Таблицы Рошарха

– Ну, тут особый случай, – потер он пальцами седеющую оторочку волос вокруг лысины. – Эта женщина задушила своих детей… Двух близнецов. Полагая, что сможет вернуть после этого бросившего ее любовника. Отсюда и пунктик: представление о чистоте как очищение от вины. Моется в душе по нескольку раз в день, И каждый раз после этой процедуры требует чистый халат, Даем… У нас в основу лечения положен принцип: максимальное удовлетворение разумных желаний. Чтобы не вызывать отрицательных эмоций. Хотя… дичь, конечно: в этом доме – и разумные желания? – безнадежно махнул рукой главврач. – Извините, заговорил вас, – скупо улыбнулся он. – Работа такая: каждому свежему человеку рад. Иногда сам на себя с опаской в зеркало смотришь. Так-то…

– Виктор Георгиевич, – обратился к нему Друян. – Помогите нам прояснить один вопрос…

– Затруднения с подследственным? Надо провести экспертизу? – предупредительно улыбнулся главврач.

– Да нет… Нужно выяснить: не поступал ли к вам несколько дней назад молодой человек. Фамилии его мы, к сожалению, не знаем, – виновато сказал Друян.

– А откуда он должен был поступить?

– Из дома семьдесят один, улица Степная, Есть сведения, что его забирали ваши сотрудники. У вас есть машина «скорой помощи»?

– Ну а как же! И не одна… Но вообще-то мы очень редко берем больного сами. К нам они поступают после предварительного заключения районного психиатра или невропатолога. Это обычный путь… Но… бывают и исключения. Мы выезжаем по сигналам родных или милиции к тем больным, которые уже лечились у нас и состоят на учете. Медлить в таких случаях нельзя! А с этим больным, которым вы интересуетесь… Я помню этот случай: его при мне привезли. Как вы назвали улицу?

– Степная, семьдесят один, – напомнил Друян.

– Есть тут такой адрес, – после недолгого шуршания страницами журнала заявил Виктор Георгиевич. – Вызов сделан работником милиции. Больной Александр Павлович Любченко. Шестьдесят третьего года рождения, прописан в общежитии № 7, улица Прибрежная. Диагноз: приступ буйного помешательства.

– Данные о себе он вам сам сообщил? – пряча улыбку, поинтересовался капитан.

– У него с собой был паспорт, – серьезно ответил врач. – Работник милиции сдал нам его.

– А кем конкретно был сделан вызов? – спросил капитан,

– Старшим лейтенантом Живгиным… Так тут записано. Да он и сопровождал сюда больного.

– А у него документы вы смотрели? – не унимался Кириков.

– Зачем? – удивился главврач. – Он же в форме был. У вас же я их не проверяю… Да и вызов не ложным оказался. Но больного вы, к сожалению, увидеть не сможете.

– В плохом состоянии? – спросил Друян,

– Хуже некуда… Вот запись в журнале: убит в палате.

– Как – убит? – скрипнул диванными пружинами капитан. – Кем?

– Сейчас я вам покажу – кем, – сухо ответил главврач и щелкнул тумблером на пульте, вмонтированном в крышку стола.

На экране телевизора, стоявшего в углу кабинета, появилось изображение просторной палаты, Больные, находившиеся в ней, сидели или стояли с отрешенным видом, прижавшись спинами к стене. А двое, прохаживавшихся по середине помещения, часто оглядывались назад и при сближении обходили друг друга стороной.

– Вот, одним из них… Здесь в основном находятся бывшие афганцы и… несколько ваших коллег, – посмотрел Патов на капитана,

– Мои коллеги?

– Да… Бывшие сотрудники милиции и внутренних войск. Диагноз: посттравматический стрессовый синдром. Страшного ничего нет; болезнь легко излечимая, но… приятного мало. А чему вы так удивляетесь? Привыкли видеть своих товарищей по работе всегда здоровыми? А между тем люди вашей профессии в этом отношении относятся к группе повышенного риска. И объясняется все очень просто: постоянная боязнь нападения сзади, трудность с опознанием действительного противника. Например, в толпе… Вот нервишки и сдают. А для афганцев к тому же развенчание целей войны и озлобление на то, что ты подвергался опасности, в то время как твои сверстники жили полнокровной жизнью. Кроме того, все эти люди имели постоянный и свободный доступ к оружию, А обладание оружием, кроме чувства превосходства над окружающими, вызывает иногда непреодолимое желание применить его. Против воображаемого врага, разумеется… С медицинской точки зрения здесь все ясно, – выключил телевизор главврач, – Теперь вам понятно, кто убил?

– А зачем же вы его поместили в такую палату? – задал нелепый вопрос Друян.

