Таблицы Рошарха

– Похож. И очень!

Магазин «Восток» открылся через два дня. Наличие товара точно сошлось с учетными данными в документах, хранившихся в кабинете директора.

– Нам жульничать ни к чему, – с оттенком легкой обиды сказал Шуртов, открывая в присутствии Друяна магазин. – У кого ж мы воровать будем? Сами у себя? В госторговле, там – да! Сумел – значит твое. А здесь – можешь уносить домой хоть все. Пожалуйста, воруй! Самому же и платить придется. Коллективная ответственность! Прошу! – картинно распахнул старший продавец дверь. – Посмотрите, может, выберете себе какой-нибудь сувенир.

Выбор в магазине был богатый. В просторном зале на стенах были развешены небольшие ковры, а в промежутках между ними, закрепленные на овальных деревянных пластинах, поблескивали полировкой рога; тяжелые, рубчатые – горных баранов и легкие, разлапистые – бухарских оленей. Вдоль стен, под коврами, разместились столики, Все из ореха, многие с затейливой резьбой. На прилавке – чайные сервизы и различной формы подносы с восточным орнаментом. Внимание Друяна привлек шахматный столик. Он давно мечтал приобрести где-нибудь по случаю хорошие шахматы. Те, что продавались в магазинах культтоваров, его не интересовали. Стандартные штамповки из дешевой пластмассы или, в лучшем случае, аляповатые поделки из сосны, покрытые мутным лаком. Сейчас он видел перед собой шахматы своей мечты.

Изящный низенький столик, инкрустированный различными породами дерева, покрытый светлым лаком, имел два выдвижных ящичка для фигур. Это было настоящее произведение искусства неизвестного мастера. Черные и красные фигурки ручной работы в безмолвии выстроились друг против друга в ожидании сигнала к атаке.

– Сколько стоит эта безделушка? – небрежным тоном поинтересовался следователь.

Старший продавец так же небрежно назвал цену. Она была фантастически огромной, и Сергей Викторович невольно стал подсчитывать в уме, сколько ему нужно работать, отказывая семье в самом необходимом, чтобы приобрести эту «безделушку». Срок получался весьма приличным.

– И находятся покупатели на такие вещи? – спросил он у Шуртова.

– Столик практически продан, – ответил тот. – Его обещал забрать один профессор, даже задаток давал, но мы не взяли. Должен зайти на днях. Гонорар какой-то ждет, что ли…

– Да-а… Цены у вас… как из сказок Шехерезады, – пошутил следователь.

– Так ведь и вещи оттуда же! – откликнулся продавец, – Возьмите любую из них: хоть ковер, хоть мебель – только ручная работа. Ведь им через несколько лет вообще цены не будет. Зачислят в антиквариат… Вот, пожалуйста, занавеска декоративная на дверь. Чепуха, казалось бы, а сделана из игл дикобраза. Экзотика! И берут за милую душу! Я вам так скажу, – доверительно перегнулся Шуртов через прилавок, – кооператор всегда будет обгонять государственную торговлю.

– Ну, не всегда, – не согласился Друян, – и не во всем…

– Нет-нет, не спорьте, – загорячился Шуртов. – Кооператорам не нужны согласования с различными главками, утверждения смет ипланов и прочая бумажная канитель. Пришла хорошая идея в голову, обсудили быстренько между собой и – будь здоров! – товар уже на прилавке. Пошла вещь, – поставят на конвейер, нет – снизят цену. Оперативность нужна! – назидательно поднял Шуртов указательный палец вверх.

– А вы товары только из Средней Азии получаете? – спросил Сергей Викторович.

– Только оттуда! – подтвердил Шуртов. – Хотели еще с ку-бачинцами договор заключить на кувшины, кубки, подносы, браслеты – не разрешили.

– Почему? – удивился Друян.

– Они работают с драгметаллами, – пояснил старший продавец. – А это монополия государства… Всю продукцию обязаны сдавать в сеть ювелирторгов. Пойди, завари кофе! – приказал он своему помощнику, который не знал чем заняться и томился, оперевшись о прилавок. Тот с явным облегчением ушел в подсобку. – Из местных изделий нам брать для продажи тоже нечего: какие-то рушнички предлагают, глиняные игрушки, горшки расписные… Вы возьмете такие вещи в современную квартиру? А все дело в терпении! У славян его нет, не было и не будет! Возьмите вот хоть этот ковер, – подошел Шуртов к стене. – Ведь тут на квадратном сантиметре сотня узелков завязана, – отогнул он край висящего ковра и показал его обратную сторону. – Это ж какое терпение надо иметь? Какую любовь к своему делу! А главное – уверенность, что твой труд не пропадет даром, он кому-то нужен, где-то эту вещь ждут. А мы привыкли так: взял бревно, топор, тюк-тюк – и получай! А что?

– Что? – невольно заразился его возбуждением Друян.

– Дрова, вот что, – раздраженно ответил Шуртов. – А кого сейчас дрова интересуют? Сейчас век электричества. Да, цены у нас приличные! – с вызовом сказал Шуртов. – Но ведь ни одна вещь не залеживается!

– А у вас там что: специальные мастерские? – спросил Друян.

– Нет. Местные умельцы выполняют наши заказы по договорным ценам. Бывает, и чисто случайно на какой-нибудь шедевр наш человек натолкнется… Как вот, например, на этот шахматный столик. Он ведь кооперативу тоже не даром достался. Там на рынках не дураки торгуют, и торопиться им некуда. Ему на базаре сидеть – одно удовольствие.

