Полководческое искусство Наполеона

Схема 9. Боевой порядок прусской бригады по уставу 1811 г.

Так наряду с раболепным пресмыканием перед Наполеоном Фридрих-Вильгельм III перестраивал свою армию, лелея надежду освободиться от опеки французского императора.

Австрийская армия комплектовалась рекрутскими наборами и частично вербовкой, главным образом из среды разнонационального крестьянства, находившегося в крепостном состоянии. При системе конскрипции, допускавшей заместительство, вся тяжесть пожизненной военной службы выпадала на бедноту, лишенную возможности откупиться или видевшую в военной службе источник существования. Только с 1802 г. установлен был 14-летний срок службы. При тяжелом палочном режиме в австрийских войсках вся эта масса отдавалась во власть дворянско-помещичьего офицерства.

По своему устройству и тактике австрийская армия до 1807 г. ничем не отличалась от прусской дореформенного периода – та же фридриховская система с ее линейной тактикой, с той лишь разницей, что в австрийской армии, гораздо больше потерпевшей от французов в войнах конца XVIII столетия, оборонительные тенденции нашли более яркое выражение. Теории Ллойда и Бюлова встретили в Австрии своих верных последователей в лице Мака, Вейротера и особенно эрцгерцога Карла, которые придавали преувеличенное значение позициям, а опасение потерять сообщения приводило их к растяжке фронта в то время, когда Наполеон действовал сосредоточенными силами.

Преувеличенное значение, придаваемое позициям при оборонительных тенденциях, послужило благодарной почвой для построения теории кордонной системы. Признаки кордонной системы существовали и раньше, но в последней четверти XVIII столетия австрийский фельдмаршал Ласси пытался придать ей научное обоснование.

Кордонная система выражалась в развертывании войск небольшими отрядами на широком фронте. Выгодность такого расположения, по мнению Ласси, заключалась в том, что широкий фронт с закрепившимися на позициях отрядами являлся надежным оплотом против вторжения неприятеля и вместе с тем в полной мере обеспечивал магазинную систему снабжения. С переходом в наступление кордонный фронт давал возможность действовать на фланги более сосредоточенного противника и угрожать его сообщениям.

Сосредоточение войск в начале войны Ласси признавал невыгодным. Рассредоточение войск вынудит разбросаться противника, а это обстоятельство необходимо использовать для нанесения сосредоточенных ударов на отдельных участках.

Суворов весьма иронически отзывался о «лассиевом кордоне».

Кордонная теория нашла свое отражение и в других, европейских армиях. Французский генерал Шерер применял кордонную систему против Суворова в Италии в 1799 г. Развертывание русских армий на 500 км в начале войны 1812 г. также носило следы кордонной системы, принятой под влиянием прусского эмигранта Пфуля – советника Александра I.

Ряд поражений в войнах с французами заставил австрийское командование реорганизовать свою армию на основе опыта австро-французских войн. Назначенный после неудачного для австрийцев Аустерлицкого сражения в 1805 г. на пост военного министра эрцгерцог Карл проделал большую работу по переустройству австрийской армии по типу французской. Отказавшись от введения общей воинской повинности, Карл, подготовляясь к новой войне с Наполеоном, создал ландвер, увеличив численность армии. Созданию ландвера в Австрии, точно так же как и в Пруссии, способствовал тот национально-освободительный подъем, который охватил порабощенные Наполеоном страны Средней Европы. Вместо «колонн», составлявшихся из трех родов войск, введена была корпусная и дивизионная организация, облегчившая управление войсками. Полк составлен был из трех батальонов по 6 фузильерных рот. Каждый полк имел, помимо того, по две гренадерские роты. Четыре гренадерские роты двух полков соединялись в особые батальоны. Вооружение пехоты состояло из гладкоствольного ружья 8-линейного калибра с дальностью прицельного выстрела 300 шагов. Помимо трехгранного штыка фузильеры имели короткие сабли. Артиллерию составляли 3-, 6-, 12- и 18-фунтовые пушки, а также и гаубицы. Существовала и полковая артиллерия. Одновременно с реорганизацией армии принят был ряд мер к повышению теоретического уровня командного состава.

Уставом 1809 г. введен был французский боевой порядок – сочетание стрелковой линии с сомкнутой колонной, – который впервые австрийцы пытались применить в войне с Наполеоном в 1809 году. Впрочем, к началу этой войны реорганизация полностью еще не была воспринята войсками, и, несмотря на частичные успехи, австрийская армия, предоставленная своим силам, в этой войне не достигла победы над французской армией, прошедшей длительный этап революции и организованной на базе более сильной экономики. Только сказавшаяся впоследствии тяжесть наполеоновского режима, связанная с непрерывными войнами и упадком экономики в покоренных странах, пробуждает в массах австрийского народа подъем национально-освободительного движения и способствует участию австрийской армии в окончательном разгроме первой империи.

Русская армия во второй половине XVIII столетия стояла на большой высоте по сравнению с армиями других феодально-абсолютистских стран Европы. Отбросив реформы Миниха, построенные на слепом подражании иностранным образцам, русская армия шла в своем развитии самостоятельными путями, культивируя свою стратегию и тактику.

Русский солдат – тот же крепостной крестьянин, которым комплектовались армии западноевропейских монархий; однако русский солдат до вступления на престол Павла I находился в иных условиях, чем прусский или австрийский. Солдат суворовского воспитания до некоторой степени сохранял свое достоинство. Это был «чудо-богатырь», которому предоставлялась инициатива, в то время когда солдат западноевропейских монархий являлся только бессловесным автоматом в руках своего начальства. Действия суворовского солдата были сознательны. В русской армии, развивавшейся под победными знаменами Суворова, поощрялись самостоятельность и инициатива.

Если европейская военная мысль до французской революции и даже позднее застыла на фридриховской системе, то русская военная мысль, обогащенная полководческой практикой Суворова, продолжала свое развитие, используя опыт войн второй половины XVIII столетия. Опыт войны колонистов Северной Америки за независимость в 1775–1783 гг., выдвинувшей значение стрелкового боя в сочетании с ударом колонны, был частично воспринят Суворовым. Появившиеся в России еще в 1765 г. егерские подразделения, которые комплектовались преимущественно сыновьями лесничих и охотниками, получили дальнейшее развитие и предназначались исключительно для выполнения стрелковых задач в бою.

Суворов отдавал преимущественное значение штыку в стремлении использовать физическую силу и храбрость, свойственные русскому солдату, однако при этом Суворов не только не отрицал стрелкового боя, но требовал даже, чтобы солдат, вступая в бой, имел при себе не меньше 100 патронов. Выражение Суворова «пуля дура, штык молодец» имело свой смысл. При дальности действительного ружейного огня, не превышавшей 60 шагов, нецелесообразно было останавливаться для стрелкового боя.

Тактика Суворова содержала в себе элементы глубокой тактики (схема 10). В боевом порядке он располагал свою пехоту в две линии, из которых первая была развернутой, а вторая – в батальонных колоннах. Первой линии предшествовали стрелки, начинавшие завязку боя, после чего первая линия по особой команде бросалась на неприятеля в стремлении опрокинуть его. Вторая линия, прорываясь сквозь первую, должна была довершить поражение врага. Почти всегда Суворов выделял небольшой резерв. При этом боевые порядки Суворова приобретали различные формы в зависимости от противника, с которым он имел дело. Например, против турок, обладавших многочисленной конницей, Суворов выстраивал свои войска в две линии батальонных каре.

Гениальный русский полководец Суворов во многом предупредил Наполеона. В то время, когда в европейских армиях господствовала кордонная теория Ласси и оборонительные идеи Ллойда, наступательная стратегия Суворова требовала быстроты маневрирования и сосредоточения, превосходства в силах на решающем направлении с целью уничтожения живой силы врага. При этом, маневрируя вне поля сражения, Суворов стремился выйти во фланг и тыл своего противника. После победы Суворов неотступно преследует неприятеля, исходя из убеждения, что «недорубленный лес опять вырастает».

Не географические пункты являлись целью действий великого полководца, что было свойственно стратегии того времени, а живая сила врага, которую он стремился сокрушить. Эта сокрушающая стратегия, недоступная полководцам, не имевшим опоры в широких солдатских массах, явилась плодом творчества Суворова, крепко спаянного со своим солдатом, которого он вел от одной решающей победы к другой.

Точно так же и тактика Суворова носила в себе зачатки глубокой тактики, ставшей достоянием последующей эпохи. Касаясь вопроса о массовой тактике, которая применялась Наполеоном, Ф. Энгельс писал, что выгодность применения этой тактики понимал Суворов еще при штурме Измаила и Очакова, т. е. когда Наполеон еще не появлялся на арене мировой истории.