– А вы полагаете, что у меня есть другие, более безопасные? – сузил серые глаза Патов. – Могу провести по всем помещениям, убедитесь сами, как обстоят дела, – предложил главврач.

– Нет, я не в этом смысле, – поспешил исправить свой промах Друян, – Як тому, что не заметил в палате санитара…

– …следящего за порядком? – насмешливо закончил его мысль Виктор Георгиевич, – А откуда же у меня такие штаты? Раньше, когда больница была ведомственной, у меня было меньше больных и больше обслуживающего персонала, – с сожалением сказал главврач. – А теперь – хозяин Минздрав… На его ассигнованиях далеко не уедешь. Да и не согласится никто постоянно в одном помещении с больными сидеть. Чем же он тогда от здорового отличаться будет? Спасибо хоть за то, что от прежних времен вот эта аппаратура осталась, – кивнул Виктор Георгиевич в сторону пульта. – При нужде можно спокойно посмотреть и послушать, чем они занимаются.

– А к какому ведомству вы раньше относились? – спросил Кириков.

– Да это не так важно… – ушел от ответа Патов, – Это была спецбольница. Тогда к ней было иное внимание! И снабжение… О штатах и говорить нечего. А теперь у меня даже охранников нет. Хоть сам возле забора становись…

– И кто же в этой больнице раньше… лечился? – задал вопрос Сергей Викторович. Он хотел сказать «сидел», но в последний момент воздержался.

– Те же, кто и сейчас: бывшие военнослужащие, иногда – гражданские лица, направленные сюда правоохранительными органами для обследования.

– И каждый раз выяснялось, что направляемый на обследование болен? – спросил Кириков.

– Как правило! – Нисколько не смущаясь, ответил главврач. – Но произвола никакого не было, – поспешил он заверить своих гостей. – Вам как работникам спецорганов, – употребил он устаревший термин, – должно быть известно, что больные этой категории стремятся в первую очередь заверить окружающих в том, что они абсолютно здоровы.

Друян с капитаном согласно кивнули.

– Но и здоровый тоже заявляет об этом, – продолжил Виктор Георгиевич. – Поэтому, пока подоспеют результаты различных анализов, мы предлагаем пациенту посмотреть вот этот занимательный альбом с картинками.

Патов вытащил из ящика стола большой альбом и наугад раскрыл его.

– Не хотите взглянуть? – предложил он своим гостям. – Это таблицы Рошарха. Служат для определения умственных способностей человека. Вернее: индикатором наличия здравого смысла.

Капитан Кириков и Друян встали со своих мест и подошли к письменному столу. На раскрытой странице альбома они увидели цветной симметричный рисунок неопределенной формы. Одна половина рисунка зеркально похожа на другую. Подписи, поясняющей, что здесь изображено, не было.

– Как, по-вашему, что здесь изображено? – спросил врач, лукаво улыбаясь,

– Два медведя борются, – предположил Друян.

– А вы? – спросил Патов капитана.

– Черт его знает! – бухнул Кириков.

– По крайней мере откровенно, – заметил врач. – Больные обычно видят в этой картинке человека в засаде или подслушивающее устройство. Или что-нибудь в этом роде… Ну, остальные картинки в этом же духе, – пролистал он несколько страниц. – Их тут большеста. И приблизительно правильный ответ к каждой из них знает только врач.

– Как – приблизительно? – удивился Друян. – Это ж можно любого человека подвести под нужный диагноз!

– Не беспокойтесь! – предостерегающе поднял перед собой ладонь врач. – Я сказал «приблизительно», потому что к ним в конце альбома даны толкования, какие, примерно, ответы считать правильными. А точного определения ни одна из картинок не имеет. И такими таблицами пользуются психиатры во всем мире. Кроме того, диагноз устанавливает не один врач, а консилиум. Это теперь модным стало писать и говорить, что сюда сажали невинных. Кто неугоден – сюда! Чистой воды вымысел!

– А что, не было таких случаев? – ехидно спросил капитан.

– У меня – нет! – твердо заявил Патов. – Помню, один долго доказывал с пеной у рта, что он здоров. Ладно, говорю, раз здоров, отправляйся домой. Только сначала вон ту бочку водой наполни. Санитар тебе ведро даст.

– Ну и что? – спросил капитан, видя, что главврач не намерен продолжать рассказ.

– Ничего… – равнодушно пожал плечами Патов. – Таскает до сих пор. У бочки вместо дна сетка стоит. А заглянуть туда он не догадывается. Каждое утро упражняется… Привык уже. И домой не тянет.

Виктор Георгиевич побарабанил тонкими, нервными пальцами по крышке стола, затем, неожиданно встав с места, сухо сказал: