёт?». Мама говорила, что у него есть другая молодая жена, а я уже старая и у тебя есть братик и сестрички в Калюженцях. Я маме говорил, что ты у меня самая красивая и не старая, а вот баба Серых, та старая.