Фабрика отклонений

– Я совсем о другом. Характеры и типажи у всех разные, а вот этот определяющий фактор больного-сердечника порой делает с людьми удивительные вещи. С их близкими тоже. Тут лежит один грузный мужчина, сразу видно, что начальник очень высокого ранга. Так вот он напоминает старого доброго льва. Ему уже нельзя быть строгим, пугать людей грозным рыком. Он бродит по аллеям парка и по привычке трясет гривой. В переносном смысле. А еще есть одна дама, наверное, в прошлом балерина или профессиональная танцовщица – по походке видно, по тому, как ступни ставит. Так вот, она напоминает присмиревшую газель. Так и кажется, что ей хочется сорваться с места и промчаться по зеленой траве, поиграть. А она сдерживается. Такие вот порывы в движениях прослеживаются.

– Развлекаешься? – Гуров улыбнулся.

– Профессия у меня такая. – Маша вздохнула. – Все, что актер берет в свой образ, конкретную роль, он не выдумывает, а видит в реальной жизни.

– А я на кого похож? На льва?

– Ну, если только на засыпающего прямо на ногах. Езжай-ка ты домой, Лев.

– Знаешь что, – Гуров обнял жену, прижал к себе и вдохнул запах ее волос, – давай-ка я похлопочу там у себя насчет санатория. Представляешь, пару недель ничего не делать, ходить только в пижаме и шлепанцах, а по вечерам чтобы играл духовой оркестр.

– Да, представления у тебя о санаториях, прямо скажем, архаичные. Хотя в этих представлениях есть определенная душевность.

Глава 3

Молодые оперативники вошли в кабинет ровно в десять утра. Гуров ерзал в неудобном кресле, которое для него организовал Крячко, и читал рапорта оперативников по результатам поквартирного обхода.

Кулаков сегодня был без формы. Гуров мельком глянул на старшего лейтенанта и отметил хорошо развитую мускулатуру. Владик Рязанцев снова щеголял в своей легкомысленной курточке, но Лев Иванович решил не исходить желчью по этому поводу. В конце концов, не его это дело. Эта курточка или иная – данное обстоятельство не играет никакой роли в работе оперативника. Если уж быть честным с самим собой.

– Садитесь, не стойте столбами, – велел Крячко, шумно двигая стулья, звеня стаканами и чашками в шкафу, потом громко спросил: – Лев Иванович, сразу парней озадачим или сначала песочить их будем?

Сыщику было понятно, что Станислав нацелился послать кого-то вымыть чашки и чайные ложки, чтобы попить с утра кофейку. Сейчас это, по мнению Гурова, было не совсем уместно, но делать замечание полковнику в присутствии двух лейтенантов он не стал. Однако Крячко включил какое-то шестое чувство и сам все понял. Он со вздохом выбрался из недр шкафа и захлопнул дверку.

– Очень даже плохо, ребятки, вы отнеслись к нашему заданию, – заявил Станислав, вытирая руки носовым платком. – Бумага, которую сейчас Лев Иванович читает, не более чем отписка. Нам совершенно не нужно, чтобы дело пухло от количества абсолютно любых бумаг. Нам результат требуется, реальные зацепки.

– Из всего вороха рапортов что-то конкретное имеется лишь в двух, – добавил Гуров. – В них упомянуты старик-астматик, целыми вечерами сидящий на лоджии, да подслеповатая бабулька, которая кого-то приняла за своего внука. Опросить повторно и очень тщательно обоих!

– Уже, – тихо и веско ответил Кулаков. – Вчера мы с Владом там были и опросили шестерых жильцов в двух домах, которые выходят окнами на эти развалины. В том числе двоих жильцов, которых не было дома на момент проведения поквартирного обхода.

– Да? – Взгляд Гурова потеплел. – Хорошо, давайте результаты.

Кулаков вытащил из папки несколько листков с объяснениями жильцов, протянул их полковнику и сказал:

– Если разрешите, то я сначала на словах, товарищ полковник. Убежден, что никто ничего конкретного не видел. Мы проверили пять показаний, в которых упоминаются незнакомые мужчины. Все они имеют подтверждение. В двух случаях это были работники местного ТСЖ, в трех – родственники и знакомые других опрошенных людей. Следователю доложим сегодня, а уж ему придется принимать решение о проведении следственных действий.

– А вам, значит, все и так ясно? – спросил Крячко.

– Никто из опрошенных людей не видел убийцу, – подтвердил Рязанцев. – Задания агентуре раздали, информацию по районам запустили. Ждем приказаний.

– Опа! – Крячко насторожился, прислушиваясь к гомону за стеной. – Виноват, там мои участковые, кажется, собрались. С вашего позволения… – Станислав разве что каблуками не щелкнул.

Гуров проводил взглядом его широкую спину. Позитивный все-таки Крячко человек. Чтобы он пришел на работу в скверном настроении, был не в духе, ворчал, психовал? Такого Гуров не помнил.

Да, Стас мог молча просидеть весь день, погрузившись в себя, неохотно отвечать на вопросы. Но в основном он был весел, находился в приподнятом настроении, как будто именно сегодня все самое важное для него и свершится. Лейтенанты тоже посмотрели Стасу вслед немного удивленно. Тот шел инструктировать участковых с видом спортсмена, верящего в то, что он сейчас выиграет олимпийское золото.

– Так, ребята, – отложив бумаги и сцепив пальцы на коленях, начал Гуров. – Давайте пробежимся по версиям. Берите ручки и бумагу. Сейчас мы дополним ваши планы работы. У вас самих-то есть новенькие, свежие идеи?

