Трансформация. Книга первая. Скольжение, или Хронотоп

– Выкидыш, – сказал врач скорой помощи, – потеряла много крови, но уверен, всё обойдётся. Жена? Нет? Тогда скажите её фамилию и адрес.

Через две недели Марина навсегда уехала в Москву к отцу. А ещё через две недели в секретариат КГБ на имя Андропова поступила анонимка. В письме содержалась информация об аморальных поступках сотрудника КГБ Бориса Орлова. Безнравственная деятельность указанного сотрудника проходила на ниве совращения невинных девушек. Так, во всяком случае, передал Борису содержание анонимки Иннокентий Бычков. Он, конечно, шутил. Но в конце воспитательной беседы очень серьёзно сказал:

– Если в течение года не женишься, можешь ставить крестна своей карьере.

Как оказалось позднее, кляуза не сыграла заметной роли в жизни Бориса. Но один вопрос долгие годы не давал ему покоя – кто был автором анонимки? Мать Марины, сама Марина или кто-то другой. Но кто?

Грач

После событий в заповеднике и отъезда Марины жизнь и работа вновь стали входить в привычное русло. Днём возня с бумажками, встреча с руководителями курируемых объектов, подбор кандидатов на вербовку. Вечером – встречи с агентурой или спортзал. Поздно вечером – затяжное чаепитие с Валерой Грачом или Сашей Безбожным. А ещё урывками – книги и иностранный язык.

В управлении многие знали, что Борис ведёт дело оперативной проверки на Рытвинского. В тот период сотрудники КГБ при ведении таких дел не стремились строго выполнять правила конспирации в своей среде. Во-первых, потому что логика ведения дел приводила к необходимости вовлечения в этот процесс многих сотрудников подразделения, иногда поголовно всех. А во-вторых, и это самое главное, среди сотрудников было полное доверие; одна только мысль о нарушении кем-то ведомственной этики была нетерпимой, оскорбительной. Никто не делился секретами, полученными в своей среде, и методами работы контрразведки – ни в семье, ни на отдыхе, даже в пьяном виде. Пустых болтунов среди сотрудников КГБ было, наверное, даже меньше, чем сотрудников КГБ, завербованных западными спецслужбами. Борис уже через год своей профессиональной деятельности с удивлением стал замечать, что болтуны вызывали у коллег иногда большее осуждение, чем изменники. От предателей даже веяло какой-то романтикой, пусть страшной и уродливой, но всё же романтикой. И предавали они что-то абстрактное. А вот болтуны очень конкретно и эффективно разрушали авторитет института госбезопасности среди простых людей, а значит авторитет каждого сотрудника.

Чаще всего ходом оперативной проверки Рытвинского Борис делился с Грачом.

– Валер, ты уже больше четырёх лет в контрразведке. Скажи, как старший и «многоопытный» товарищ, почему дело оперативной проверки на Рытвинского не переводят в дело разработки, с возбуждением уголовного дела по статье «Измена Родине». Понятно, я в этом заинтересован, но давай забудем о моих «шкурных» интересах. Объективно Рытвинский накапливает секретную информацию – это раз. Он общался с сотрудником английской разведки – это два. Информацию подтверждают оперативно-технические мероприятия и наружное наблюдение. Может быть он и не английский агент, но разобраться во всём необходимо!

– Согласен. Лет пятнадцать назад наш начальник управления, тогда такой же как мы, молодой, уже пытал бы Рытвинского бутылочкой.

– Я серьёзно спрашиваю, а ты ёрничаешь. Кстати, я про бутылочку не слышал. Как это?

– А это когда яйца по очереди, силой проталкивают в горлышко бутылки. Они быстро опухают, и без посторонней помощи от бутылки уже не избавиться. А попробуешь разбить бутылку, разобьёшь и яйца. Говорят, боль при ходьбе чудовищная. Особенно, если руки за спиной. Признаешься не только, что ты агент польской, финской и нанайской разведки, но и некрофил и пожиратель трупов. А если серьёзно, то я с тобой согласен. Материалы требуют комплексной проверки, но Набережный почему-то в Москву о них не докладывает. У меня три версии: первая – он тянет, чтобы передать дело кому-то другому, чтобы обеспечить этому другому стремительный карьерный рост. Вторая – он выбирает наиболее выгодный для доклада момент, чтобы его заметили в Москве. Третья – не знаю, но чувствую – это наиболее интригующая версия.

Света

Дождливым, холодным субботним вечером два холостяка – Борис Орлов и Валера Грач отправились в ресторан. В городе был один ресторан и три кафе. Проникнуть в любое из этих заведений было не просто, а в выходные дни даже нереально. Но Валера вёл контрразведывательную работу среди торговых работников города, поэтому его знали все официантки. Однако ни одного свободного столика в этот вечер не было. Контрразведчиков проводили к большому столу, где уже гуляла компания из пяти женщин.

Дамы были лет на пять старше Бориса и все как на подбор упитанные. Ему же нравились худенькие, стройные и юные. Поэтому он вначале твёрдо решил не тратить время на соседок по столу.

Между тем и женщины интереса к навязанным им соседям тоже не выказывали. Они держались высокомерно и как будто не замечали молодых мужчин.

– Наверное, не знают, кто мы, поэтому нос воротят! – предположил Борис.

