Шато де Ригоберт

Шато де Ригоберт
Николай Олегович Бершицкий

Вторжение викингов во Францию. Потерпев поражение от франков, отряд скандинавов отбивается от основной армии. Для пополнения запасов они разоряют деревню, стоящую в тени древнего замка, по слухам хранящего много богатств и тайн. Обосновавшись в стенах замка, захватчики ненароком пробуждают зло, живущее там…Обложка предоставлена сайтом Со-Автор.

Глава 1

Сентябрьский ветер гулко раздувал паруса драконьих кораблей. 876 год принес на волнах Сены крупный флот яростных северян. Их громкие веселые песни гнали войска Карла Лысого, словно рога охотников перепуганную лису. По пути норманны огненным вихрем опустошали села и города, замки и монастыри с их непреступными стенами падали к ногам завоевателей. Народ, обложенный крупной данью короля и неумелый в бою – чего нельзя сказать о воителях севера, – сдавался почти без сопротивления. Викинги быстро распространялись по Франции, не давая спуску ее жителям.

К 879 году, когда страну возглавили Карломан и Людовик, во Францию хлынули новые силы норманнов, перекинувшиеся также на Нидерланды и Германию. Не ведали устали мечи и топоры северян, вскоре драккары с полосатыми парусами уже шли по Луаре, откуда их войско ринулось к замку Амбуаз, павшему под неистовым натиском. Но история, о которой пойдет повествование, начинается чуть позже…

Викинги стояли на реке Бигене, притоке Сонны. Довольные недавними победами, они расслабились, готовя наступление вглубь земель, часть кораблей, должна была идти дальше по воде. Ярл Ярдар собирал свою дружину к походу по суше, с корабля сгрузили оружие и припасы. Поблизости находили селения, которые можно было пограбить, прежде чем добраться до укрепленных мест французов, так что пришлось брать больше людей, дабы унести и больше добычи, с десяток осталось охранять драккар. Хотя норманны, в том числе и Ярдар по прозвищу Каменный Лоб, не подозревали, что существует реальная опасность и что она так близко. Грохот подходящей армии застиг скандинавов врасплох. День Святого Андрея выдался на редкость удачным для королей Карломана и Людовика, ведущих воинство франков. Конница ударила первой, смяв ошарашенных внезапной атакой викингов и отбросив их к воде. Спохватившись, северяне под ливнем стрел бросились в бой, громя и рубя. Многочисленная пехота франков пустила в ход копья, чтобы держать разъяренных противников на расстоянии, но те, перерубая древки, все равно прорывались. Силы были неравными, и, не смотря на отвагу норманнов, строй их таял быстрее снега теплым весенним днем. Франки зажали северян у кораблей, сражались уже по колено в воде. Ярл Ярдар до последнего держался в битве, израненный и окровавленный. Из его людей осталось двадцать пять человек.

Вдруг запылали запаленные королевскими воинами суда. Огонь перескакивал большой колючей белкой с мачты на мачту, а потеря кораблей означала и потерю возможности отступить. Тогда ярл принял нелегкое решение: спасаться бегством, бросая товарищей – пусть сами решают свою судьбу.

– На борт! – призвал он людей из личной дружины.

Прикрываемые стрелами и камнями защитников драккара, пятнадцать выживших людей Каменного Лба вскарабкались на судно и сразу приналегли на весла. Река залилась багровыми отсветами пожарищ и кровью. Кто-то из викингов тоже сумел вырваться из окружения, однако таковых насчиталось не много. Ладья встала на течение и быстро понеслась неведомо куда. Черный дым маячил над берегом зловещей тучей, отмечая место кровопролитной сечи.

Корабль плыл три дня и три ночи. К исходу четвертого дня плавания, в ходе которого викинги опасались высаживаться, начали подходить к концу запасы пищи и воды. Воду удавалась зачерпывать из реки, перегибаясь через борт, а с едой ситуация обстояла много хуже. Почти все было выгружено при сборе, а ловить рыбу не на что, да и не чем. Не прыгать же в реку и хватать голыми руками.

– Нужно сходить, – подытожил Ярдар, стоя на носу и обозревая выворачивающуюся из тумана блестящую, колышущуюся дорогу. – Дува, лезь-ка на мачту да осмотрись, нет ли сел поблизости. От франков мы должны были далеко уйти, все ж река нас несла.

Зоркий Дува Хеймдаллев Сын ловко вскарабкался на рею и, приложив ребро ладони к бровям, повертел головой.

– Да, вижу деревню! – крикнул он, затем присмотрелся и добавил. – И замок!

