Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия

Никарагуанские демократы закупили за границей 1000 мушкетов, 200 ружей, 200 бочек пороха, 100 кг свинца для пуль и 12 тысяч кремней. Весь груз пришел в никарагуанский порт Реалехо, но британский вице-консул в Леоне Маннинг сообщил о нем Малеспину, и оружие оказалось в руках интервентов.

Малеспин назначил новым «верховным директором» Никарагуа представителя консервативной партии Сильвестре Сельву Сакасу. Взбешенный неудачным штурмом Леона, Малеспин сам повел свою армию в атаку, но и она была отбита после ожесточенного боя. В рядах осажденных не было единого командования, и жители города очень сильно страдали от постоянного артиллерийского обстрела. 24 января 1845 года Леон капитулировал, и Малеспин отдал его на разграбление своим солдатам, приказав расстрелять несколько самых видных горожан.

Бернабе Сомоса попал под суд, и консервативное правительство «верховного директора» Хосе Леона Сандоваля бросило его в тюрьму. Но Сомоса бежал и в июле 1845 года вместе с другими либералами объявил о создании народной армии для свержения навязанного стране силой правительства консерваторов. Армия либералов вошла в города Чинандега, Эль-Вьехо и Леон. Со временем Бернабе сосредоточился на контрабанде и различного рода «экспроприациях».

18 марта 1846 года он во главе отряда из тридцати вооруженных людей он напал на поместье упоминавшегося выше монополиста «огненной воды» сенатора Венерио и убил его[37 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 148.]. Отряд Бернабе, убивая по пути помещиков, двинулся на Чинандегу, где были казнены три крупных торговца. Сомоса стал в Никарагуа довольно популярной личностью, и либералы важного города Ривас избрали его своим предводителем. Первый посланник США в Никарагуа Сквайер описывал Бернабе Сомосу как «стройного, грациозного мужчину с пером в шляпе и в красном испанском плаще». Именно Сквайер назвал Бернабе «разбойником-джентльменом».

Пока в стране бушевала гражданская война, консервативное правительство решило принять новую конституцию, чтобы «покончить с анархией». Согласно проекту основного закона 1848 года существенно расширялись права «верховного директора». Либералы решительно протестовали против этой новации, равно как и против исключения из конституции положения о защите общинного землевладения. Интересно, что обычно в Латинской Америке того периода либералы стояли за свободный оборот земель, так как считали общинное сельское хозяйство отсталым и малопродуктивным. Их идеалом был американский фермер. И только в Никарагуа либеральная партия твердо стояла на стороне большинства населения.

Гражданская война 1845-1849 годов велась на всей территории Никарагуа с небывалым ожесточением. Пришла в упадок не только экономика – позабылись основные правила человеческого общежития. Людская жизнь ничего не стоила, никакой охраны порядка не существовало. В 1838-1854 годах в стране сменилось 24 «верховных директора»[38 - Staten C. L. The History of Nicaragua, Greenwood Publishing Group, 2010. P. 22.].

Сумятицей в стране, естественно, решили воспользоваться внешние силы. В 1847 году Великобритания взяла под свой протекторат «королевство Москитию». Англичане вновь оккупировали Сан-Хуан-дель-Норте и переименовали его в Грейтаун («Серый город»). Грейтаун должен был стать отправной точкой будущего трансокеанского канала. США аннексировали Техас и в 1848 году отторгли у Мексики больше половины ее территории. Зловещее предсказание Морасана начинало сбываться.

Между тем Сомоса приобрел среди простых никарагуанцев такую популярность, что и консерваторы, и либералы (вожди этих партий были людьми богатыми) стали рассматривать его как серьезную угрозу самому понятию частной собственности. Генерал либералов Муньос в июне 1849 года объединился с консерваторами во главе с Фруто Чаморро и начал атаку на Сомосу в Ривасе, откуда все богатые фамилии сбежали перед этим в Коста-Рику. 14 июля Сомоса сдался и 17-го был расстрелян по приговору военного суда (а фактически без всякого суда)[39 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 158.].

