Дипломатический труп

– Значит, так! Ты сейчас к ней подходишь и говоришь ей все, что должен был сказать. Понял? Ты, вообще-то, хотя бы представляешь, о чем и как надо говорить?

– Да, Лев Иванович мне объяснил… – Костя наконец-то обрел дар речи.

– А-а, ну тогда все упрощается! Иди и говори, как подобает мужчине. Иди же, черт побери! Пока она стоит, пока нет лишних глаз и ушей. Чего ждешь?! Ну?!! – Стас толкнул Буряка в спину, и тот, видя, что Женя, положив телефон в сумочку, уже собирается уходить, на непослушных, ватных ногах побежал вслед за ней.

Стас, делая вид, что его очень интересует форма плафонов под потолком, краем глаза наблюдал за происходящим. Он видел, как, догнав девушку, Костя взял ее за руку и торопливо, захлебываясь, что-то начал говорить. Та, как видно, ошеломленная его словами, стояла не двигаясь, полностью потеряв способность хоть что-то сказать в ответ. Когда Буряк закончил свой «спич», он еще некоторое время не отрываясь смотрел на недвижимо замершую Женю. Но, не дождавшись ее ответа, выпустил руку и, пожав плечами, медленно пошел назад.

«Ну, ты, балда, чего думаешь-то?! Хоть слово-то ему скажи!..» – мысленно потребовал Станислав, и Женя, словно услышав его мысли, дрогнула и негромко окликнула:

– Костя, подожди!

Теперь уже она, цокая каблучками, догнала Буряка и, тоже взяв его за руку, о чем-то заговорила со смущенно-виноватой улыбкой. Потом, быстро коснувшись губами его щеки и заливаясь краской, торопливо ушла. Константин, обернувшись к Крячко, был совершенно не похож на себя недавнего. Теперь это был совсем другой человек. Он как будто стал выше и даже раздался в плечах. Подойдя к Станиславу, Буряк сжал его запястье своими тонковатыми, но на удивление жесткими и крепкими пальцами, и взволнованно сообщил:

– Станислав Васильевич, она сказала, что хочет со мной видеться и что все эти годы думала обо мне! Я не могу поверить тому, что прямо сейчас произошло… Господи! Не свихнуться бы от такого счастья!

Рассмеявшись, Крячко приятельски хлопнул его по плечу и сказал:

– А вот этого не надо! Как говаривал один мультяшный герой: дело-то житейское! Воспринимай это как должное, как заслуженную награду за свое долготерпение, за свою наконец-то проявленную смелость. Думай теперь о будущем. Как будете с Женей строить свою дальнейшую жизнь, как не наломать дров, чтобы очень скоро не разочаровать ее и не разочароваться самому. Жизнь штука хитрая. Знаешь, следом за эйфорией наступают обычные, скучные будни. И вот они-то и становятся проверкой, насколько серьезно все то, что вас связывает. Уловил?

Костя, все еще не в силах справиться со своими чувствами, улыбаясь, часто-часто закивал в ответ.

…Шагая по улице, заполненной смуглолицыми горожанами мексиканской столицы, самых разных оттенков кожи – от бледновато-румяного до темно-коричневого, опера и их спутник разговаривали «за жизнь», в контексте только что происшедшего.

– Вообще-то, в нашей жизни полно парадоксов, – шагая по выстеленному плиткой тротуару, философствовал Гуров. – Я никогда не мог понять, почему вопросами демографии у нас очень часто занимаются или какие-то импотенты, или занудные, фригидные тетки. А я бы, наоборот, на это направление деятельности ставил самых отборных бабников, но романтиков…

– А такие бывают? – подначивая, уточнил Станислав.

– Один из них идет рядом со мной и периодически задает глупые вопросы, – в тон ему ответил Лев.

Все трое громко рассмеялись, обращая на себя внимание местных жителей.

– Мы не слишком неправильно ведем себя с точки зрения местного уличного этикета? – приглушив голос, Гуров обернулся к Буряку.

Тот, безмятежно улыбаясь, уведомил, что здешний народ и сам довольно-таки эмоционален и поэтому живость чужой натуры воспринимает нормально. Вот нытье и меланхолия здесь не в почете. Лев в знак одобрения кивнул и продолжил:

– Так вот, в ведомствах ответственными за демографию я назначал бы бабников-романтиков и сексапильных эротоманок. Гарантирую, что наша демография тут же рванула бы в гору. У них же совсем другая энергетика, совсем иные подходы…

– Мы пришли! – объявил Буряк, указав на встроенный в здание магазин электроники.

Купив себе СИМ-карты местного оператора, приятели обменялись номерами. Заодно произвели обмен номерами и со своим добровольным гидом.

– Ну вот, – выходя на улицу, удовлетворенно отметил Стас. – Теперь и у нас есть нормальная, современная связь. Ну, что, Лев, ты в посольство? Давай! А мы тогда прямо сейчас зайдем в полицию. Костя, ты ж вроде говорил, что отделение где-то тут, совсем рядом? Вот! Ну а потом пойдем искать «герл-френд» нашего усопшего.