Схема 10. Боевой порядок суворовской армии

Великий практик военного дела, Суворов в то же время являлся глубоким теоретиком. Его «Наука побеждать» на уровне той эпохи явилась богатейшим вкладом в военную теорию. Суворовская «Наука побеждать» указала новые пути к достижению победы. Она дала толчок дальнейшему развитию военной мысли. Это новое творчество в стратегии и тактике было доступно Суворову, опиравшемуся на широкие солдатские массы. В период, когда абсолютизм в Европе принял наиболее жестокие формы, когда солдат являлся только бессловесным автоматом в руках начальства, – от суворовского солдата требовалось проявление самодеятельности. Прошедший многолетнюю солдатскую лямку, Суворов был крепко с ним связан. Он заботился о солдате, он видел в нем прежде всего человека – чудо-богатыря, служившего основным фактором победы. Солдат знал, что Суворов смело боролся с рутиной и консерватизмом правящей верхушки. Все это внушало бойцу любовь к своему победоносному вождю. Одно имя Суворова, одно появление его в войсках вызывало огромное воодушевление и вливало в ряды его армии новую волну мужества и волю к победе.

Передовой военный деятель Суворов вел непримиримую борьбу с Павлом I и его немецким окружением, навязавшим русской армии обветшалую фридриховскую систему, обнаружившую свою полную несостоятельность в войнах Пруссии и Австрии с французской буржуазной революцией. В результате борьбы с пруссификацией русской армии Суворов был уволен в отставку, сослан в с. Кончанское и отдан под гласный надзор царской полиции. Отсюда понятно, насколько заслуживают доверия буржуазные историки, приписавшие Суворову карьеризм, славолюбие и чудачества как органические свойства его характера.

В эпоху воинствующего абсолютизма Суворов держался независимо и даже подчеркивал свое оппозиционное отношение к Павлу I и его немецкому окружению, тормозившему самобытное развитие русской армии. «Слава» в устах Суворова – это не честолюбивое стремление к известности, а призыв великого патриота к подвигам для прославления своей родины, которой он отдал все свои силы, весь свой военный гений; «чудачества» Суворова – это метод его высмеивания консервативных мероприятий Павла I и косности отдельных представителей дворянской аристократии.

Престарелый Суворов скончался в 1800 г. после совершенного им беспримерного альпийского похода, увенчавшего русскую армию мировой славой; однако суворовские традиции продолжали жить в целом поколении воспитанных им солдат – чудо-богатырей и больших и малых полководцев. Через двенадцать лет после смерти Суворова корни суворовского воспитания принесли обильные плоды. Русский народ, охваченный энтузиазмом в борьбе за независимость своей родины, во главе с талантливыми полководцами суворовской школы, уничтожил вторгшуюся в Россию небывалую по численности великую армию прославленного Наполеона.

Военное искусство Суворова, несомненно, отражало своеобразие новой эпохи, однако если в бурную эпоху ломки феодального строя, эпоху, рождавшую новую стратегию и тактику, деятельность Наполеона только начиналась, – деятельность престарелого Суворова уже догорала. Помимо того, ненавидимый царским правительством за либеральное отношение к солдату и смелую борьбу с рутиной и не будучи вполне свободным в своих действиях, Суворов не получил возможности в широком масштабе развернуть весь блеск своего исключительного полководческого дарования.

С вступлением на престол Павла I начинается период резкого упадка русской армии. При ближайшем сотрудничестве «гатчинского капрала», Аракчеева, Павел I ввел в армию Систему Фридриха, заимствованную из консервативной Пруссии.

Смертельный страх перед дворцовыми переворотами, которыми так богата история Романовской династии, привел Павла к тому, что он лишил командный состав власти, подчинив войска непосредственно себе в попытке исключить возможность участия войск в дворцовых переворотах.

Должность начальника дивизии он упразднил, отказавшись от дивизионной организации, которая уже существовала в русской армии. Вместо дивизий он создал 12 инспекций, отдав под их наблюдение все полки. Во главе каждой инспекции стояли три инспектора по родам войск, причем никакой власти над войсками они не имели. В обязанность их входило только составление докладов о состоянии инспектируемых ими частей. Во главе каждого полка был поставлен генерал в качестве шефа, на которого возлагались обязанности командира полка с урезанными правами. Все донесения полков должны были поступать непосредственно на имя Павла.

Такими мерами русский царь пытался лишить командный состав связи с войсками, однако все эти мероприятия в конечном результате не обеспечили ему личной безопасности.

