Метаморфозы

– Да, Александр Иванович.

– О чем вы еще хотели поговорить со мной? О теории Воланда, которой вкратце я коснулся в прошлый раз?

– Откуда вам это известно? – удивился Белов.

– Мой долг знать своих сотрудников, – загадочно улыбнулся профессор и замолчал. Он что-то поискал на письменном столе и вдруг оживился: – Я открою вам маленький секрет. Наш институт разработал динамические тесты, позволяющие оценить качества руководителя с разных сторон. Перед тем как предложить сотруднику ответственную работу, мы оцениваем его интеллектуальную и моральную готовность к выполнению такой миссии. В особых случаях уточняем качества сотрудника с помощью теста, построенного на личной беседе, как это и было в прошлый раз с вами.

– Но чем был вызван этот «особый случай»?

– В ближайшее время вы станете руководителем темы фундаментального научного исследования и вам придется возглавить коллектив ученых.

– А если я не соглашусь?

– Мы уже знаем, что согласитесь. Теперь, если не возражаете, перейдем к проницаемости.

Удивленный и растерянный неожиданным известием, Белов сбивчиво стал объяснять профессору основные идеи, ведущие к разрешению поставленной перед ним проблемы.

Митрович внимательно слушал, иногда что-то помечал на бумаге и хмурился. Потом откинулся на спинку кресла и поинтересовался:

– Если я вас правильно понял, масса может существовать только за счет энергии пространства. Поясните, пожалуйста, более подробно этот момент.

На бумаге появилось несколько формул и система замысловатых, еще никем не решенных уравнений.

– Хорошо, – остановил профессор Белова. – Как вы знаете, наш институт решает проблему абсолютной утилизации отходов. И путем не захоронения их в недрах Земли, сжигания или разложения, а возвращения неиспользуемой энергии назад во Вселенную. Это одна сторона вопроса, над которой вы уже работаете.

Другая, более серьезная проблема – создание барьера между человеческой деятельностью и природой. Одновременно с проницаемостью полная изоляция. Разум и природа не должны мешать друг другу. Я надеюсь, тема проницаемости подходит для вашей будущей диссертации?

– Да, Александр Иванович, – возбужденный разговором, торопливо подтвердил Белов.

– Прекрасно.

Профессор замолчал. Молчал и Белов. Он видел шефа с другой, незнакомой ему стороны. Почувствовал, что в его жизни происходит нечто важное. Беззаботная жизнь рядового ученого кончалась. Теперь и на него ложилась ответственность. Ответственность перед человечеством и природой.

Возможно…

Возможно, он был влюблен, а влюбленных всегда тянет на размышления о великом. Возможно, счастлив, и философствовать о бренной Земле в этом случае было бы смешным. Мысль его рвалась к высотам мироздания, к другим галактикам. Возможно, это был просто философ, рассеянный и растрачивающий свое внимание на пустяки. Ну разве не пустяк зажженная о коробок спичка? А он вдруг остановился и уставился на ничем не примечательную спичку, словно с неба неожиданно свалилось Ньютоново яблоко, мир пошатнулся, и только он один может его спасти.

Натренированная мысль истого создателя теорий безуспешно искала аналогий. Безумная теория рождалась мгновенно, логика отчаянно атаковала разум.

А почему бы и нет? Возможно, тысячеградусной жарой рождена целая мини-цивилизация разумных существ, где процессы эволюции происходят в миллиарды раз быстрее, чем в нашем мире. И за время, пока спичка горит, они успевают пройти все известные ступени эволюции. Но вот солнце начинает угасать, и ничто уже не в состоянии остановить гибель разума.

Повинуясь минутному влечению, философ быстро зажег вторую спичку и поднес к первой.

Вот и дан толчок к новому развитию цивилизации. Возможно, теперь им и хватит времени, чтобы научиться самим управлять энергией звезд.

Возможно, и наш собственный мир – это мир чьей-то зажженной спички? И вопрос: догадается ли кто-нибудь продлить нам жизнь второй спичкой?..

Монологи

Я не обманывал себя надеждой на приятный отдых, когда ехал сюда. Но она появилась. Совсем неожиданно.

***

Я обратилась к тебе. Больше было не к кому. Чемодан был такой тяжелый. Ты молчал. Я о чем-то говорила, говорила. Я не помню, нет, правда, не помню.

***

Наслаждение обещало мне вечность. Я знал: так не бывает. Но рассудок, сговорившись с душой, твердил: так не бывает с другими.

***

Знаешь, мне повезло. В том, что я встретила тебя. Именно здесь, сейчас. Чему ты улыбаешься?

***

О, мои ангелы-хранители! Зачем вы подарили мне любовь. Чтобы тут же отнять? Дни превратились в мгновения. И дни уходили, уходили, уходили…

***

Ты все знаешь, и это скучно. Так жить скучно. Я боюсь так жить. Почему ты не такой, как все? Это радует меня. И пугает. Ты пугаешь меня своим умом, своими мыслями.

***

Здесь все кричит об ее отсутствии. Ее образ преследует меня.

***

А скажи, как ты относишься к состраданию? Какой ужас, какая жестокость! Это у Ницше? Нет, нет, это у вас обоих.

***

Боже, как я одинок. Мои чувства с бешеной злобой обрушились на меня. Они съедают меня. Но в чем я виноват перед ними?

***

Мы всегда были вместе, да? И будем вместе? Почему ты молчишь? Я уже надоела тебе?..

***

Мое сознание тщетно пытается успокоить меня, защитить мою душу. Увы, душа не понимает меня. Она отвергает мой разум.

***

Иногда мне кажется, что тебе скучно со мною и ты не любишь меня.

***

Я знаю, все пройдет. Я готовлю себя к этому. Я боюсь жить вечными воспоминаниями. Они пугают меня.