И. Ермаков: путь к храму. Собрание сочинений. Том 2

– Мама, я же в отпуске, через неделю отправляюсь.

Но не суждено было Ивановым планам сбыться. Пришел в клуб в поселке, хотя уж не мальчик – на танец девушек приглашать, присел на лавку у стены, осмотрелся. «Да, Ваня, ничего тебе тут не светит, ни одной девчонки не узнаю. Понятно, девять лет прошло, молодняк вырос, не мне чета». И вдруг екнуло сердце: стоит у стенки девушка, мало сказать – красивая, а такая, что просто – ах! Роста небольшого, статная, фигура, как у артистки, русоволосая, лицо чистое, словно мастером написано. Огляделся, у кого спросить, подошел к знакомому гармонисту:

– Кто эта красавица? – спросил.

Гармонист над гармошкой склонился, чтобы хорошенько посмотреть:

– Это Тонька, в совхозной бухгалтерии сидит.

– Не наша вроде?

– Приезжая. Сестра ее замужем за директором, она у них и квартирует.

Иван осторожно поинтересовался:

– Есть у ней кавалер? – как бы между прочим спросил.

– Полно, – ответил гармонист. – В случае чего седьмым будешь.

Ивана это не устраивало. Он ткнул гармониста в бок: «Вальс!», а сам четким шагом направился к девушке, опередив двух молодцев, собравшихся туда же. Подошел, поклонился и сказал, как учили эстонские девушки:

– Разрешите пригласить вас на танец!

Девушка с удивлением кивнула, и обрадованный Иван чуть не на руках понес ее в головокружительном вальсе. Когда гармонист сомкнул меха, Иван проводил девушку до места и встал рядом:

– Извините, во время танца не совсем удобно говорить, даже познакомиться не сумели. Иван Ермаков, только что прибыл в отпуск из Эстонии. А вы Тоня?

– Да. Мячкина. Работаю в бухгалтерии совхоза.

– Я уже знаю. Я, кажется, все про вас знаю. Пойдемте отсюда, вечер сегодня прекрасный.

Вышли на крыльцо.

– Дождливый вечер вы называете прекрасным?

Иван шел напролом:

– Да, прекрасным, потому что именно в этот вечер я встретил вас.

– Ну, не встретили, а увидели у стенки. А вы вовремя подошли, потому что я собиралась домой. Скучно.

Ивана понесло:

– Давайте, я расскажу вам веселые истории из военной жизни.

Тоня остановила:

– Нет-нет, какие на войне могли быть веселые истории?

– Тоня, если человек на войне три года, если война стала его жизнью, а в жизни как без шутки и веселых историй? Могу рассказать, как мы на Волховском фронте меняли Гитлера на портянки.

Тоня улыбнулась.

– А еще интересней, как от батьки Бандеры коза ушла добровольцем к нам в маршевую роту.

Девушка уже смеялась.

– Но, наверное, всего интересней, как военфельдшер Вася Анисимов, перевязывавший мои раны в августе сорок третьего, атеист и безбожник, уговорил православного батюшку в день 9 мая сорок пятого года отслужить благодарственный молебен во имя Победы, а когда тот уперся, что у него звонарь прихворнул, подрядился сам заменить звонаря, и устроил на колокольне такой тарарам, что комендатура приехала разбираться.

Тоня посмеялась от души, а потом сказала, что ей надо идти домой, утром на работу.

– Я прошу вас, давайте встретимся завтра на плотине. Я покажу вам свою деревню Михайловку.

– А я ее знаю, бывала по делам.

– Тоня! – вздохнул Иван. – Кто лучше меня сможет показать и рассказать вам про Михайловку, милую мою деревню?! Соглашайтесь. Во век не пожалеете.

Тоня спросила с улыбкой:

– Иван, вы стихи не пишете?

Бравый ухажер покраснел:

– Как вы угадали?

– Не знаю. Почувствовала.

– Писал, Тоня, и до войны и на фронте, только мыши все мои стихи прочитали и съели вместе с тетрадкой.

– Как жалко! – Посочувствовала девушка.

– Ничего, Тоня, все еще впереди. Я буду писать, только, похоже, не стихи.

– Ладно. Остальное расскажете завтра.

Иван долго не спал на домашних полатях, мать проворчала:

– Ты долго будешь скрипеть досками? Спи. Или в совхозе на девок нагляделся? Чтоб хоть одна тебя соблазнила да привязала бы к дому!

– Все, мама, сплю.

День занимался во дворе, крышу на стаюшке поправил, городьбу на огороде подновил, с нетерпением ждал вечера. Погладил брюки и рубашку, чем насторожил мать, Нина Михайловна с надеждой глядела на эти приготовления, понимая, что так просто Иван блеск наводить не станет.

Как стало темнеть, рванул на плотину, встал в сторонке, чтобы людей не смущать, и увидел ее, быстрой походкой идущую навстречу. Взял за руки, не оттолкнула.

– Тоня!

– Не надо. Вам через неделю уезжать, там, наверное, жена, дети. Я пришла только потому, что обещала, но это наша последняя встреча.