Характерно, что адвокатом Сомосы выступал его противник на полях гражданской войны консерватор Фруто Чаморро, а обвинителем – бывший соратник по армии либералов Муньос. Сомоса пытался доказать, что действовал как генерал армии либералов под руководством того же Муньоса. Он даже предоставил суду военные карты, на которых были зафиксированы приказы Муньоса. Но последний отказался признать карты в качестве доказательств, и Бернабе Сомоса был казнен как мятежник и бандит.

Казнь Сомосы была подана общественности как триумф цивилизации над варварством. Однако объединившаяся против собственного народа никарагуанская элита чувствовала, что победа непрочна. Олигархи срочно искали нового внешнего покровителя и не нашли ничего лучшего, как обратить свой взор в сторону Вашингтона. Новое консервативное правительство Никарагуа заверило, что в стране больше не будет эксцессов против «наших братьев североамериканцев». Победившая олигархия обратилась к идее постройке трансокеанского канала и решила, что лучше доверить это дело американцам, которые, помимо всего прочего, выгонят из Москитии назойливых англичан.

Для беспокойства в отношении Лондона были все основания. Сразу же после обретения Центральной Америкой независимости от Испании английская фирма «Барклай энд Компани» начала изучать возможность постройки канала через территорию Никарагуа. В 1830 году концессию на строительство канала получила голландская компания. В Париже в 1833-м вышел довольно популярный памфлет, излагавший все преимущества будущей водной артерии между Тихим и Атлантическим океанами.

Не дремали и в Вашингтоне. Уже в 1826 году конгресс США обсуждал сооружение канала в Центральной Америке. В 1835-м сенаторы предложили заключить с центральноамериканской федерацией соответствующий договор[40 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 161.]. Вопрос канала опять поднимался в сенате США в 1839-м и 1846 годах. Уже тогда в соответствии с пресловутой доктриной Монро США считали, что только у них есть право вмешиваться во внутренние дела своих соседей по Западному полушарию.

Но самым знаменитым пропагандистом канала оказался племянник Наполеона Луи Бонапарт, ставший позднее императором Франции Наполеоном III. В 1846 году он писал в памфлете «Никарагуанский канал: проект соединения Атлантического и Тихого океанов посредством канала»: «Так же как Константинополь был центром античного мира, так и город Леон или, скорее, Масайя станет центром мира нового; и если полоска земли, отделяющая два (никарагуанских) озера от Тихого океана, будет перерезана, она (Масайя) будет владычествовать над всем побережьем Северной и Южной Америки. Как и Константинополь, Масайя расположена между двумя естественными гаванями и может служить убежищем для самых больших флотов, защищая их от нападения. Государство Никарагуа может стать даже лучшим, чем Константинополь, маршрутом для великой мировой торговли»[41 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 161.].

Конечно, будущий император французов был личностью очень противоречивой и увлекающейся. Но пассаж из его произведения ясно говорит о том, что никарагуанский канал владел в середине XIX века умами всей мировой общественности.

Тема канала перешла из умозрительной в практическую после 24 января 1848 года, когда некто Джеймс Маршалл нашел в только что отторгнутой американцами у Мексики Калифорнии золото. В новый штат хлынули десятки тысяч искателей приключений и легкой наживы. С 1848-го по 1852 год в Калифорнию приехали более 200 тысяч человек. Но железной дороги между восточным и южным побережьем США тогда не было и путь из Нью-Йорка до Сан-Франциско занимал много недель, к тому же пролегая по населенной воинственными индейцами территории. В этих условиях взоры США обратились сначала к Панаме – давнишнему естественному перешейку между Тихим и Атлантическим океанами, – а затем к Никарагуа.

Таким образом, если в XVI веке золото привело испанскую империю в Никарагуа, то в XIX веке тот же самый металл сделал Никарагуа мишенью интересов другой империи – американской.

