А леший его знает!

– Пять, говорю! – чуть громче произнес болотный.

– Что пять?

Бульгун теперь расслышал, но не понял, о чем речь.

– Чертей было пятеро, – пояснил болотный. Видно было, что слова даются ему с большим трудом. – Они схватили Омелию, а когда я кинулся к ней на помощь…

Зыбун не договорил, откинулся на кочку и несколько секунд лежал неподвижно.

– В какую сторону они скрылись?!

Болотный лишь желейно качнулся из стороны в сторону, мол, не видел. Леший и рад бы погнаться за похитителями, да куда бежать-то непонятно.

– А вы видели куда черти драпанули? – обратился Бульгун к собравшимся со всего болота кикиморам.

Те лишь виновато понурились и развели руками.

– Пить! – наконец прошептал болотный.

– Да мы уже поняли, что их было пять, – бросил удрученно Тритоха, с опаской поглядывая по сторонам (как бы назад те черти не вернулись).

– Дайте мне попить, недоумки! – в ещё слабом голосе Зыбуна начали проступать стальные нотки. Видимо он постепенно восстанавливался.

– А-а, пить?! – встрепенулся Тритоха. – Так бы сразу и сказал. Сейчас я сгоняю за ключевой…

– Не надо! Я уже принесла! – раздался за его спиной до боли родной голос.

Водяной и леший оглянулись и увидели Ундину, которая держала в одной руке раковину, а в другой ушат полный чистой воды. Водяница, не послушала мужа и тоже пришлепала на болото – её обостренное женское любопытство взяло верх над притупленным страхом. Предусмотрительная баба как чувствовала, что водица пригодится, захватила с собой немного артезиановки.

Тритоха решил и тут сыграть роль строгого мужа.

– Я же тебе сказал сидеть…

Но Ундина, уже отошедшая от двойного стресса, вызванного сначала чертями, а потом норовом мужа, только фыркнула в ответ.

– На, вот, напои Зыбуна.

Расплеснув немного воду она протянула водяному ушат.

– Э-э, женщина! – безнадежно вздохнул Тритоха и, приняв ушат, стал с помощью лешего поить болотника.

Весь ушат мигом влился в Зыбуна как в воронку. Тому сразу полегчало: взгляд прояснился, а лицо приняло осмысленное выражение. Избитый чертями полуночник приподнялся на локте, точнее на согнутом щупальце, и, видя, что вокруг собрались уже почти все кикиморы с его болота, поманил пальцем к себе лешего.

– Бульгун, наклонись поближе, что-то скажу, – уже более твердым голосом подозвал он зятя.

Бульгун наклонился. Наклонился и Тритоха, хотя его не просили, но он не хотел пропустить ни одного слова.

– Мою жену, Омелию, похитили, – раскрыл «секрет» болотник.

– Я знаю, – ответил леший.

– А знаешь ли ты, кто её похитил?

– Ага! Черти.

– А знаешь сколько их было?

– Пятеро.

– А знаешь кто меня так отмутузил?

– Они же.

– Да откуда ты все это знаешь? – искренне удивился Зыбун.

– Ты же сам только что рассказал, – честно признался леший.

– Да? Не помню.

– Видать хорошо по голове приложили, – задумчиво предположил Тритоха.

– Ешкин кот! А это ещё кто?! – увидев вблизи мордашку водяного отшатнулся Зыбун.

– Это же Тритоха, сосед твой! – поспешил успокоить тестя Бульгун.

Болотный присмотрелся и… расслабился.

– А, точно! Не признал сначала! Ну и рожа у тебя Тритоха.

– Морда как морда! По крайней мере не такая помятая как у некоторых, – обидчиво отозвался водяной, но воротить эту самую морду не стал, чтобы ничего интересного не пропустить, только проворчал: – Отпаивай потом после этого…

Бульгун видя, что болотнику уже легче, поинтересовался у того:

– А какого дьявола они Омелию схватили?

– Даже не знаю, – пожал всеми восемью плечами головоногий болотник. – Я этот вопрос хотел вообще-то тебе задать.

Леший с сожалением посмотрел на тестя – видно и впрямь ему неплохо по голове настучали черти.

– Да я-то откуда знаю, – вздохнул он и вновь пристал к Зыбуну: – Зыбун, ты же нелюдь мудрый, наблюдательный. Все примечаешь. Да и память у тебя до последнего времени была хорошая. Давай-ка вспоминай, может тебе Омелия что-нибудь раньше о своем прошлом рассказывала?

В свете последних событий, в том числе увиденных им в жемчужине, леший своим нечеловеческим чутьем улавливал их взаимосвязь. Подумать только, пятеро (!) чертей, искавших в их краях наяду, которая много сотен лет сбежала от чудовища с того полуночного празднества в южных землях. А то что в ту танцевальную ночь ей удалось сбежать и ежу было бы понятно. В противном случае не объявилась бы Омелия здесь, не притаилась на болоте у Зыбуна. Вот только кто мог навести потусторонников на её след, и зачем, спустя полтысячелетия с гаком она им понадобилась. На простую месть не похоже. Может она что-то такое знала, что не должна была знать? Вполне вероятно. Только теперь от неё ничего не узнать.

– Знаешь Бульгун, – вывел лешего из раздумья голос болотника. – Я вот сейчас вспоминал, вспоминал и понял, что моя милая Омелия ведь никогда мне не рассказывала ничего о своем прошлом. Я же на самом деле ничего не знаю о ней, о её прошлой жизни до нашей встречи. Она сама мне никогда не рассказывала. А я, самовлюбленный болван, никогда не интересовался её прошлым.

– Или она сама на тебя чары наводила, чтобы ты не любопытствовал и лишнего не узнал, – выдала Ундина более фантастическую, но и более щадящую самолюбие Зыбуна версию.

– Вполне может быть! – ухватился за «соломинку» болотный, с благодарностью посмотрев на водяницу. – Я ведь жизнью Нимфеи интересовался куда больше чем своей. Каждый шаг её отслеживал. Так неужели я по своей глупости не стал бы интересоваться любимой женушкой, тем более её прошлым. Видать Омелии действительно было что скрывать. Ай-яй-яй! Какой же я близорукий болван.