…Вернувшись в посольство и испытывая дикое желание немедленно лечь и уснуть, Гуров обосновался в кабинете Еринцова, и к нему по одному потянулись технические сотрудники, обеспечивающие жизнедеятельность представительства. Первым зашел дворник Георгий Зайцев, как оказалось, муж уже шапочно знакомой Льву завпищеблоком Антонины. Их семья в Мехико работала уже около десяти лет. Здесь уже подросли их дети. И именно поэтому чета Зайцевых начала подумывать о возвращении в Россию, чтобы те, вжившись в мексиканскую среду, не захотели остаться здесь насовсем. Что касается Горбылина, то его дворник оценил однозначно: балабол.

– Мне в нем сразу не понравилась эта его спесь… – приглаживая усы, повествовал Зайцев. – Нет, перед теми, кто рангом выше, он стелился прямо ковриком придверным. А вот к людям, кто рангом пониже, отношение было совсем другое.

Это Георгий заметил, когда Горбылин еще только прибыл в посольство. Первый раз увидев врио атташе во время уборки территории, он, как и обычно, как и со всеми прочими, вежливо с ним поздоровался. Но на его «Доброе утро!» Горбылин в сторону дворника лишь чуть покосился («Как будто на блоху какую глянул», – особо подчеркнул Георгий) и что-то маловразумительное буркнул в ответ… То ли «Тьфу!», то ли «Пошел ты!»

На следующий день, увидев чванливца, Зайцев отвернулся, сделав вид, будто его не замечает. Тот сразу ударился в амбиции: «Ты почему это не здороваешься?! Ты чего это о себе возомнил?!» – на что дворник спокойно, с достоинством ему ответил: «Тут холуев нету!» Это настолько уязвило врио атташе, что тот немедленно помчался к Еринцову с претензиями. Виталий Валентинович его выслушал, но сказал то же самое: «Тут холуев нет!»… Покачав головой, Георгий от души рассмеялся.

Каких-либо контактов Горбылина с гражданами Мексики и других государств дворник не замечал. Врио атташе на встречи с мексиканскими коллегами ездил на штатном «БМВ» и прогуливаться пешком выходил нечасто. Впрочем, как-то раз Георгию удалось заметить, как в некотором отдалении от территории посольства Горбылин садился в машину яркой блондинки с мексиканскими чертами лица. Девушка была одета небедно, да и ее машина, чувствовалось, стоила немало. Ее номер дворник не запомнил, но цвет и марка машины память сохранила – это был черный «Роллс-Ройс».

Когда Лев уже заканчивал разговор с дворником, вошла его жена Тоня. Чего-то особо важного рассказать она не могла, но кое-что все же сообщила. Как-то во время завтрака ему кто-то позвонил. Выслушав своего собеседника, Горбылин по-испански ответил что-то наподобие: «Это мне подходит, бери!» О чем конкретно шел разговор, осталось неизвестным. Как припомнила Антонина, разговор этот состоялся около месяца назад.

Одна из уборщиц, Эльвира Федоровна, которая убиралась на этаже, где размещалась квартира врио атташе, да и в самой его квартире, о «господине Горбылине» была невысокого мнения. На ее взгляд, он был сибаритом и неряхой. Когда она приходила убираться, везде были разбросаны окурки, постель он никогда не убирал, хотя врио атташе когда-то окончил военное училище, где подобной, не самой сложной процедуре учат всякого. О разбросанных носках и немытой посуде можно уже и не говорить ничего.

Эльвира Федоровна припомнила, как однажды нашла под кроватью Горбылина пустую упаковку из-под американских антибиотиков, применяемых для лечения от гонореи.

– Вы уверены? – недоуменно уточнил Гуров. – Вы знакомы с медициной?

– Еще как! – усмехнулась та. – У меня среднее медицинское образование, я лет десять работала фельдшером «Скорой». Просто когда здесь подвернулось место, я согласилась без колебаний. Надоело жить на копейки, а у меня дочь учится в университете.

Мексиканца, изображенного на рисунке Буряка, никто из обслуживающего персонала опознать не смог.

Когда собеседования закончились, прихватив с собой чету Зайцевых, следом за Еринцовым Лев поднялся на третий этаж к квартире Горбылина. Оторвав наклейку, опечатывающую дверь, комендант отомкнул замки, и Гуров, а следом за ним и все остальные, вошли в «двушку».

Гуров не спеша осмотрел столы, шкафы, всевозможные ящики и коробки. Но нигде ничего такого, что могло бы стать подсказкой, зацепкой, намеком на случившееся здесь пару суток назад, не обнаруживалось. В самом конце своего изучения квартиры Лев вынес из кухни мусорное ведро и, расстелив на полу газету, высыпал из него мусор. Вооружившись веником, он осторожно начал перемещать сигаретные пачки, окурки, смятые упаковки от соков и пива с одного края газеты на другой.