И тут Друян увидел на прилавке письменный прибор из орехового капа. Почти точную копию того, который он видел на письменном столе у главврача в психиатрической больнице.

– А вот этот прибор у вас один или еще был такой же? – спросил Сергей Викторович.

– Нет, больше не было. Особенностью нашего магазина является и то, что все продаваемые вещи изготовлены в единственном экземпляре. У-ни-ку-мы! Вы не найдете здесь двух ковров с одинаковым узором или двух подносов с похожим рисунком чеканки. Тут простой расчет: единственный экземпляр всегда стоит дороже, чем серийный. Просто – и эффективно!

– А вот я видел у вас в документах накладную: «Шкуры диких кошек». Три штуки… Они-то должны были быть похожими.

– Только на первый взгляд! – живо возразил продавец. – Количество полос или пятен никогда не совпадает. Да и их расположение…

– А цена одинаковая… – задумчиво сказал Друян. – И продали вы их почему-то не по ценам вашего магазина: по семьдесят рублей за шкурку. Вы не помните, каким кошкам, конкретно, принадлежали шкурки? Я имею в виду… ну, породу, что ли…

– Я не специалист по мехам, – смутился Шуртов. – Наверное, камышовый кот или тугайный. Никогда не был в Азии и точно сказать не могу.

– А цвет шкурок какой?

– Ну, такой… знаете… бурый, с крапинками,

– С крапинками, значит? – насмешливо спросил Друян. И тут же огорошил старшего продавца: – Зато я был в Азии! И не один год… Камышовый или тугайный кот – это одно и то же! И шкуру его никто не купит: слишком вид невзрачный. Модницам он не нужен – да и не слышали они об этих котах! – а в виде декоративного украшения – ростом они не вышли. Так что вы подумайте, какие шкуры были. Вспомните, когда встретимся в следующий раз… Заодно, может быть, вспомните, кому вы их продали. Случайные покупатели сюда ведь редко заглядывают: зарплата не позволяет. И еще один вопрос: этот профессор, который хочет купить шахматный столик, он в морге не подрабатывает?

– Почему… в морге? – окончательно растерялся Шуртов.

– Просто я подумал: может, он патологоанатом? Ну, и… в свободное время… Сейчас это даже модным стало – унижать себя не престижными формами труда. В газете вон писали недавно: одному дипломату надоели бесконечные международные переговоры, плюнул он на эту канитель и организовал кооператив.

– Не знаю, не спрашивал, – сухо сказал пришедший в себя Шуртов. – Но если вам это так интересно, – язвительно добавил он, – я постараюсь узнать.

– Если не трудно – узнайте, – направился Друян к выходу. – А я попробую это уточнить по своим каналам…

ПОИСКИ И НАХОДКИ

– Мы с тобой, Денис, зашли в тупик, – пришел к неутешительному для них выводу Друян. – Не совсем, правда, но стоим у входа в него. И самое паршивое, что мы не знаем, в какую сторону свернуть, чтобы не попасть туда.

– Да, – согласился с ним Кириков, – с такой наглостью и продуманностью со стороны преступников мне давно не приходилось встречаться. Все расписано, как по нотам… До минуты! И главное: ни за что толком не зацепишься. Дураку ясно, что все четыре убийства связаны между собой теснее некуда, а первопричину не найдешь.

Сидели они на скамье, в сквере, возле длинного шестиэтажного дома, куда приезжали в надежде застать Жогина, бывшего старшего лейтенанта милиции, адрес которого капитану дали в управлении кадров.

Дверь квартиры открыли сразу, после первого же звонка, и встретившая их немолодая симпатичная женщина обрадовалась приходу следователей, как родным братьям, которых не видела долгое время.

– Вот молодцы! – радостно пропела она, не дав им сказать ни слова. – Аркадий! – закричала она в гулкую пустоту квартиры. – Маляры пришли обои наклеивать! – Проходите, проходите, – радушно пригласила она капитана и Друяна. – А мы сомневались, что вы вовремя придете. Да еще соседи наговорили про вашу фирму. А вы точно: шесть часов – и тут! Как военные!

– Правильно, наверное, вам наговорили, – пришел, наконец, в себя капитан. – Мы, хоть отчасти и военные, но не маляры.

– А кто? – угрюмо спросил появившийся из комнаты Аркадий. Одет он был в старые пижамные брюки и выцветшую майку. Питанием, судя по всему, жена его не обижала.

– Я – из уголовного розыска, – ответил Кириков. – А он – следователь прокуратуры.

– А что случилось? – приглушенно спросила женщина. – С ордером у нас все в порядке, а…

– Жогин Юрий Семенович здесь живет? – перебил ее капитан,

– Это, наверное, тот товарищ, который здесь жил раньше? – спросил Аркадий. – Ну да, – припомнил он, – так мне говорили. Но теперь его тут нет. Выехал…

– Когда же он успел? – растерялся Денис Николаевич.

– Да вы проходите в комнату, – догадалась, наконец, пригласить их хозяйка. – Правда, у нас беспорядок везде… Вчера вечером только въехали. Еще и вещи не все перевезли. Так, самое необходимое. Мужу позвонили на работу, давай, говорят, въезжай немедленно, если хочешь квартиру получить. Хамство какое: восемь лет ждали, еще и погоняют. Даже квартиру не дали осмотреть. Сейчас я из кухни табуретки принесу. От прежнего жильца остались…

Из дальнейшего разговора выяснилось, что уезжал Жогин, видимо, в спешке, так как даже часть мебели бросил на произвол судьбы.