Лиллехейм. Волчий ветер

– А вы? – поинтересовалась Диана у инспектора, подходя к парадной двери со всеми. – Чем будете заняты вы?

Вопрос, заданный третий раз за утро, окончательно испортил Кристоферу настроение.

– Я отправлюсь в Мушёэн: для поисков нужны люди и техника.

– Кристофер, почему ты не сказал, что хозяин этого дома пропал вместе с семьей?

– Потому что я не верю, что в Лиллехейме обитает зло.

Оставив чету Хегай осмысливать незавидное положение вещей, отравившее утро четвертого августа, Кристофер вернулся в машину. Был ли Микаэль Скоглунн причастен к пропаже ребенка? Мог ли бывший шахтер найти новый смысл в жизни: например, в похищении десятилетних девочек? Ненавидел ли человек по кличке Шакальник директора шахты настолько сильно, что мог прикончить его вместе с семьей?

Инспектор включил рацию:

– Берит, это Кристофер. Прием.

– Слушаю тебя, Крис.

– Надо проверить Микаэля Скоглунн.

– Шакальника? Он же безвылазно сидит дома и вечно что-то строгает.

– А если слухи правдивы – и это он устроил обвал на «Гунфьель»? Что ему мешает продолжить в том же духе?

– Спустя столько лет?

– Возможно, у него появился повод. Ладно, не бери в голову, я сам к нему заеду, как вернусь. Отбой.

Вместе с шумом заработавшего мотора к Кристоферу пришла необъяснимая уверенность в том, что он в последний раз видит Лиллехейм.

21. Первые звонки

Раздался хлопок, и Берит с раздражением обернулась. Сульвай Арнтсен, сидевшая за стойкой приема обращений, увлеченно выдувала розовые пузыри из жевательной резинки. Она с безразличием просматривала телефонный справочник Лиллехейма. Запах кислой вишни, крепнувший с каждым уничтоженным пузырем, заполнял полицейский участок.

– А можно энергию рта направить на оповещение жителей? – уточнила Берит, с трудом держа себя в руках.

– Как скажешь, сержант, – протянула Сульвай и выдула еще один пузырь, после чего соизволила набрать какой-то номер. Но даже это она выполняла с таким видом, будто делала одолжение всему миру.

Берит знала, что Сульвай недолюбливает ее, и понимала, что причиной тому была их разница в возрасте. Двадцать шесть – ее, Берит Карсен, сержанта. И тридцать пять – у любительницы пожевать. Кристофер со своими тридцатью увяз как раз между ними, но он никогда не заставал вот такие выходки Сульвай. Обладательница мясистых губ и глубокого декольте, в котором, если покопаться, можно было добраться до нефти, изводила лишь Берит.

Девушка попыталась отстраниться от чавканья и уставилась в монитор, просматривая базу телефонных номеров жителей Лиллехейма. Первой решила позвонить Ингри Орхус, матери Кристофера. По какой причине? Возможно, где-то на подсознательном уровне она хотела утереть нос Сульвай. Неужели они обе боролись за внимание инспектора?

Берит подавила неуместную улыбку и принялась нажимать клавиши белого телефона, который не мешало бы почистить. Сейчас полдесятого, а значит, Ингри Орхус уже в «Аркадии».

После трех гудков в динамике раздался знакомый голос:

– Бакалейная лавка «Аркадия». Мы стары, но вкусны. Чего желаете?

– Ингри, это Берит. Нужно твое содействие.

– Да, конечно. Что случилось? И где Кристофер? Вчера привезли его любимую консервированную говядину, но я забыла упомянуть о ней. А теперь не дозвониться.

– Сейчас весь Лиллехейм испытывает проблемы со связью. Кристофер как раз на пути в Мушёэн – чтобы решить эту проблему… и еще одну.

– Еще одну? – В голосе Ингри послышались колокольчики тревоги, словно эта самая «еще одна» имела прямое отношение к ней.

