Дурдом. Собрание сочинений. Том 12

Полина повернула лицо и строго спросила:

– Во что я должна поверить? Во что?

Артём смутился, но понял, что надо сказать:

– Вы опять будете смеяться, но не знаю, как объяснить. Я увидел вас, и что-то дрогнуло в душе. Только не надо смеяться. Да, я не мальчик, но, правда, не был женат, работа, диссертация, потом солидное назначение и огромная ответственность. Все как-то не до личных проблем. Ладно, признаюсь во всем. Вы мне очень понравились. Скажите, как вас найти, и в воскресенье я смогу приезжать для встречи. Потом вы убедитесь, что я не такой плохой, каким вы меня тут охарактеризовали.

Девушка села на скамейку, молчала, время от времени смотрела визитку.

– Артём Антонович, у вас такой выбор в городе, столько девушек, красивых, нарядных, грамотных, не то, что я. Живу в селе в ста километрах от города. Школу нынче окончила, хотела поступить в медицинский, приняли, но только на платное, сейчас вот забрала документы – кто мне помогать будет, если отец с мамой не работают, живём своим хозяйством? Приеду домой, будем решать, как быть. Я ведь не одна у родителей, рожали, сколько Бог давал, кто знал, что жизнь так переменится? Наверно, поеду в Томск, там сестра папы, муж умер, одна в квартире, найду какую-нибудь работу. Вам, учёному, культурному, богатому сложно понять, но у многих жизнь вот такая. Извините, у меня автобус через час.

Артём увидел спасительный выход, кажется, даже Полинины неприятности просто просились в помощники.

– Я вас только об одном попрошу: отдайте мне институтские документы, поверьте, я не последний человек в медакадемии, добьюсь, чтобы вас приняли на бюджетное место.

Девушка ещё не верила ему.

– Доставайте документы и садитесь в машину, а то на автобус точно опоздаете.

До автовокзала доехали быстро, Поля купила билет, Артём ждал на платформе:

– Телефон свой вы так и не дали, потому придётся звонить самой. Завтра после пятнадцати часов.

– У вас есть куда записать?

– Диктуйте, я сразу на телефон. Полина, а фамилия ваша?

– Ощепова.

Водитель подал сигнал. Полина села у окна и смотрела на Артёма через стекло почти в упор. «А глаза-то у неё точно голубые, как я заметить успел?». Автобус тронулся, Артём поднял руку, чтобы помахать, но тут же опустил, потому что увидел слезы в глазах этой маленькой милой девочки.

***

К внезапной проверке на уровне директора департамента областная больница готовилась три дня. На утренней пересмене Белославцев собрал весь штат, попросили приехать и тех, кто вне смены.

– Отделение наше в некотором смысле особенное, и больные есть непредсказуемые, потому попрошу каждую смену почаще заходить в палаты, не звонить друзьям со служебного телефона и не кричать, если связь плохая. Докторов прошу проследить за наличием минимума наших препаратов, а то вчера неожиданно кончился нозепам, утром я услышал от больных много интересного. И дело не в визите директора, она до нас может и не дойти, я говорю о повседневных наших делах. И, наконец, когда починят кран в мужском туалете для больных?

– Уже починили, Артём Антонович.

– Тогда вопросов нет. Все свободны.

Артём даже удивился, как легко идёт у него работа в последние дни, как хочется жить. Конечно, ему помогала Полина, помогало ощущение исполненного долга. Ещё вечером, проводив взглядом автобус, он поехал к Шмулю Меировичу, у которого бывал строго по пятницам вечером. Этот визит был необходим, профессор болел, от операции отказался, всегда лежал, но в пятницу к вечеру брился, надевал свежий тёплый халат и встречал своего ученика. Домработница Фрося удивилась внезапному приезду Артёма, доложила хозяину и провела в кабинет. Шмуль Меирович извинился, что принимает гостя в таком виде и настороженно спросил, что случилось, почему этот внезапный визит. Артём все рассказал учителю и попросил:

– Я попытаюсь решить этот вопрос сам, но хочу заручиться вашим обещанием вмешаться, если моих аргументов не хватит.

Профессор с улыбкой смотрел на Артёма:

– Да, батенька, и до вас дошло, что бяллеровский диван не лучшее место для решения семейных вопросов. Вас не смущает, что она очень молода? Что я говорю, когда это смущало мужчин? Конечно, красавица? Безусловно! Пытайтесь, в этом вопросе я не вижу ничего противозаконного и неприличного, девочке надо помочь. Пытайтесь, привыкайте, скоро старый еврей уже ничего не сможет. Вы знаете, Артём, моя жена умерла десять лет назад, не могу сказать, что был молод, но и не старик. Кстати, стариться можно, дряхлеть нельзя. Так вот, мои товарищи хотели меня женить, знакомили с прекрасными вдовами и разведёнками, конечно, из наших, но я видел перед собой Анну Абрамовну, и все теряло смысл. Фросю пригласила сама Анна, ей было тогда лет тридцать, через пять лет Анны не стало. Так вот, дорогой мой, никто так и не постигнет женской логики. Умирая, Анна сказала мне: «Шмуль, я знаю, ты не сумеешь привести в дом другую. Я говорила с Фросей: «Фрося, если ты не против, будь после моего ухода женой Шмуля Меировича. У нас нет детей, регистрироваться он не будет, но выдаст тебе на руки завещание на все, что мы имеем». Вы знаете, я так и сделал, Фрося чудесный человек, она очень ласкова со мной, заботится, как о ребёнке. Странно, не правда ли? Кстати, в завещании я указал и ваше имя. На одном конгрессе в Израиле мне подарили шикарный легковой автомобиль, он уже лет пять стоит в моем гараже. Нет-нет, у меня есть русский друг, автомеханик, он регулярно, в месяц раз, выезжает на машине и гоняет её целый день, говорит, что машине нужна разминка, как английской беговой лошади. И ещё: надо продуть ей ноздри! Хлёсткое русское выражение! Давайте так: чтобы не тянуть время, я на пятницу, ведь вы приедете в пятницу? приглашу знакомого нотариуса, мы оформим документы, и вы сможете забрать подарок, не дожидаясь финала.