Консервативное правительство Никарагуа решило использовать неожиданно вспыхнувший американский интерес для противодействия англичанам, никак не желавшим покидать Москитию. Британия посредством марионеточного «королевства» предъявила претензии на все атлантическое побережье Центральной Америки от Мексики до Панамы. Это означало бы смерть для всей никарагуанской внешней торговли. И угроза эта была весьма реальной. Негритянское население Москитии говорило по-английски, и вместо католической там прочно господствовала англиканская церковь. В 1848 году в Москитию прибыли и протестанты – моравские братья. Поэтому население Москитии не считало никарагуанцев соотечественниками и не было связано с остальной территорией страны какими-либо экономическими узами.

В 1841 году, как уже упоминалось, британцы на военном корабле привезли в Сан-Хуан-дель-Норте «короля» Москитии Роберта I, который и предъявил претензии своего «государства» на этот важнейший для Никарагуа город. Когда никарагуанский комендант порта заявил протест, британцы попросту арестовали его и выгнали из города. Годом раньше англичане организовали «Британскую центральноамериканскую земельную компанию», которая обещала раздать любому желающему подданному британской короны земельные участки в Никарагуа. Правда, компания не нашла денег и проекты так и остались на бумаге, однако ничто не мешало повторить этот вариант в будущем.

Британцы активно осваивали и побережье Гондураса[42 - В этом им сопутствовал успех, и сегодня там расположено англоязычное государство Белиз, бывший Британский Гондурас.], а также пытались захватить острова в стратегически важном для всех центральноамериканских стран тихоокеанском заливе Фонсека.

При этом англичане, как и предвидел Морасан, использовали в своих интересах разобщенность центральноамериканских стран. Например, Гондурас в 1843 году подписал с Москитией договор о торговле, дружбе и союзничестве[43 - Леонов Я. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки. М., 1975. С. 84.]. В 1844 году Никарагуа отправила в Лондон специальную миссию для разрешения вопроса о Москитии, но никаких результатов переговоры не дали.

Опасность для Никарагуа несло в себе и развитие мировой технической мысли. Появились паровые суда, и теперь из Европы и США вне зависимости от причуд розы ветров можно было быстро доставить к берегам Никарагуа любой груз – в том числе и армию вторжения. В апреле 1847 года конгресс США дал американской компании «Юнайтид Стейтс Мейл Стимшип Компани» лицензии на транспортировку грузов к атлантическому побережью Центральной Америки. В следующем году британцы открыли прямое пароходное сообщение между Саутхэмптоном и Сан-Хуан-дель-Норте[44 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 165.]. Мнения никарагуанцев по этому вопросу никто не спрашивал.

«Золотую лихорадку» в Калифорнии «сильный человек» из стана правящих консерваторов Фруто Чаморро воспринял как благоприятную возможность для привлечения американских инвестиций. Он говорил о «революции», которую наконец-то привнес в Никарагуа прогрессивный американский капитализм. В марте 1849 года никарагуанцы действительно увидели эту «революцию» – в лице первой группы американских золотоискателей, решивших добраться в вожделенную Калифорнию через Никарагуа. 136 человек под руководством некоего Джорджа Гордона отправились из Нью-Йорка 20 февраля 1849 года, прибыли в Сан-Хуан-дель-Норте 19 марта и отплыли из тихоокеанского никарагуанского порта Реалехо 20 июля, прибыв в Сан-Франциско 5 октября. Таким образом, путешествие заняло семь месяцев, но главным образом потому, что золотоискатели долго ожидали попутных судов и дилижансов.

«Прогрессивные» американцы запомнились в Никарагуа бесконечными пьяными драками и активным интересом к местным женщинам. У многих никарагуанцев (которые сначала встретили янки очень радушно) зародились обоснованные сомнения в дружественности гринго.

