Разбойничья Слуда. Книга 1. Река

Прошло не более часа, и они выгрузили на берег ее вещи. Кравцов причалил лодку у устья Альшемы, одного из немногих притоков Нижней Тойги. В этом месте охотники построили новую избу, и отсюда до Разбойничьей Слуды было ближе, чем от старой.

Николай хотел было задержаться, печь в избе протопить, дров, если нужно для нее заготовить. Но Анна, сказала, что справится сама. Не в первый раз ей одной в лесу управляться. Они еще раз уточнили время встречи и, оглушив округу ревом заведенного мотора, Николай помчался вверх по реке.

Утро следующего дня разбудило женщину пробившимися сквозь оконное стекло солнечными лучами да пением лесных пичужек. Насидевшись в дождь, они радовались небесному светилу, и порхали среди деревьев. Под этот галдеж Анна спустилась к реке. Умылась холодной речной водой, расчесала седеющие волосы, и повязала платок.

«Сначала до места схожу. Вернусь, так тогда и поем, – подумала Анна, и стала собираться в дорогу». Она накинула один из вещевых мешков, что собрала в городе. Второй, отойдя немного от избы, сунула под елку, сверху накидала веток и припорошила опавшими листьями. «Снесу один, а с обеда схожу снова, тогда и второй отнесу, чего пересежаться[6 - Надрываться, прилагать сверх усилия (местное выражение)], – рассудила она».

Немного народу в тех местах ходит. Далеко от деревни. Тропинка, ведущая вдоль берега, была мало заметна, а местами и совсем не различима. Раньше по всей реке сено заготавливали. Местный люд ходил летом часто. Сейчас же ходят по ней лишь охотники да рыбаки, да и те бывают тут не часто. А потому тропа постепенно зарастала, уступая своё место лесной растительности.

Если бы не метки-тески на деревьях, оставленные когда-то заботливым путником, то легко можно было и заблудиться. Тропинка то приближалась к реке, иногда выскакивая на самую ее кромку, то срезая речные мысы, уходила вглубь леса.

Анна шла спокойно и уверенно. Казалось, ноги сами находят тропу и ведут ее по ней. А когда дорожка исчезала, она останавливалась, и всматривалась в лес. Ее глаза привычно выхватывали из лесного окружения именно то направление, которое было единственно верным, и Анна продолжала идти. И если бы не тяжелый рюкзак, то ее шаги были бы более легкими и быстрыми.

«Вот сейчас вниз к ручью, потом на угор, и оттуда должна быть видна Тойга. Там еще, какая-то большая железяка лежит… Иван рассказывал откуда она там взялась… Не помню уже. От нее напрямую до Разбойничьей Слуды совсем рядом», – женщина словно прокладывала себе путь в уме.

«Ну, слава богу, дошла», – она посмотрела на часы. Дорога заняла почти два часа. «Бывало, и за полтора управлялась, старость – не радость. Пока обратно дойду… Успею ли до темна? По темноте дорогу тут не справить», – размышляла она, стоя на высоком речном угоре.

Здесь на Разбойничьей Слуде время, казалось, остановилась. Всё было, как и пять, и двадцать лет назад. Те же высоченные сосны и белый, сколько глаз хватало, мох. И только огромный валун хорошо видный в глубине бора и не успевший порасти мхом, несколько выделялся на общем фоне. Анна еще, когда они с Иваном были здесь в последний раз, удивлялась, как он вообще попал сюда.

Могила у Ивана еще не успела зарасти. Песчаный холмик выглядел ухоженным. А лежащие на нем листья и ветки не портили общей картины. «Ну, конечно же, Николай… Он руку приложил. Говорил, что был недавно», – вспомнила Анна.

Крест Николай тоже поменял. Привез и поставил каменный памятник. «Еще бы плиткой какой-нибудь обложить», – она давно привыкла сама себе задавать вопросы и отвечать на них, или давать поручения и сама же их выполнять.

– Ну, здравствуй, Иван Иванович! Здравствуй, дорогой мой, – негромко проговорила Анна, поглаживая памятник. – Очень уж захотелось сюда вернуться, тебя проведать, может хоть немного на душе полегчает.

Она протерла выгравированную на камне фотографию. Наклонившись, убрала лежащие на могиле ветки и листья, вырвала несколько выросших травинок и разгладила песок. «Счастье» наше, Ваня, я обратно сюда принесла. Если бы не оно, проклятое, то и ты бы жив был, вместе бы были сейчас», – и губы ее вслед за мыслями слегка шевелились.

Анна повесила рюкзак на сук рядом с могилой, и быстро пошла обратно к Альшеме. Когда вернулась к избе, солнце уже было высоко. Наскоро приготовила поесть, вскипятила чай, и с полчаса отдохнула после обеда, лежа в избе на нарах. После чего, накинув на плечи второй, не менее тяжелый рюкзак, пошла снова к могиле Ивана.

Дорога в этот раз показалась ей менее утомительной, чем утром. Сейчас она уже тратила меньше сил на то, чтобы отыскать в лесу нужное направление. Да и мышцы слегка размялись после первого раза. Как бы то ни было, но путь занял у нее в этот раз меньше времени.

«А вот и я, Ваня», – она снова мысленно поздоровалась. Скинула рюкзак и сама опустилась на землю. На солнце мох на бору быстро обсох от недавних дождей, и сидеть на нем было мягко и приятно. Обхватив руками колени, Анна просидела с полчаса, словно в забытьи. После чего выпрямилась, взяла оставленную Кравцовым лопату, и стала разрывать могильный холм. Пришлось даже оттащить памятник.