Неожиданно в поле его зрения оказался пластиковый прямоугольничек с витиеватой надписью латиницей, магнитной полоской по нижнему краю и изображением улыбающейся, пушистой кошки. Осторожно подняв свою находку, Гуров осмотрел ее с обеих сторон. На другой стороне было изображение отпечатка женских накрашенных губ, поверх которого мелкой латиницей был написан какой-то адрес, а ниже – номер телефона. Поскольку испанский язык Лев успел освоить лишь на самом элементарном уровне, он обернулся за помощью к своим сопровождающим. Чета Зайцевых дружно развела руками. Испанский они худо-бедно знали, но чисто на «кухонно-магазинном» уровне.

Лишь Еринцов, взяв карточку, с усмешкой прочел вслух:

– Массажный салон «Ласковая киска». Так, а что здесь написано? Здесь – адрес салона: улица Красивых Облаков, дом пятьдесят, подъезд номер два… Вообще-то, скорее всего, это полуподпольный публичный дом, замаскированный под массажный салон. Здесь это обычное дело. Такие карточки для оплаты услуг продают в некоторых киосках и интим-салонах. Для чего это ввели? Во-первых, хозяева борделя без проблем, случись чего, могут открутиться от ответственности за организацию проституции. А мы денег не брали – их у нас нет. А перечисление этот сеньор сделал, может быть, даже из благотворительности? Вот и все! Правда, местные власти особо и не усердствуют по части искоренения этого разврата. Бордели исправно перечисляют налоги, поэтому их и не трогают. Меньше и риска в смысле нападения грабителей – налички нет, грабить нечего.

– Скажите, Виталий Валентинович, а в посольстве знали, что Горбылин посещал заведения подобного рода? – Гуров вопросительно посмотрел на всех троих.

Зайцевы, собиравшиеся уходить, уведомили, что усопшего лично они считали человеком неискренним, непорядочным, но вот о его похождениях за стенами посольства ни разу не слышали. Еринцов тоже лишь развел руками.

– Ну, то, что он трепло и раздолбай еще тот, – не знал только глухой. А вот про бордели что-то ни разу никем не упоминалось.

– Судя по тому, что Эльвира Федоровна находила в этом помещении упаковку от антибиотиков, предназначенных для лечения венерической болезни, надо думать, клиентом он там был частым, – констатировал Лев. – А эта улица Красивых Облаков – она далеко отсюда?

Задумчиво поглядев в окно и что-то прикинув в уме, комендант сообщил, что если ехать на автобусе, то на дорогу уйдет с полчаса, а то и час – не меньше.

– Но это я так, условно прикидываю, – добавил он. – В тех краях я не был ни разу. Мне там делать нечего. Там, говорят, таких забегаловок полно – местный вариант саун, массажные салоны, фотостудии, солярии… Об этой улице здесь в приличном обществе даже упоминать – не к лицу. Тем более, что хозяева некоторых борделей для того, чтобы к ним шло побольше клиентов, вовсю пользуются услугами местных колдунов. Вроде бы даже некоторых настолько привораживают, что они там все свои средства оставляют. Как наркоманы. Но это только на уровне слухов.

– Ну, слухи слухам рознь… – усмехнулся Гуров. – Есть слухи, хотя бы относительно похожие на правду, а есть и заурядный бред.

– Вы имеете в виду информацию о колдовских обрядах? – чуть прищурился Еринцов. – Я не стал бы утверждать так категорично. Мне рассказывал очевидец, что два раза в год, в ночь полнолуния, девицы из всех этих борделей, саун, салонов и прочих забегаловок проводят особый магический ритуал. Это происходит перед началом сезона дождей и по его окончании. Там, в начале и в самом конце улицы Красивых Облаков, есть два каменных столба – белый и черный. В двенадцать ночи, натершись какими-то снадобьями, по сути, неглиже, только с перьями в прическе и за спиной, все эти особы выходят из своих логовищ и цепочкой идут по кругу. Они трижды обходят оба эти столба, держа в руке какие-то амулеты и читая то ли мантры, то ли заклинания. Говорят, в это время туда даже бандюганы соваться не рискуют. И все… На следующий день в салонах – аншлаг, и все последующие месяцы клиентов в достатке.

Слушая его, Лев пожал плечами.

– А они как идут? По часовой стрелке или против? – иронично рассмеялся он, переводя услышанное в шутку.

– Этого я не знаю, – комендант наморщил нос и почесал пальцами ухо. – Сходите, посмотрите, если не боитесь, что наведут какую-нибудь порчу… Кстати, дня через два-три уже полнолуние, так что такая возможность есть. Но лично я туда даже под дулом пистолета не поеду!

Они вышли из квартиры, Еринцов закрыл ее на ключ и прилепил на место полицейскую наклейку. Уточнив, где бы сейчас можно было найти помощника начальника службы безопасности Даниила Смирнова, Гуров отправился к служебному зданию диппредставительства. Как оказалось, кабинеты службы безопасности находились на первом этаже справа от входа. Пройдя несколько шагов по коридору, Лев увидел дверь с табличкой «Пом. нач. СБ Смирнов Д. А.».