Уже с первых дней появления Павла на престоле обучение войск началось на основе голштинских уставов 1760 г., представлявших собою перепечатку прусских уставов, не содержавших даже намека на рассыпной строй и колонну, тогда как преимущества этого нового боевого порядка в последние годы XVIII столетия были очевидны. Впрочем, когда возвращенный из ссылки Суворов поставлен был по требованию Англии и Австрии во главе русско-австрийской армии, совершившей поход в Италию, он применял привычную ему тактику, отбросив установленные Павлом фридриховские порядки.

Александр I, вступивший на престол после Павла, также являлся большим сторонником прусской военной системы, и только после ряда поражений, понесенных в борьбе с Наполеоном на полях Западной Европы, под влиянием жесткой критики Кутузова русская армия наряду с армиями западноевропейских монархий начала перестраиваться на основе опыта Наполеоновских войн.

После Аустерлицкого сражения в русской армии вновь были введены дивизии, которым придавалась конница. Дивизии сводились в «колонны», в дальнейшем переименованные в корпуса. Пехотный полк состоял из двух батальонов линейных и одного запасного; в батальоне четыре роты. Кавалерийский полк – из шести эскадронов линейных и одного запасного. Артиллерию составляли 12-орудийные роты: батарейные, легкие и конные.

Боевой порядок пехотной бригады мало отличался от принятого боевого порядка в прусской армии; разница заключалась в том, что батальонные колонны второй и третьей линии строились не в шахматном порядке, а в затылок.

С введением новой организации и значительным усилением конницы, что позволяло наличие конских ресурсов в стране, русская армия 1812–1813 гг. проявляла уже маневренную гибкость. После кровавых уроков Наполеоновских войн русское командование осознало выгодность сосредоточения войск на направлении главного удара, выгодность массирования артиллерийского огня, а также необходимость выделения резервов. Более гибкой становится работа тыла. Организация транспортов и сбор продовольствия на местах делают армию менее привязанной к магазинам. Наполеон учитывал возросшую боеспособность русской армии и стойкость русского солдата в бою и применял против русских особые боевые порядки.

Хуже обстояло дело с руководством боевыми операциями. Жаждавший полководческой славы Александр I, далекий от понимания военного дела, окружал себя советниками и, не вступая официально в командование, вмешивался в управление войсками. Разочарованный в русских советниках, он приближает к себе иностранцев, поручив своему учителю и советнику, прусскому эмигранту – генералу Пфулю, бывшему неудачливому советнику прусского короля в 1806 г., разработку плана войны с Наполеоном в 1812 г. Великий полководец Кутузов, ученик и соратник Суворова, ненавидимый Александром I, к составлению плана войны не привлекался. Пфулевский план войны, составленный на основе отсталой теории Бюлова, был опрокинут обстоятельствами уже в первом столкновении с противником; однако наполеоновская армия оказалась разгромленной в России. Если русская крепостническая армия, оторванная от своей родины и брошенная в далекую Западную Европу, терпела поражения, то совсем иначе она проявила себя, когда враг вторгся в пределы России. Не мороз и голод послужили причиной гибели наполеоновской армии в России, а общий подъем русского народа и мощь русского солдата и партизана-крестьянина, дравшихся за свою национальную независимость. Мороз и голод только довершили разгром бежавшего из России неприятеля.

Таким образом, к началу русского похода Наполеона соотношение сил между французской армией и армиями крупнейших стран Европы резко изменилось. «Французов с 1812 года уже нельзя считать преимущественно перед другими носителями наполеоновской традиции. Эта традиция более или менее усвоена всеми европейскими армиями, в каждой она произвела по большей части уже в последние годы империи целую революцию; для каждой наполеоновская тактика, поскольку ее удалось применить к национальному характеру армий, стала составным элементом стратегии и тактики вообще»[13 - Энгельс Фридрих. Статьи и письма по военным вопросам. С. 24.].

Война 1812 года выдвинула Кутузова, достойного ученика и соратника Суворова. Кутузов – первый полководец, от которого бежал могущественный французский завоеватель – Наполеон. В отличие от многих полководцев Кутузов не гонялся за дешевыми победными лаврами. Он избегал незначительных сражений, не суливших решающих результатов. Основа полководческого искусства Кутузова – сокрушающий разгром врага действиями на его сообщения и беспощадное преследование вплоть до полного его уничтожения.

