Двойной дуплет

– Да, я. Но «вкладывал деньги» – это громко сказано, Лев Иванович. У Виктора была своя доля в «Романтике». И это, пожалуй, все… Но постойте. Я до сих пор не возьму в толк… – С каждой минутой Храмов все больше обретал уверенность в себе. Гуров чувствовал это по тому, как зримо менялась мимика его собеседника, его жесты, осанка. – С чего бы этим делом заинтересовалось угро? И не кто-нибудь, а два сыщика в звании полковников. Витя покончил с собой… Или нет?

Гуров едва заметно улыбнулся уголками губ. С такими личностями, как сидящий напротив него Михаил Храмов, ему не раз доводилось встречаться по долгу службы. Словосочетание «уголовный розыск» сначала повергает их в откровенное замешательство, порой даже граничащее с паникой, но когда они понимают, что им не собираются заламывать руки и цеплять на них жесткие браслеты, просыпается природная наглость и чувство вседозволенности. Храмов был еще тем орешком. Впрочем, человек с другим складом характера вряд ли стал бы заниматься игорным бизнесом – просто не выдержал бы конкуренции. Интересно, насколько покойный Климентьев был схож со своим приятелем и коллегой?

Крячко, в голове у которого в этот момент наверняка роились аналогичные мысли, вроде как случайно прошел до окна, выглянул на темную улицу и развернулся. Теперь он стоял лицом к напарнику и за спиной у Храмова. Готовился в случае крайней необходимости применить физическую силу. Гуров прекрасно знал, что, возникни эта самая необходимость, Стас не станет особо миндальничать с этим типом.

– Ситуация немного изменилась, Михаил Владимирович, – напористо произнес Гуров. – У нас есть основания полагать, что Виктора Климентьева убили.

Его блеф достиг желаемой цели. В глазах Храмова мелькнуло нечто похожее на испуг. И даже, как показалось полковнику, некая ожесточенность.

– Убили? – Храмов машинально взял со стола чашку с остывшим чаем, сделал небольшой глоток, но на место ее не вернул. Ему потребовалось чем-то занять руки. – Кто?

– Именно это мы и пытаемся выяснить.

– Вы… Вы хотите сказать?.. Я что, под подозрением?

Гуров поймал себя на мысли, что ему приятно наблюдать возвращение Храмова в прежнее растерянное и испуганное состояние. То, которое владело им в первые минуты их появления.

– А почему бы и нет, Михаил Владимирович? – смакуя каждое свое слово, сказал полковник. – Под подозрение может попасть любой. А вы работали с покойным, у вас были общие дела. Возможно, не совсем чистые…

– Да какие дела?!

Произошло именно то, чего так добивался Гуров. Остатки внутреннего самообладания оставили Храмова, и он взорвался. Он даже предпринял попытку вскочить с табурета, но в ту же секунду тяжелая рука Крячко легла ему на плечо, пригвоздив к месту.

– Какие дела, Лев Иванович? – Игорный воротила заметно сбавил обороты, быстро оглянувшись на Крячко. – Виктор работал у нас бригадиром. Да, я не отрицаю, что на начальном этапе, когда я только создавал «Романтик», он по старой дружбе помог мне с финансами. Вложился, так сказать, в бизнес… Ну, понятное дело, имел с этого процент. Или, как это говорится, дивиденды, но в остальном… Все чисто. Да вы сами можете съездить в «Романтик» и убедиться в искренности моих слов. Поговорите с администраторами, с персоналом.

– Я поговорю, – заверил его Гуров. – Непременно поговорю, Михаил Владимирович. Но пока я разговариваю с вами. Вы лично заправляете всеми делами в «Романтике»?

– В основном. – Храмов теперь старательно подбирал слова, все еще нервно вертя в руках чашку с холодным чаем. – Все, что касается крупных вопросов. Но у меня есть и заместители, которые… То есть они могут решать что-то и самостоятельно. Это административный аппарат…

Гуров кивнул головой. Встретившись с хмурым взглядом Крячко, он сделал для себя вывод, что напарнику тоже все меньше нравится это дело, за которое их уговорил взяться Орлов. Что, если Ирина все же права в своих подозрениях? Однако полковник не спешил ставить телегу впереди лошади. Такое было не в его правилах.

– Непонятно одно, Михаил Владимирович, – негромко сказал он, будто обращался не к Храмову, а просто рассуждал вслух и анализировал собственные мысли. – Если Виктор Климентьев был одним из тех, кто так или иначе участвовал в становлении вашего бизнеса, почему он довольствовался ролью бригадира игровых автоматов? В то время как у вас, по вашим же собственным словам, есть администраторы, замы…

Храмов поджал нижнюю губу, отчего его лицо приобрело еще более комичный оттенок.

– Я думаю, об этом следовало бы спрашивать не меня, а самого Виктора. Когда он был жив, разумеется…

– А вы сами, значит, не спрашивали его?

– Спрашивал.

Злополучная чашка вернулась-таки на столешницу, а руки хозяина квартиры исчезли в объемных карманах его махрового банного халата.

– Ну и?.. – поторопил Храмова Гуров.

– Витя говорил, что он не создан для руководящих должностей. Он предпочитал более спокойное существование… – Храмов осекся и тут же поспешно добавил: – Это были его собственные слова.

– Ясно.

Гуров взглянул на часы. До открытия ночных заведений, в том числе и «Романтика», оставалось еще более полутора часов. Как раз хватит на то, чтобы они со Стасом могли заехать куда-нибудь перекусить. А дальше… Дальше им придется нанести еще один визит, но уже по месту работы покойного Климентьева.