Тем не менее консервативное правительство решило с помпой встретить дипломатического представителя США в Никарагуа – 28-летнего Сквайера, который прибыл в страну 22 июня 1849 года. Сквайер проследовал триумфальной процессией в сопровождении сливок никарагуанского общества через празднично украшенную Гранаду и прибыл в столицу Леон, где его приветствовали орудийным салютом и перезвоном колоколов. Один из лучших офицеров никарагуанской армии подполковник Селайя торжественно вез рядом с американским дипломатом «победоносный стяг» США (так писали об этом местные газеты). Официальный орган правительства газета «Болетин Офисьяль» провозгласила день прибытия Сквайера «днем величайших надежд для Никарагуа»[45 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 171.]. Сам Сквайер был потрясен таким торжественным приемом, радушием обывателей и тем, что в столице Никарагуа оказывается есть и мощеные улицы.

Американский посланник (которого никарагуанские газеты считали «горячим сторонником счастья Никарагуа») был откровенен и раскрыл цель своей миссии прямо на вручении верительных грамот главе государстве – событии обычно чисто протокольном. Во-первых, он подтвердил доктрину Монро, заявив, что «Американский континент принадлежит американцам» и что любая попытка посягнуть на интересы любой американской страны будет восприниматься как угроза США. Наверное, никарагуанцам слышать это было приятно – наконец-то, надеялись они, «дядя Сэм» поставит на место «Джона Буля». Но прибыл Сквайер в Никарагуа все же не за этим: «Одной из целью моей миссии является содействие предприятию, важному для всего мира – предприятию, успешное осуществление которого может дать этой стране возможность достичь степени процветания, равной которой не будет в целом мире»[46 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 173.]. Конечно, Сквайер имел в виду канал и с «радостью» сообщил никарагуанцам, что «инициатива» в этом направлении уже предпринята.

«Верховный директор» ответил, что дружба к США переполняет сердце каждого никарагуанца.

Миссия Сквайера и правда оказалась более чем успешной. 26 августа 1849 года при активном содействии американского дипломата правительство Никарагуа подписало с группой американских бизнесменов во главе с Корнелиусом Вандербильтом[47 - Вандербильт родился в 1794 году. Уже в 16 лет он занялся бизнесом, получив от матери взаймы 100 долларов за то, что вспахал ей 8 акров земли. Так Вандербильт приобрел первую собственность – баржу «Быстроходная», на которой он перевозил пассажиров, беря 18 центов с каждого. Через год сын вернул матери долг. В 22 года у Вандербильта уже было несколько судов и огромный по тем временам капитал в 9 тысяч долларов. Со временем Вандербильт стал крупнейшим судовладельцем США и организатором первых линий регулярного пароходного сообщения.] соглашение о передаче эксклюзивных прав на строительство трансокеанского канала. Компания должна была заплатить никарагуанскому правительству 10 тысяч долларов сразу же после подписания этого соглашения и выплачивать такую же сумму ежегодно вплоть до введения канала в эксплуатацию. Вандербильту отводилось 12 лет на привлечение инвестиций и постройку канала. Американцы получили и эксклюзивное право на строительство обычных и железных дорог в зоне канала, а также на организацию пароходного сообщения по никарагуанским рекам и озерам. После постройки канала компания Вандербильта гарантировала никарагуанскому правительству 10 % чистой годовой прибыли.

Однако договор с самого начала оказался для Никарагуа невыгодным, хотя и вызвал крайне негативную реакцию Лондона. Вандербильту не удалось собрать необходимые средства. Он оправдывался тем, что озеро Никарагуа якобы недостаточно глубоко, чтобы принимать современные пароходы. Денег никарагуанцы так и не получили. Вандербильт добился от консервативного правительства выделения положений договора о наземном и речном сообщении в отдельную главу. Это означало, что американцы будут не строить канал, а зарабатывать деньги на перевозке людей по существующим рекам и дорогам. Согласившись и на это, Фруто Чаморро 1 мая 1851 года подписал с компаньоном Вандербильта Джозефом Уайтом договор об образовании новой компании «Аксесори Транзит Компани».