– Не скажи. Это бомонд города, наши светские львицы. Мы для них мелкие сошки. Вот эта рыженькая – Катя, жена заместителя командира дивизии, ещё недавно солистка целиноградской филармонии. Там он её и нашёл. Теперь, по слухам, любовница Хозяина (Хозяином называли директора Центра научных исследований и реального главу города – академика РАН Твердохлебова Сергея Сергеевича). А слева от неё – Света, жена заместителя директора ремонтного завода, кандидата наук. Муж – шишка небольшая, зато она любовница первого секретаря горкома партии Уса Анатолия Николаевича. Справа – тайная подруга нашего начальника Вера.

– Какого начальника?

– Ну не Бычка же твоего! Пашки, конечно.

Иннокентий Ефимович Бычков был начальником отдела, в котором работал Борис. Он принадлежал к тому редкому типу мужчин, которые по-рабски любят своих жён, а жёны им изменяют нагло и бесстыдно. Никакие женщины не интересовали Иннокентия Ефимовича, кроме его собственной жены Жанны, которая, по слухам, не раз уходила от него к любовникам, а потом возвращалась, уступая его мольбам. Да и внешностью он не вышел – среднего роста, розовощёкий и полный во всех местах, с невыразительными чертами лица. Бычок всегда улыбался подчинённым, казался добрым и в доску своим. Однако о любой, даже незначительной ошибке сотрудника, сразу бежал докладывать Пашке. Пашкой за глаза называли Начальника местного Управления КГБ генерала Павла Петровича Набережного.

– Слушай, как интересно! Я само внимание. Рассказывай.

Валера ближе наклонился к Орлову и продолжал:

– Ну, особенно много я не знаю. Так, слухи, разговоры. Специально не интересовался. Опасно это. Ты этого чудака на букву «М» знаешь. Подставит – не отмоешься. Раздавит и забудет. Знаю только, что она замужем. Зовут Вера, на двадцать лет моложе мужа, а Паши и того больше. Муж – начальник лаборатории, доктор технических наук. Голова забита формулами, не до жены. А может быть, большую дозу радиации схватил. Вот Паша и пользуется. Молодец. Ты в прошлое воскресенье зря на базу отдыха со всеми не поехал. Зря! Он жену Юры Денисова взялся вождению учить. Уехал с ней на целый час. Все понимали, как это неприлично, избегали смотреть Юрке в глаза, а он делал вид, что ничего особенного не происходит. И знаешь, что мне показалось, – она приехала счастливая.

– Да ты что?! Действительно, молодец. Я бы и сам не отказался её чему-нибудь поучить. Аппетитная бабёнка. Но вернёмся к нашим соседкам. Если я правильно понимаю, наших толстушек объединяет не работа, не дружба семьями, а любовники. Я прав?

– Других вариантов нет. Я от Пашкиного водителя слышал, что они вместе иногда ездят к пасечнику в бане попариться, с ночёвкой. Мужья у них на полигонах неделями пропадают. И ещё у Катерины дома собираются. У неё детей нет. Вот бы послушать!

Валера имел в виду установку в квартире Катерины подслушивающих устройств.

– Давай организуем.

– Попробуй. Никогда из Сибири не выберешься, службу простым опером закончишь. Это в лучшем случае.

– Извини, но это твоя идея.

– Забудь.

Галина, официантка с пышными формами, лет двадцати пяти – двадцати семи, принесла заказ. Пили как обычно водку.

Теперь Борис стал с интересом рассматривать соседок.

При первой возможности установил визуальный контакт, сказал пару комплиментов. В ресторане заиграла живая музыка и женщин стали приглашать на танцы посетители. Все женщины отказывали кавалерам. Только Света иногда танцевала. Вставая из-за стола, она всякий раз бросала победный взгляд на Бориса. Двигалась в танце немного тяжеловато, но очень женственно. Упругий зад соблазнительно покачивался.

Когда мужчины допили первую бутылку водки, наступил момент переоценки ценностей. Света Борису уже нравилась.

Официантка Галя принесла ещё бутылку. И тут Валера предложил дамам выпить водки. Он обладал очень приятным тембром голоса, и предложение не прозвучало грубо. Женщины пили шампанское и, похоже, эти тренированные и крупные русские бабы никак не могли достичь желаемого эффекта. Переглянувшись, они согласились. Дальше всё было делом техники.

Через пятнадцать минут Света сама пригласила Бориса на медленный танец. От её тела исходил жар. Тесно прижавшись, она рассказала, что давно наблюдает за Борисом и знает, какой он страшный юбочник.

– Это сильное преувеличение. Вы лучше расскажите, как же муж вас, такую красивую, отпустил одну в ресторан?

И тут же мысль: «Как пошло и банально. Но ведь сработает».

Ответ Борис знал заранее: муж на полигоне, они друг другу полностью доверяют и так далее. В переводе на человеческий язык это значило, что у Бориса есть все шансы.

Во время следующего танца он договорился со Светой встретиться в сквере через полчаса и, попрощавшись с компанией, ушёл.

Света прибежала раньше назначенного времени. А через десять минут она, ещё в верхней одежде, уже обхватывала руками стол на кухне у Бориса и стонала от наслаждения.

– Тебе хорошо со мной?

– Очень хорошо, – искренне ответил он.

Но подумал другое: «Со всеми в первый раз хорошо».

На следующий день Валера зашёл к Борису домой.

– Ну что, Света изменила мужу?

– У меня осечек не бывает, – смеясь, ответил Борис. – А ты как?

– Как настоящий мужчина я оставался с дамами до конца вечера, и они меня даже пригласили к себе в гости.

– Здорово, и как ты их поимел? Всех сразу? Или по очереди?