Сквозь голубоватый и какой-то нереальный, призрачный туман действительно показались очертания домов и крепости на холме в трех с половиной полетах стрелы от селения. Утомленные северяне направили ладью к крутому поросшему камышом берегу. Ближе к делу запал начал разгораться в воинственных сердцах, спрыгнув на мелководье, отряд норманнов устремился к деревне. Хуторок был невелик, зато богат. Жители, точно не слышав про вторжение скандинавов, абсолютно не готовились к обороне или хотя бы бегству. При виде разъяренных, изголодавшихся людей с оружием, они прижимались к стенам и поднимали руки. Ярловой дружине даже не захотелось их резать, слишком уж пассивно и смирно вели себя эти несчастные.

Всех согнали в центр села, а сами пошли по домам, пока селян стерегли. Брали в основном еду, на женщин сейчас времени не было. Ярдар решил лично поговорить с людьми из деревни. Сильно его беспокоил замок на холме.

– Кто ваш господин и почему он не защищает свои владения? – сурово спросил ярл у старосты.

Тот покосился на замок и покачал головой.

– Нет, сударь, у нас нет господина. Это имение пустует уже много лет. Старики из села, самые ветхие и седые, и те не помнят, когда в последний раз загорались факела в окнах Шато де Ригоберт. Говорят, в его стенах сокрыты сокровища, накопленные прежними владельцами за сотни лет, но мы не решаемся ходить туда.

– Еще бы, вы дрожите при встрече с настоящими мужчинами сильнее, чем камыши на берегах вашей речушки! – усмехнулся Ярдар.

– Мы не солдаты, – согласился староста. – Войны нас не касаются, и добрались до нас только сегодня. Но Шато де Ригоберт отпугивает нас – и не только нас – совсем по другим причинам. Бытует поверье, будто все, кто пожелает завладеть сокровищами Ригоберта, будут преданы проклятью и погибнут страшной смертью.

– Теперь ты знаешь, что для страшной смерти не обязательны проклятия, – недобро блеснул глазами ярл.

Шумной ватагой викинги, грабившие дома, привалили к центру. В руках они тащили туго набитые съестными припасами, веревками и золотыми крестами, украденными из старенькой церквушки, тюки. Они хохотали, хлопали девушек по попкам, грызли жареные ножки кур и окорока, пили пиво, нарытое в погребах. Молчаливым и угрюмым оставался один седовласый Магнус, именуемый еще Троллем. Даже бравые дружинники ярла опасались Магнуса, держались поодаль от него и не дергали без острой надобности.

– Ну что, будем жечь? – безразлично спросил Тролль Ярдара, поглядывая исподлобья серыми, точно могильная плита, глазами.

– Постой, к Ниддхеггу в пасть эту дыру. У меня тут идея получше наклюнулась. Вон видишь, замок-то? Надо бы нам его занять, укрепить и отослать людей к ярлам за подмогой. За такими стенами мы год проживем, собирая дань с этих доходяг. Так что гоните скот, внутри всем места хватит! Девять лучших воинов пойдут со мной, остальные соберут припасов и на ладью. Гребите назад по этому берегу, ищите основной флот да к нам ведите. А я, пожалуй, здесь приживусь… если про сокровища тот пес не наврал, – тихо прибавил он.

Викинги согнали пять коров и десяток свиней, да овец с десяток тоже. С ярлом отправился Магнус – человек крупный, суровый и невероятно сильный. При солидном возрасте, он мог уложить двоих юношей в кулачном бою зараз. Не мало денег Магнус поднял, вызывая на поединок на спор доверчивых, подвыпивших сородичей и чужеземцев. Сидит, вроде, старик в мешковатой одежде, высокий-то высокий, да на вид дряхлый совсем. А скинет тряпье – тролль троллем. Кулаки, что молоты бьют. Говаривали, что он колдун и берсеркер, дескать, железо его не берет, мечи в бою словно тупятся, как по нему ударяют. Без Магнуса Ярдар Каменный Лоб в походы не отправлялся. Вторым вызвался Дува Хеймдаллев Сын, прозванный в честь сторожа Бивреста за небывало зоркие глаза. Он прихватил с собою верный ясеневый лук, из которого разил без промаха с большого расстояния, и колчан с тридцатью стрелами. Еще там были братья Ульв и Бергфинн Олавсоны, молодые, горячие и сильные воины, с ранних лет ходящие в походы и снискавшие славу в десятках битв. Блакари Воронье Перо, получивший свое имя из-за черных волос. По той же причине многие побаивались Блакари, а поскольку он был еще и кузнецом, на редкость умелым, то люди почитали его за сильного колдуна. Выкованное им оружие считали заговоренным. Ярдар лично заказал ему свой меч Кнуз. Шестым назвался Гисли Толстый, веселый с друзьями и свирепый с врагами. При нем всегда был топор и увесистая дубина, обитая железными кольцами с шипами. Низкий хохот Гисли слышен был за милю, любил он пиво покрепче и кусок мяса потолще. Любой пир, где появлялся Гисли Толстый, был весел и непременно заканчивался дракой. Не мог не идти с ярлом его родич Офрид Кровоглазый, высокий, длинноволосый и с налитыми кровью глазами, даже когда он был спокоен. С Офридом в военном деле мало кто спорил, он мог легко драться двумя мечами и метать дротики с обеих рук. Не всякий обладал таким искусством, разве что Ярдар мог похвастаться тем же. Последние двое были Эгиль Хитрый и Торгрим Кривой. Оба не выделялись особенно, зато были верны ярлу. Эгиль, правда, жаден был сверх меры, но поскольку честно делил добычу со своими, его не трогали и не порицали.