Крячко вышел из-за спины Храмова. Ему все стало понятно по глазам напарника. Михаил Владимирович облегченно вздохнул и позволил себе расправить напряженные плечевые мышцы.

– Лев Иванович, – тихим голосом произнес он, и Гурову показалось, что в эту секунду у Храмова даже исчезла присущая ему хрипота. – Не поймите меня неправильно, но мне не хотелось бы, чтобы вся эта история как-то отразилась на репутации моего заведения… Может быть, удастся этого избежать?..

– Вы пытаетесь со мной договориться? – Полковник вскинул брови.

Храмов не уловил в его голосе сарказма.

– Ну, если это возможно…

Гуров поднялся на ноги.

– Давайте вернемся к этому вопросу при нашей с вами следующей встрече, – сухо сказал он. – Но я уже сейчас могу совершенно точно заверить, что договор этот будет не таким, каким его видите вы.

Храмов стиснул зубы, а в его стальных глазах появился недобрый блеск. Это обстоятельство тоже не осталось без внимания Гурова.

Глава 3

– Сейчас умников развелось – пруд пруди. Чего только не выдумают. Козлы!

Воспользовавшись своим брелоком-открывалкой, Парфенов распечатал очередную бутылку пива и передал Алексахину. Тот молча взял ее и лениво перевел взгляд на экраны мониторов, стоящих по левую руку от него.

Глазки многочисленных видеокамер, находящихся в каждом из игровых залов «Романтика», фиксировали последние приготовления служащих и охранников к вечернему открытию заведения. Жизнь шла своим чередом, и он, Евгений Алексахин, молодой человек двадцати шести лет, чувствовал себя в общем течении этой жизни очень вольготно. А что еще нужно? Работа не пыльная, прибыльная, времени свободного навалом. Деньги всегда на кармане, достаточные для того, чтобы расслабиться от души. Да, и телки, надо признать, особо не привередничая, сами липнут как мухи. Эти создания за версту настоящего мужика чувствуют. А настоящий мужик – это, как известно, тот, кто может себе позволить если не все, то очень многое.

Алексахин самодовольно хмыкнул.

Парфенов, высокий худощавый тип лет на десять старше своего приятеля, выглядел не так стильно и не пользовался такой популярностью у противоположного пола. Не будучи красавцем по природе, он умудрился усугубить свою внешность еще и несколькими грубо выполненными неэстетичными татуировками: перстни на пальцах и змея с разинутой пастью, тянущаяся от правого плеча вдоль шеи к основанию черепа. Всех этих красот, оставшихся еще с зоны на теле Дмитрия Парфенова, или Костыля, как его величали в недалеком прошлом, не мог скрыть даже дорогой темный костюм, белоснежная рубашка и тонкий, почти как шнур, синий галстук. Два года неволи внесли свои коррективы в образ мышления Дмитрия, в его манеры и поведение.

– Че ты сказал? – Он глотнул пива, рыгнул и уставился большими навыкате глазами на Алексахина.

– Да нет, ничего, – добродушно ответил тот, держа в одной руке предложенную ему бутылку, а пальцами другой машинально поигрывая гладким продолговатым корпусом своего мобильного телефона. – Это я о своем, Дим. Не обращай внимания. Так что ты там говорил про умников?

Оба сотрудника так называемого руководящего аппарата казино «Романтик», как всегда перед открытием, расположились в кабинете Парфенова, смежного с апартаментами часто отсутствующего на своем рабочем месте шефа. Судя по времени, последний и сегодня не планировал почтить заведение своим присутствием. Впрочем, оно и к лучшему. В отсутствие Храмова Парфенов чувствовал себя более свободно и вольготно. У того непременно находились какие-то вопросы, требующие немедленного решения. Как следствие, дополнительная головная боль, беготня. А так… Без Храмова работа протекала размеренно. А бывший зэк по прозвищу Костыль ничто не ценил так, как собственное спокойствие и душевное равновесие.

– Я говорю о том, – неторопливо продолжил он, поглаживая ногтем большого пальца стеклянное горлышко бутылки, – сколько всякого жулья сейчас развелось. И ведь головастые ребята попадаются, Женек. Слыхал последнюю фишку?

– Какую фишку?

– До нас пока не докатилось, а вот в Питере, я слышал, три дня назад взяли за задницу двух ушлых гавриков. Знаешь, до чего додумались? У них был радиоуправляемый магнитный шарик. Один делает себе ставочки на рулетке, а напарник тусуется в сторонке, неприметно так, и контролирует движения своего сраного шарика. Их, может, и не взяли бы никогда, но, как обычно, жадность фраера сгубила. – Парфенов потянулся в карман пиджака за сигаретами. – Ну, сорвали раз куш, ну, два… Зачем же наглеть? Нет, все им мало, кровососам. Еще, еще!.. А дальше, сам понимаешь, привлекли внимание. Тут их и цап-царап за одно место.

Парфенов расхохотался. Раскатисто, от души. Будто наглядно представил себе картину того, что произошло в одном из питерских казино. Сигарета легла ему в рот, и он одним щелчком зажигалки подпалил ей кончик. Затянулся. Отставил пиво в сторону.

– Но все равно лихо придумано? Да?

– Лихо, – согласился Алексахин. – Только ведь это не ново. Я о таких фокусах слышал.

Парфенов окинул развалившегося в глубоком кресле приятеля презрительным взглядом, запрокинул голову и выпустил дым в потолок.