– Да. – Берит перевела глаза на заготовленный текст, в котором постаралась кратко сформулировать основную мысль. – Сегодня ночью пропала Сара Мартинсен, десятилетняя девочка, проживающая на Бипаркен. Судя по всему, ее похитили прямо из собственного дома. – На другом конце повисло молчание, и сержант забеспокоилась, не оборвалась ли связь. – Ингри, ты еще здесь? Алло?

– Да. Да, я слушаю. Взяла ручку. Продолжай. – Голос Ингри потерял всякую выразительность.

Берит продиктовала приметы девочки, записанные со слов матери: рост – около ста сорока сантиметров, вес – чуть за тридцать два килограмма. Затем описала, в чём, предположительно, был ребенок на момент похищения: зеленая майка на бретелях и такого же цвета шортики. На заднем фоне Сульвай что-то монотонно говорила в телефонную трубку.

Потом Берит взяла фотографию, полученную от Лисбет. Снимок предстояло размножить, добавив к нему не самые радостные фразы о пропаже ребенка. На фотографии Сара стояла с воздушным шариком перед тортом, на котором разноцветными огоньками горели десять свечек. Голубые глаза, чуть белые губы, типично норвежские, и совершенно нетипичные черные волосы по плечи. Всё это Берит со всей тщательностью проговорила.

– А теперь самое важное, Ингри. Через твою лавку проходит много людей, и нам нужно, чтобы каждый из посетителей «Аркадии» узнал о случившемся и принял посильное участие в поисках Сары. И еще: для несовершеннолетних Лиллехейма объявлен комендантский час. Все дети должны быть под надзором.

– Это всё, Берит?

– Сотовой связи нет, но стационарная еще работает. Пусть не забывают об этом. Мы ждем любой информации. Вот теперь, пожалуй, всё.

– Тебе снятся волки, Берит?

Вопрос был неожиданным, и Берит растерялась, не зная, что ответить и как это воспринимать. Ингри Орхус всегда отличалась крепостью рассудка, даже когда выпивала. Это мог подтвердить кто угодно, в том числе и ее сын.

– Ингри, ты в порядке?

– Нет. Нет, я не в порядке. И похоже, уже не буду.

На том разговор закончился, оставив в душе Берит не самый приятный отпечаток. Она отыскала телефонные номера аптеки, кафе «Мохнесс», пекарни «Золотая челка» и еще пары мест, через которые по поводу и без повода проходила уйма народа. Вроде парикмахерской «У Хёрста» или портового паба.

А позади всё лопались и лопались розовые пузыри.

22. Крысы

Лео таращился на последнее предложение нового романа, не имевшего даже названия, и находил его чертовски странным. «Бетонный пол подвала походил на грубый срез, по трещинам и сколам которого, казалось, можно было определить возраст беспокойного дома».

Бетонный пол беспокойного дома.

Это словосочетание прочно засело в голове Лео и не желало покидать уютную норку, будто ожидая, когда начнут плавиться розовые стены из мозгов. Он помассировал виски, налил в стакан аквавита и выпил. Глотку обожгло. Диана уже полчаса как отправилась на метеостанцию, а Дима шатался где-то по городку, в котором, предположительно, завелся маньяк. Или обезумевший садовник. Или невменяемый шахтер. Или все сразу.

– Господи Иисусе, мы ведь только приехали, – простонал Лео и закрыл ноутбук.

Он всё равно не сможет сконцентрироваться на тексте, пока Дима не вернется домой. Забег с воплями по улицам представлялся пустой и опасной тратой времени. Если слова инспектора не расходились с делом, то уже сейчас Лиллехейм в той или иной форме узнавал о пропаже юной Сары. А еще «каждого несовершеннолетнего отправят домой». И Лео совсем не хотелось, чтобы Дима оказался в коттедже один только потому, что его отец вдруг решил обыскать город.

– Бетонный пол беспокойного дома, – пробормотал Лео. – Ладно, чёрт с вами. Пусть будет по-вашему.

Он захватил бутылку аквавита, бросил напоследок на ноутбук тоскливый взгляд и спустился в подвал. Включив свет, Лео зажмурился, пытаясь на слух определить, сработали ловушки или нет. Наконец он сошел с лестницы и вздрогнул.

В каждой живоловке находилось по здоровенной крысе.