Взвалив на могучие плечи награбленный скарб, отряд воинственных северян выступил к замку, погруженному в недобрую тьму.

Глава 2

Все выше и выше по холму пролегала крутая тропка. Трава под ногами темнела и жухла с приближением к Шато де Ригоберт. А были ли то происки темного колдовства или близость болота с его испарениями повлияла на траву, не тревожило умов норманнов. Болото же оказалось рвом, вода в котором стухла за сотни лет, покрылась ряской и иной растительностью, семена коей обронил неосторожный ветер или птица. Ров изначально задумывался как непреступная преграда – шириной он был две или все три руты. Для переправы на другой берег стояли лодки – пять штук, привязанные к вбитым в землю сваям. Также пролегал мост до самых ворот, но он был перебит, словно бы ударом великана, обвалился, порушился в воду и догнивал в вечном спокойствии.

Сам замок или скорее укрепленное имение мрачной громадой высился над стоячей жижей. Яркие краски слезли, почернели, стекла на многих окнах, перекрытых почему-то прутьями железных решеток, разбились, ставни еле держались на петлях. Монументален был Шато де Ригоберт, на семь этажей вырос он вверх, посредине, словно палец, тычущий в небеса, торчала башня с конусной крышей и острым шпилем. На углах были четыре пристройки с бойницами под квадратными навесами. Фасад прикрывался укрепленной стеной, доходящей до четвертого этажа, поросшей пучками травы. Где-то дальше за этой стеной, огибающей замок, имелся внутренний дворик, иначе для чего было вкруг огораживать замок сзади. Болото равномерно окружало имение Ригоберта со всех сторон, мост же был один – это сразу было заметно.

Ярдар почесал бороду и хитро улыбнулся. Да, в такой крепости можно держать осаду целой армии в течение месяца, главное не давать врагу понтоны наводить. Хотя какие тут понтоны? Вокруг ни деревца, а тащить бревна в гору они замучаются, как и орудия. Знай – из луков их постреливай. И не всякому в голову придет искать шайку викингов в древних руинах. А уж какие богатства там могут храниться!..

– А ну, парни, за дело! – прикрикнул ярл на дружину. – Отвязывайте лодки. Будем по очереди сплавляться, скот нужно переправить.

Животные упирались, шли нехотя. Пришлось их чуть ли не волоком тащить. Гисли Толстый, устав от толканий со свиньями, подхватывал тех на плечи и, хохоча по обычаю, тащил в лодку. Только после того, как три лодки были загружены, северяне приметили у кромки воды серого старца. Дряхлый, убогий, тощий, словно скелет, он сидел на камне с удочкой в руках и тихо посапывал.

– Эй, ты кто будешь?! – толкнул рыбака Ярдар.

– А, что? – встрепенулся тот. – Кого принесло под стены этого проклятого логова зла?

– Кого принесло, того уже не прогонишь, – усмехнулся ярл. – Ты чего тут делаешь, старик? Что, во рву рыбка-то клюет? Ха-ха-ха! Иль не знаешь, где у вас река течет?

– Знаю, господин, – тихо ответил старик. – Только мне в деревню нельзя, да и рыбка там другая, не та, какую мне надо. Да вы не смущайтесь, в этой воде не меньше тайн, чем за стенами Шато де Ригоберт. Здесь давно рыба водится. А улов какой богатый!

Ярдар перевел взгляд на ведерко, прикрытое засаленной тряпицей, и имеющее крайне дурной запах. Из-под тряпки свисало нечто, похожее на рыбий хвост. «Он и есть», – заметил ярл.