– Потерпи, Ваня, я неглубоко откопаю и в ноги тебе наше «счастье» положу. Не нужно оно на этом свете, – проговорила Анна.

Она выкопала яму глубиной чуть больше метра с одной стороны могилы. Опустила туда рюкзак, лежащий тут же, рядом. Сняла с сосны второй и тоже столкнула в яму.

Спустя полчаса всё было аккуратно зарыто и приведено в прежний вид. Памятник, как и прежде, стоял на своем месте. Песок аккуратно разровнен, а сверху лежал букет лесных цветов.

– Сейчас еще цветочков выкопаю, да тебе посажу, Ваня. Не знаю, бывать мне еще здесь или нет. Поживем-увидим, – очень тихо, по-семейному, сказала Анна, а навернувшиеся на глаза слёзы, смахнула краем платка.

Вечером, когда стемнело, она лежала в избе, и разглядывала свежеструганный потолок. Ноги приятно гудели от дневных переходов. Да и плечи тоже еще не отошли от перенесенной тяжести. Свеча в консервной банке догорала, а сон так и не приходил. Одни мысли сменяли другие, и наконец, она уснула.

Проснулась Анна рано, и долго еще лежала, вспоминая сон, что ей приснился уж под самое утро. Раздумья прервали шаги на улице.

– Спишь, Анна Степановна? – негромко спросил Кравцов, и постучал в дверь.

– Нет, – прошептала Анна. – Заходи, Николай, и давай до Смильского сейчас съездим?

Не дожидаясь ответа, она встала с нар и пошла к реке умываться.

– А что случилось-то, Аня? – недоуменно спросил Николай, когда она вернулась.

– Сон я видела сегодня странный. Нужно кое-что проверить. Чай пей и поедем. Пешком идти, долго прохожу…

«Вот же неугомонная. На улице беломушник[7 - Падают первые редкие снежинки (Местное выражение)], а ей всё одно, – подумал он, а вслух произнес:

– Ну, поехали, если надо.

Через час они уже были на Смильском. Анна, как только лодка причалила, выпрыгнула на берег и направилась к тому месту, где когда-то была баня.

– Коль, лопату возьми! – крикнула она на ходу.

Николай подошел к Анне, изумленно глядя, как та ходила вокруг заросших остатков сруба. Увидев Николая, подошла к нему и взяла лопату. Кравцов минут пять смотрел на то, как она пыталась копать рядом со срубом.

– Давай я, – предложил он. – Надеюсь, что быстрее дело пойдет.

– Тут копай, – еле слышно проговорила Анна.

Земля рядом со срубом плохо поддавалась из-за большого количества камней. Но всё-таки через некоторое время лопата уткнулась во что-то металлическое, издав характерный звук. Он обкопал появившийся предмет и вытащил из ямы.

Им оказался небольшой металлический ящик размерами с кирпич и обмотанный в несколько рядов проволокой.

– Дай-ка я, – Анна склонилась над ящиком и бережно вытерла травой.

Она внимательно рассмотрела его, после чего размотала проволоку. Дверка ящика немного приоткрылась. Откинув ее полностью, Анна достала оттуда небольшой сверток. Похоже, что найденное ее не очень-то удивило. Она аккуратно развернула ставшую от времени хрупкой клеенку и увидела тетрадь. Бережно взяла ее в руки и присела на прибрежный камень.

Кравцов уже давно не удивлялся поведению Анны, но сегодняшнее событие уж очень удивило его. Он стоял у выкопанной ямы и смотрел на Анну, которая, еле шевеля губами, не отрываясь, читала тетрадь.

«Надо же, без очков читает», – ни с того ни с чего подумал он.

– Я чувствовала, что крестик матушка мне не зря оставила перед смертью… Не зря… – со стороны казалось, что Анна разговаривала сама с собой, не замечая присутствия Кравцова. – А Ваня, когда-то обратил внимание, что на стене знак похожий на крестик был вырезан.

Она немного помолчала и продолжила:

– Вы столько раз здесь были и не подумали о том… У нас же фотография такая была.

– Я когда сюда первый раз попал, никакой бани уже не было. Крыша провалилась, а несколько верхних ярусов похоже на дрова раскатали, – Кравцов начинал что-то понимать. – Про то, что Ваня здесь фотографировался, он мне говорил, а про крест на стене не было разговору.

– Столько лет прошло… Так и не поняла бы ничего, если бы сегодня во сне не увидела эту баню и фотографию… Все крестики вместе… – она похоже сейчас никого не слышала кроме себя. – Ну, да что уж теперь…

Анна сидела и неотрывно смотрела на тетрадь. Потом очнувшись от раздумий, снова заговорила:

– Ваня смерть свою нашел… из-за него проклятого, доченька моя, Машенька, с мужем на пожаре сгорели… сынок уехал в Америку счастья искать, да и пропал… ни одного письма, у бабки сестра родная с детьми и внуками от рук фашистских смерть приняла. Уверена, что и мама моя жила бы дольше, если бы не оно. Да и судя по всему, родной брат бабки моей… Семён, тоже не своей смертью помер… И я сиротой не росла бы, – негромко проговорила она, закончив читать.

– Чего? – что-то из услышанного ему было понятно, а часть он совсем не понял.

– А сколько людей, что богатства хотели легкого, из-за золота этого полегло… Пашка тот же… Так-то вот… дядя Коля, – договорила Анна.