Однако далеко не все в Никарагуа разделяли оптимизм консерваторов относительно светлого будущего, основанного на долларах Вандербильта (пока чисто гипотетических). Лидер никарагуанских либералов того времени Франсиско Кастельон был крайне возмущен разнузданным поведением первой группы американцев, появившихся в Никарагуа в 1849 году. Он писал, что сама независимость Никарагуа поставлена под вопрос[48 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 178.].

Но казалось, что, по крайней мере, сбывается сценарий успешной борьбы с Лондоном руками Вашингтона. Американцев, облюбовавших Никарагуа для себя, не устраивало какое бы то ни было присутствие англичан в Москитии и тем более в Сан-Хуан-дель-Норте – ключевом порту для компании Вандербильта. 19 апреля 1850 года американский представитель Джон Клейтон подписал с британским представителем Генри Литтоном Бульвером договор. Согласно этому документу обе стороны отказывались от любых территориальных приобретений, «оккупации, строительства укреплений, колонизации» и «доминирования» над Никарагуа, Коста-Рикой, Берегом Москитов и любой иной части Центральной Америки, в том числе и посредством установления протектората или военного союза.

Обе стороны также отказывались от эксклюзивных прав на будущий канал через никарагуанскую территорию, который должен был быть свободен для судов всех стран (причем даже в том случае, если бы США и Великобритания начали войну друг против друга).

Договор Клейтона – Бульвера знаменовал полную капитуляцию Великобритании перед молодым североамериканским хищником. Однако перед ратификацией договора британский премьер Пальмерстон сделал оговорку, что документ не касается британских владений в Гондурасе и их «периферии». Клейтон тоже сделал оговорку, в которой США подтверждали права Лондона на британский Гондурас, под периферией оного понимали только небольшие острова у побережья страны, но никак не территорию любого другого центральноамериканского государства. К тому же Клейтон объявил, что и та и другая оговорки все равно не имеют никакой юридической силы, так как не будут ратифицированы сенатом США.

Никарагуанцев потрясло в договоре Клейтона – Бульвера то, что насчет их страны договаривались без ее участия. К тому же никаких денег компания Вандербильта в никарагуанский бюджет не переводила. Зато для самого Вандербильта Никарагуа стала золотой жилой, которая не снилась ни одному калифорнийскому золотоискателю.

Уже в ноябре 1850 года американцы добирались через территорию Никарагуа за 12 дней (из которых шесть уходило на наземный путь). Такой срок был связан с тем, что первоначально от озера Никарагуа путь золотоискателей лежал в Гранаду и тихоокеанский порт Реалехо, расстояние между которыми составляло около 200 километров, но затем было принято логичное решение переориентировать транспортный поток на гавань Сан-Хуан-дель-Сур. От нее до озера Никарагуа было всего 20 километров. Всего от атлантического Сан-Хуан-дель-Норте до тихоокеанского Сан-Хуан-дель-Сур было 200 миль (примерно 320 километров).

1 января 1851 года на озере Никарагуа появился первый пароход Вандербильта «Директор». Уже в конце года территорию Никарагуа можно было пересечь всего за 24 часа, заплатив за это компании Вандербильта 40 долларов[49 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 180.]. 14 июля 1851-го Вандербильт торжественно открыл бесперебойное пароходное сообщение между Нью-Йорком и Сан-Франциско. 10 дней занимало морское путешествие от Нью-Йорка до Сан-Хуан-дель Норте. 20 дней уходило на пересечение Никарагуа (главным образом из-за пересадок, которых надо было ждать по нескольку дней). 15 дней пароход шел от Сан-Хуан-дель-Сур до Сан-Франциско (с заходом в мексиканский порт Акапулько). Таким образом, весь маршрут занимал 45 суток (и стоил при самой дешевой каюте 180 долларов), но Вандербильт поклялся, что вскоре сократит его до 25 дней. В августе 1853 года Вандербильт превысил установленную им самим планку, уложившись в 22 дня и 3 часа, а годом позже добраться от Нью-Йорка до Сан-Франциско можно было ровно за три недели.

В 1854 году через Никарагуа каждый месяц переправлялись уже больше тысячи американцев. Причем все они отмечали очень теплое и радушное отношение к ним местного населения.