– Ну смотри, дед, теперь у этой крепости новый хозяин! Можешь сидеть на берегу, но только в замок мой не лезь. Вон, паренька того видишь, – он указал на Дуву, старик кивнул. – Он тебе глаз стрелой выбьет, если ты даже до реки спустишься. А эти стены отныне никто не преодолеет.

– Их и раньше не преодолевали, – беззубо ухмыльнулся старик. – Никогда и никто не брал Шато де Ригоберт штурмом, кроме первого раза, зато крови лилось больше, нежели на ратном поле.

– Ты, я вижу, много про замок знаешь, – заинтересовался Ярдар. – Скажи-ка мне, кто же брал его?

– Господин, наверное, и не знает, сколько стоит эта твердыня. А стоит она со сто двадцатого года до рождения Христа. На этом самом месте стояла фортеция римских завоевателей. Спустя десяток лет пришли племена с северо-востока, вел их свирепый вождь, которого позже и прозвали Ригобертом, истинного имени не помнят предания. Он первым занял крепость, превратил ее в каменный бастион, жил и пировал. Говорят, за ним шел кровавый след от самой Германии, до этого форта. Он был жесток и жаден, все награбленное спрятал в вырытых под замком подвалах и поклялся всеми демонами, что не отдаст их ни одному смертному. Считается, будто любой, кто возжелает владеть золотом Ригоберта и богатствами, принесенными в эти стены после его правления, не уйдет живым. И кто бы ни занимал Шато де Ригоберт, пропадал в нем, точно в пасти ненасытного зверя.

– И ты хочешь напугать меня этой басенкой? – хмыкнул Ярдар. Дружина поддержала вождя смехом.

– Как могу, господин? – замахал худощавыми руками старик. – Мое дело рыбачить, а в крепости я сам бывал, укрывался от дождя. Но коли вы заявляете свои права на нее, то не смею больше появиться там.

– Мудрое решение, старик, – Ярдар сплюнул в воду и вернулся к переправе.

Его люди загружали уже пятую лодку. Вскоре она была готова. Поплыли Гисли и Дува, Блакари и братья Олавсоны – они сели в одну лодку. В последнюю лодку сели Офрид – чтоб за всем присмотреть от лица ярла, и Эгиль Хитрый. Свободное место ушло под скот: свиней и овец грузили по три штуки, а коров пришлось по одной возить. Ох, и намучились же викинги с перевозом! Скотина, как только могла, сопротивлялась, от воды шарахалась, от вони нос воротила. Офрид и Гисли, у него лучше прочих получалось со зверьем ладить, остались у приоткрытых ворот стеречь перевезенных животных. Офрид с берега следил за лодками, а Гисли заводил скот в залу. После живности перетаскали снедь. Пришло наконец время и оставшимся на том берегу перебраться.

Как закончили с делом, лодки выволокли, да в зале припрятали. Небо к этому времени окрасилось персиковым закатом. Не меньше часа пришлось потратить. Ярдар последний раз глянул на старика, сидящего, точно каменный идол, на прежнем месте, и затворил тяжелые ворота.

*      *      *

Массивный засов, укрепленный железом, лег в петли. Внешний мир перестал существовать в сырых, поросших мхом залах. Было очень темно, темнее, чем должно быть в закатный час. Окна словно задерживали льющийся снаружи свет. Факела, разумеется, не горели, как и толстые оплывшие свечи в оплетенной паутиной люстре. Холл когда-то ослеплял великолепием, но перестраивали замок в последний раз лет сто назад, а пустел он, как прикинул ярл, не меньше полувека. Черные зевы галерей вели вправо и влево. Идя прямо можно было попасть на задний двор – в воротах краснела щель, – либо подняться на другие этажи или сторожевую башню. Побитые временем статуи, проржавевшие от сырости рыцарские латы, громоздкие и неуклюжие, распухшая мебель, затянутая вуалью паучьих тенет и жутковатые лица на старых картинах – пожалуй, это все, что находилось в зале. Ничто из обнаруженных северянами предметов не сошло за сокровище или хотя бы за ценность. Разве только оружие, да и то опять-таки проржавело. И зачем таскать с собой лишние алебарды и двуручные мечи?

Ярдар недовольно заворчал, озираясь привыкшими к полутьме глазами. Правда, он злился пару минут. Ведь это только первая комната, можно сказать прихожая. Кому в голову придет такая светлая мысль – хранить богатства в прихожей?!

– Эй, а головки-то на стульях золотые! – невольно громко выкрикнул Эгиль, в глазах у него вспыхнул огонь желания.