Артём стало до слез стыдно:

– Шмуль Меирович, вы и без того сделали для меня столько, сколько не всякий отец делает для своих сыновей. Тогда дом, теперь машина. А чем я вас смогу отблагодарить?

Бяллер вытер выскользнувшую слезу:

– Молодой человек, неприлично считаться между коллегами и друзьями, если я правильно понимаю наши отношения. Что дом, пустяк, он достался мне почти бесплатно. Еврейская семья долго не могла насмелиться уехать на землю обетованную, хотя какая, к чертям собачьим, родина? Родина там, где ты родился, где тебе было трудно. Впрочем, я не о том. Так вот, они делают рекламу – никто не идёт, у них уже билеты на руках – покупатель где-то задерживается. Я сразу имел виды на этот дом и сделал все, чтобы никто другой его не купил. Поверьте мне, молодой человек, для еврея это небольшой грех. Когда уже начали лопаться струны терпения, я пришёл и положил на стол ровно половину того, что они хотели. Вы бы видели, как они меня благодарили! Тогда я позвал вас, и мы оформили сделку. Да… А благодарность? Дорогой мой, лучшей наградой для меня будет ваш успех в медицине. Вы талантливы, и, как всякий незаурядный человек, обладаете кучей недостатков. Нет, я не имею в виду женщин, да и с каких пор это стало недостатком? Я говорю о натуре, характере, вы русский, потому прямой, как лом. Я вас не обидел? Вам не хватает еврейской способности маневрировать, уступать в малом ради большего. Впрочем, об этом мы ещё успеем. Да… А по девочке идите к ректору, Леонид Петрович должен вас понять. И сразу мне на телефон результат.

Хитрый старый еврей Бяллер сразу после отъезда Артёма позвонил ректору. Узнав коллегу, Леонид Петрович извинился, что давно не заглядывал, но вот в пятницу вечером непременно заедет на часок. Поинтересовался причиной звонка, может, в чем-то надо помочь?

– Помощь нужна не мне, любезный коллега, а нашему воспитаннику и гордости Белославцеву и его жене.

– Шмуль, когда он женился? – удивился ректор.

– Видимо, в самые ближайшие дни…

И Бяллер нарисовал такую картину знакомства своего ученика, с такими придуманными деталями, как невинные поцелуи, благодарность Создателю за неожиданную встречу, решение немедленно пойти в загс и закатить в ресторане свадьбу, что оба старика умилились до слез.

– Понимаешь, Лёня, есть одно обстоятельство, которое мешает им быть абсолютно счастливыми, и его устранение в твоих руках.

– Говори, не терзай душу, я даже всплакнул.

– Девочка поступала в наш институт, набрала баллы, но только на платное обучение. Твоим буквоедам не хватило какой-то бумажки. Сейчас к тебе придёт Белославцев, уж ты будь добр…

Через полчаса Артём позвонил Полине и сказал, что она зачислена на бюджетной место.

– Поля, это надо отметить. Можно, я приеду в воскресенье?

Телефон молчал.

– Полюшка, ты меня слышишь?

– Слышу. Только дайте время, чтобы я родителей подготовила. Все это так вдруг…

***

Визит директора департамента здравоохранения в областную больницу начался с торжественного въезда на территорию кортежа из трёх автомобилей. Больные, наслышанные о великом событии, выпадали из окон. Двое вечно хмельных бойцов вневедомственной охраны вытянулись у своей будки и отдали честь. Машины встали у парадного входа, главный врач кинулся было к первой машине открыть дверь, но молодой человек ловко выскочил из второй, и роскошная дама в белоснежном костюме, ослепительно белых туфлях и столь же невинно белой шляпке встала на красную ковровую дорожку. Главный бросился к ней, чуть прогнувшись, коснулся протянутой руки и широким жестом предложил пройти в здание:

– Коллектив в актовом зале, Нина Николаевна.

Когда директор и её свита вошли в зал, врачи встали, она кивнула всем сразу и прошла за стол на сцене. Главный хотел было что-то сказать, но Нина Николаевна его остановила:

– Представлять меня не надо, давайте ближе к делу. Мне известно, что ваше учреждение является важнейшим в нашей системе, потому я хотела бы послушать… – она заглянула в подсунутый референтом список, – послушать заведующих отделениями: терапевтического, общей хирургии и неврологии. Потом я вместе с заведующими посмотрю несколько отделений. Пожалуйста, кто смелый?

Артём недоумевал, зачем эти пустые слова в полупустом зале, но отделение названо, надо идти. Он прошёл к маленькой трибуне, посмотрел в зал:

– Заведующий неврологическим отделением Белославцев Артём Антонович. Отделение большое, но врачебными ставками укомплектовано на уровне городского. На лечащего врача приходится до двадцати больных, это немыслимо. Но ставок не дают, ссылаются на нехватку средств. Не думаю, что это так, потому что производятся огромные неразумные траты, например, на косметический ремонт фасадов корпусов.

– Простите, Артём Антонович, но ведь внешний вид лечебного учреждения тоже благотворно влияет на пациентов, – улыбаясь, заметила Соколова.