Однако никарагуанское правительство не получило ни капли из того золотого дождя, который пролился на Вандербильта и в конце концов позволил ему отойти от дел и купить себе роскошную яхту. Служащие компании вообще игнорировали никарагуанских чиновников, ведя себя на территории суверенной страны как дома. 24 апреля 1854 года министр иностранных дел Никарагуа в официальной ноте правительству США жаловался на то, что «служащие компании обращаются с властями республики без должного уважения и приличия… они третируют правительственных чиновников»[50 - Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки. М., 1975. С. 89.].

О поведении янки на территории Никарагуа свидетельствует следующий эпизод. В 1854 году на пароходе, шедшем по реке Сан-Хуан, один американец в присутствии консула США в Сан-Хуан-дель-Норте Борланда убил никарагуанца. Однако Борланд заявил, что у полиции города Сан-Хуан-дель-Норте нет никакого права арестовать гражданина США. Не успокоившись на этом, консул попросил президента США прислать в порт военный корабль для защиты американских граждан (!). В июле 1854 года американский корабль обстрелял город из орудий после того, как никарагуанцы отказались выплатить США репарации[51 - Staten C. L. The History of Nicaragua. Greenwood Publishing Group, 2010. P. 23.]. Это был первый, но, увы, не последний пример пресловутой американской «дипломатии канонерок».

Но власти США, которые в 50-е годы находились под полным контролем политиков из южных штатов, уже решили для себя, что зона будущего канала слишком важна для национальных интересов Америки, чтобы принадлежать какой-то там Никарагуа. К тому же американские транзитеры считали, что столь благодатная земля, которой Всевышний одарил Никарагуа, требует колонизации северной расой и введения рабства. Затем по образцу Техаса можно было бы присоединить наполненную американскими колонистами и их рабами землю к США.

Новый американский посланник в Никарагуа Солон Берланд при вручении верительных грамот 14 сентября 1853 года говорил уже совсем по-другому, чем Сквайер: «Нация, которая занимает такое выгодное географическое положение, не может… владеть этим богатством только и исключительно в своих интересах, закрывая доступ всем остальным»[52 - Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки. М., 1975. С. 90.].

В начале 1854 года американцы заставили Никарагуа подписать договор, по которому США получали право на провод своих войск через территорию страны.

В этом же году американцы по образцу вытесненных ими британских коллег попытались приступить к колонизации Никарагуа, хотя договор Клейтона – Бульвера это запрещал. Участник войны против Мексики 1846-1848 годов полковник Уильям Кинней создал «Компанию колонизации Центральной Америки», которая купила у короля Москитии 30 миллионов акров земли в устье реки Сан-Хуан. При этом «короля», который был британской марионеткой, нагло обманули, заключив с ним договор через третьих лиц, так что он и не подозревал, что продает землю американцам.

Правительство Никарагуа в марте 1854 года униженно умоляло США вспомнить о «горячей дружбе» между двумя странами и пресечь деятельность Киннея. Просили никарагуанцы встать на их сторону и своих центральноамериканских соседей. Откликнулась Коста-Рика, которая сама претендовала на устье реки Сан-Хуан. В декабре 1854 года костариканский посланник в Вашингтоне вручил госсекретарю ноту протеста. В ней говорилось, что Коста-Рика не признает никаких индейских королевств и считает любые заключенные ими договоры ничтожными. Костариканцы грозили выгнать любых колонистов силой оружия.

Госсекретарь сообщил, что правительство США не несет ответственности за деятельность частных предприятий.

В этих условиях никарагуанцы решили разыграть карту Лондона против Вашингтона и предложили Великобритании заключить двусторонний договор, по которому принадлежность Берега Москитов пока оставалась неопределенной (Никарагуа надеялась, что тамошние индейцы все равно добровольно присоединятся к республике), а Сан-Хуан-дель-Норте (или Грейтаун, по версии англичан) превращался в свободный порт, открытый для торговли всех стран. Однако Лондон отказался подписывать с Никарагуа какой бы то ни было документ, не упоминавший о Москитии. Правда, встревоженные активностью Киннея англичане побудили свою марионетку «короля» Москитии расторгнуть договор с «Компанией колонизации Центральной Америки».