Рязанцев виновато улыбнулся, пожал плечами и заявил:

– Не успели, товарищ полковник. Крутились вчера до позднего вечера, а утром уже бумагу пачкали.

– Тогда слушайте, что мы с полковником Крячко успели вчера придумать, над чем продуктивно поразмыслить.

А Крячко в это время заслушивал старших участковых поселка Видное. Особенно его заинтересовало предварительное сообщение о том, что на двух участках за последнее время пропали из поля зрения двое бомжей. Их судьбы не знали ни друзья, ни сами участковые.

Сейчас майор с большими усами докладывал о том, что на его участке группа из пяти бомжей вполне мирно прижилась на подземном коллекторе. Он рассказывал о них даже с какой-то теплотой.

– Мужики они хорошие, безобидные, лучше выпросят или отработают кусок хлеба, чем возьмут что-то чужое. У них был один довольно скользкий тип, но я быстро оприходовал его на казенные харчи. А эти нет. Они мне, вы уж извините, товарищ полковник, и в делах помогают. Это как дополнительные уши и глаза на участке.

– И долго вы мне будете рассказывать о сути ваших взаимоотношений? – поинтересовался Крячко. – Это все очень занимательно и, наверное, поучительно для молодых сотрудников.

– Виноват! – Майор сразу подобрался. – Так вот, пропал у меня один бомж. Главное, дело-то какое. Честно скажу, долго смеялся, когда узнал…

Крячко застонал в голос, мученически закатил глаза, а потом уставился на майора с таким зверским видом, что тот чуть ли не в струнку вытянулся.

– Так точно! – рявкнул майор совершенно иным голосом. – Неделю назад пропал бомж по прозвищу Кулич. Сведений о его местонахождении и планах никто из приятелей данного субъекта не имеет. Выяснилось также, что Кулич оказался женщиной. Просто, товарищ полковник, внешний вид и все остальное нисколько этому факту не соответствовали. Я и подумать не мог, что это женщина.

– Садитесь, – пробурчал Крячко. – Вы, видимо, вообще плохо разбираетесь в половых признаках. Напомню, что у нас найдено обезглавленное тело именно мужчины. Со всеми соответствующими признаками. Еще у кого-то есть сообщения?

– Разрешите? Капитан Сергушенко, – поднялся усталый молодой офицер. – У меня на участке пропал жилец частного дома. Близких родственников у него нет, соседи сведений не имеют. Я оформил через уполномоченного по розыску с разрешения начальника отделения…

– Опишите пропавшего, – перебил Крячко капитана.

– Мужчина, на вид шестьдесят лет, грузный, лысый, походка тяжелая из-за больных ног. Лицо красное…

– Достаточно! – остановил Крячко капитана и обвел присутствующих сожалеющим взглядом.

При этом многие нахмурились и опустили головы.

– Достаточно, капитан Сергушенко. Я сейчас слушаю вас, товарищи офицеры, и борюсь с желанием вернуться в главк и инициировать проверку работы вашей службы по всем параметрам. Меня крайне удивляет, товарищи старшие участковые уполномоченные, ваше отношение к ориентировкам. Речь в них идет о преступлении, которое может оказаться первым в чреде деяний серийного убийцы. Вы не поняли смысла циркуляра? Или настолько заняты какими-то своими делами у себя на участках, что проблемы внешнего мира вам по большому барабану?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Крячко обвел офицеров взглядом, убедился в том, что нужный эффект произведен. Он понял, что теперь участковые начнут-таки работать по этому делу именно так, как от них того ждут московские сыщики.

– Учтите, что я, представитель министерства, вами крайне недоволен. Мне не хотелось бы ставить вопрос о служебном соответствии кого-то из вас.

Добавив этот последний штрих, Крячко продиктовал задание, которое надлежало выполнить на каждом участке: обойти все территории, на которых обитают бомжи, побеседовать с каждым из них. Выяснить, не пропал ли кто, не слышно ли в их кругах о человеке, который убивает бомжей, угрожает им, терроризирует. Вполне возможно, что некий ненормальный человек просто почему-то решил так напугать эту прослойку населения без определенного места жительства.

Полковник Крячко приказал участковым не упускать из виду любую информацию о человеческих останках или фрагментах тел, даже пущенную в шутку. Он велел тщательно, кропотливо собирать сведения обо всех лицах с неадекватным поведением. Не важно, стоят они на психиатрическом учете или нет.

Планы работ по этим направлениям каждому участковому надлежало подготовить к вечеру и подать руководству. Отчитываться ежедневно.

Потом Крячко отпустил инспекторов, но попросил задержаться четырех человек, участки которых граничили с местом обнаружения обезглавленного трупа. Теперь он уже не разыгрывал из себя большого свирепого начальника, прибывшего из министерства. Он попросил офицеров сесть поближе, пододвинул стул и устроился прямо перед ними.

– Так, ребята, к вам разговор особый, – начал Станислав. – Территории, обслуживаемые вами, соседствуют с местом преступления. Я на девяносто процентов уверен в том, что погибший откуда-то из ваших епархий. Не могу я уложить в голове, что кто-то вез труп в машине за тридевять земель, чтобы вывалить его в заброшенном недостроенном курятнике, разваливающемся в городке Видное.

– Нет, почему же?.. – некий майор пожал плечами. – Я знаю случай, когда труп почти год возили в багажнике. Правда, в хорошо упакованном виде.

– Нет, вы никак не поймете! – Крячко поморщился. – Не хотите согласиться. Все потому, что приехал какой-то полковник аж из министерства…