Сокрушающая стратегия Кутузова не исключала разумной осторожности, однако, кутузовская осторожность ничего общего не имеет с нерешительностью. Умный и проницательный, всегда тонко разбиравшийся в быстро изменяющейся обстановке и твердо уверенный в своих творческих силах, Кутузов не столько основывался на риске, сколько на строгом расчете. Он много приносил в жертву для достижения победы, но он слишком любил своего солдата, чтобы жертвовать им в ожидании только призрачной победы. Кутузов исключительно бережно относился к солдату – суворовскому «чудо-богатырю». Он никогда не терял связи с солдатскими массами. Нередко можно было его видеть сидящим на соломе вместе с солдатами и в оживленной беседе разделявшим с ними скромную пищу.

В длительной боевой практике формировался полководческий талант Кутузова. Наряду с практикой его аналитический ум, высокое образование и близость к Суворову способствуют быстрому росту его дарования, достигшего своего зенита в годину тяжелого испытания, когда нашествие Наполеона угрожало независимости родины.

В 1812 году народ видел в нем преемника Суворова, способного вести армию к победе. И действительно, после памятного Бородинского сражения, в деревенской избе на военном совете в Филях родилась гениальная идея, осуществление которой повергло в прах прославленного Наполеона и расшатало устои его монархии.

Кутузов оставался верным своей стратегии: разгром врага должен быть достигнут не фронтальным сражением под Москвой, которое может закончиться без решительного результата, а сокрушающим маневром с выходом на его сообщения. Без колебаний Кутузов покинул Москву и, пройдя два перехода по Рязанской дороге, двинулся в Тарутино – на сообщения Наполеона, и достиг уничтожающего разгрома наполеоновской армии.

Генеральный штаб в эпоху Наполеоновских войн

Войны французской буржуазной революции и наполеоновские совершили значительный сдвиг в деле развития генерального штаба в европейских армиях, хотя в самый период этих войн генеральные штабы не получили должного использования.

Если признаки генерального штаба наблюдаются с древних времен в виде распределения среди приближенных полководца обязанностей, направленных к помощи и содействию в управлении войсками во время войны (изучение местности, выбор районов для лагерного расположения, наблюдение за порядком на походе, организация охранения, разведки и пр.), то по мере укрепления монархической власти, потребовавшей постоянных армий и усложнения условий снабжения их, потребность в генеральном штабе возрастала. Однако в период до Наполеоновских войн и даже во время Наполеоновских войн понятие о генеральном штабе не включало в себя того содержания, которое вложено было в генеральный штаб последующей эпохи, когда он становится одним из элементов капиталистической системы и руководит всесторонней подготовкой к войне.

Под генеральным штабом разумели совокупность всех лиц, осуществляющих управление армией. В генеральный штаб включались все генералы, работники главного штаба армии, дивизионные адъютанты и их помощники, инженеры-географы, главный интендант, начальники артиллерии и инженеров и другие офицеры, в той или иной степени принимавшие участие в управлении войсками.

Таким образом, генеральный штаб того времени представлял собою орган войскового управления, не являясь органом подготовки к войне в широком смысле. Подготовкой к войне обычно занимался монарх со своими приближенными, полководец, военные советы или военные коллегии (министерства). Наполеон всегда лично занимался подготовкой к войне и сам работал над картой с циркулем в руках, посвящая в свои планы только наиболее доверенных лиц.

Однако непрерывные Наполеоновские войны в большой степени повышают значение генеральных штабов феодальных монархий, сфера деятельности которых расширяется вплоть до подготовки к войне.

Возникновение генерального штаба как квалифицированного органа управления войсками во время войны можно отнести к периоду Нидерландских войн, которые вел французский король Людовик XIV в 1672–1679 гг. В эти войны пресыщенный праздной жизнью Людовик периодически принимал на себя командование армией, но, не будучи грамотным в вопросах военного дела, окружал себя советниками – выдающимися военными деятелями Франции. Советники короля – Тюренн, Вобан, Лувуа, Кондэ, Люксембург – умели преподносить королю разрабатываемые ими оперативные планы как плоды его собственного творчества.

История знает немало случаев, когда неквалифицированные в военном отношении монархи пытались брать на себя или же передавать членам своей фамилии руководство боевыми операциями с целью приобретения полководческой славы и упрочения своей династии. В этих случаях монархи подбирали в качестве советников и работников по управлению войсками наиболее способных людей и тем самым объективно способствовали зарождению квалифицированных штабов и повышению значения их деятельности. Так было в Австрии, когда отдельными армиями фиктивно командовали многочисленные эрцгерцоги Габсбургской династии.

Стремившийся к полководческой славе, но чрезмерно малодушный, Александр I не решался принимать на себя командование и только вмешивался в управление, пользуясь советами приближенных.