Сам Кинней получил от правительства США предупреждение, что в случае его конфликта с Великобританией или Никарагуа компания не может рассчитывать на помощь официального Вашингтона. Кинней откровенно лгал, когда утверждал, что на территорию его компании прибудут только мирные колонисты. На самом деле он обещал каждому колонисту 640 акров земли в обмен на обязательство военной службы в течение 12 месяцев. В январе 1855 года Кинней писал одному из будущих колонистов: «Я не думаю, что придется сражаться с оружием в руках, но мы полагаем, что организация такой колонии в этой части мира через несколько лет приведет к контролю над всей Центральной Америкой со стороны американского народа»[53 - Williams W. M. Anglo-American Isthmian diplomacy, 1815-1915. См.: http://www.ebooksread.com/authors-eng/mary-wilhelmine-williams/anglo-american-isthmian-diplomacy-1815-1915-hci/page-15-anglo-american-isthmian-diplomacy-1815-1915-hci.shtml.]. Своему другу Кинней говорил, что ему нужна всего пара сотен американцев, предпочтительно техасцев, чтобы захватить всю Никарагуа[54 - Burns B. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 186.].

Упомянутое выше письмо попало в газеты, что вызвало протест никарагуанского правительства. Властям США пришлось начать официальное расследование деятельности Киннея, который обвинялся в подготовке вооруженного нападения на Никарагуа. Тем самым он нарушал закон США о нейтралитете, так как Соединенные Штаты не находились в состоянии войны с Никарагуа. В апреле 1855 года дело было передано в суд, полностью оправдавший бывшего полковника. Однако под давлением никарагуанцев правительство США обязалось силой воспрепятствовать отплытию группы Киннея в сторону Никарагуа. Тем не менее полковник обманул бдительность американских ВМС и сбежал на Ямайку.

Следует подчеркнуть, что мысли Киннея относительно неполноценности всех латиноамериканцев и необходимости для США колонизовать Центральную Америку высшей белой расой разделял весь политический истеблишмент тогдашних США, особенно на рабовладельческом юге страны. Законы США запрещали распространение рабства на северные штаты страны, поэтому плантаторы-южане были ярыми пропагандистами аннексии Кубы и Центральной Америки. Но если Куба находилась под властью европейской державы – Испании, то слабые центральноамериканские страны были, по мнению Вашингтона, легкой добычей.

Посланник США в Никарагуа Джон Хилл Уилер записал в своем дневнике: «Страна должна быть под американским влиянием». Другой американец, Николас Кэрролл, проехавший через Никарагуа в 1855 году, писал в газете «Сакраменто Дейли Юнион», что ему не понравилось в этой благодатной стране только одно: «…неполноценная раса, населяющая ее, которая разорила этот рай. Но теперь грядет другая эпоха – свежие, молодые и энергичные люди той расы, которая везде оставила свой след, и везде этот след хороший»[55 - Burns B. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 186.]. Через девять дней после написания этого письма «энергичный и свежий» 35-летний Кэрролл умер в Никарагуа от холеры.

Газета «Нью-Йорк Таймс» полностью встала на сторону полковника Киннея с его благородной цивилизаторской миссией: «Центральной Америке предназначено занять влиятельное место среди семьи наций мира, если ее преимущества местоположения, климата и почвы будут облагорожены нордической расой, которая заменит темнокожую, нечистокровную и находящуюся в упадке расу, которая сейчас является для этой земли проклятием»[56 - Burns В. E. Patriarch and Folk. The Emergence of Nicaragua 1798-1858. President and Fellows of Harvard College, 1991. P. 186–187.]. Газета желала успехов «полковнику Киннею и его друзьям». Как видно, взгляды Адольфа Гитлера появились отнюдь не на пустом месте.