Война за океан. Том первый

– Как же! Но не все! Часть! Остальное – гилякам. Да хватило только на три деревни. Один из маньчжуров крепко обиделся на нас и затаил зло.

– Кто же такой?

– Зовут его Мунька, а правильное имя – мне его товарищ сказал – Чжан Синд или Чжан Син. Настоящий маньчжур, породистый, с рыжими усами. Китайцы черные все, а этот белобрысый. У него резиденция обычно в деревне Вайда, неподалеку от нашего Николаевского поста, но он приезжает из Маньчжурии и ездит далеко. У него работники с собой, и в кабале держит он много должников. Гиляки – народ горячий, чуть что – за ножи, но он умело обходится с ними! Соболя возьмет чуть не даром, но побрякушек даст в подарок и угостит – мол, это сверх цены, и гиляк доволен, про нож забыл и валится пьян. Бывает Мунька и здесь, у него должники на Удде, совсем рядом, и с искайскими он прежде торговал. Но мне сказал: мол, разве вам мало, если вы торгуете на Иски, зачем же пришли торговать сюда? А как увидал, сколько мы товару даем за соболя, так чуть не лопнул от злости.

– А вы?

– Я продал и ему товару. Мне мало важности! А потом он разошелся и стал бузить, так я чуть ему не поднес кулак к носу. Спасибо, Николай Матвеевич вовремя удержал меня. Как же Муньке не серчать, когда ему разорение: так дурить гиляков больше ему не приходится, как прежде.

– Значит, товар наш берут хорошо?

– Смотрите по соболям! Да вы сами, Геннадий Иванович, торговали здесь, знаете. На Тыре вас помнят. Даже слишком наш товар хорош для гиляков.

Березин бывал на Кяхте, встречался и с китайскими торговцами, служил у купцов в Иркутске, потом торговал в Якутске в компании, торговал и в городе и вразвоз, бывал на факториях.

Приехав в Петровское на службу в компанейскую факторию, он поразился, как умело ведут дела некоторые маньчжурские торгаши на Амуре. И еще тем, какие распоряжения отдал ему Невельской и как он стал торговать компанейским товаром по своему усмотрению, вопреки всем инструкциям, и того же требовал от Березина. Приказал всем офицерам в разъездах называть себя самостоятельными, независимыми от фактории торгашами.

Березин понимал, что маньчжуры – опасные соперники и что у них есть козырь – водка, чего нет у нас. Соперничать с ними можно, лишь торгуя товаром хорошим. Но дурак и хороший товар отдаст и в дураках останется! Еще нужно и уменье. И Березин постарался, и Чихачева учил, как лучше действовать. Невельской доволен. Соболей привезено гораздо больше, чем предполагалось.

Недаром обсуждали всю осень, как торговать. Немало помог своими советами пятидесятилетний прапорщик Дмитрий Иванович Орлов, который прожил среди гиляков два года и еще прежде бывал тут у них. Теперь и он путешествует в качестве купца по тайге, торгует и делает опись. Как-то у него идут деда?

Вошел боцман Козлов.

– Что тебе? – спросил капитан.

– Баня готова… Да, каким мылом прикажете каюров мыть, ваше высокоблагородие?

– То есть как – каким мылом?

– Да приказчик Боуров спрашивает, мол, казенным или компанейским? А если, мол, компанейским, так чтобы я прислал письменное требование.

– Вот видели, Николай Матвеевич, какую мы бюрократию продолжаем здесь разводить, – обратился Невельской к Чихачеву. – Да это не просто бюрократия: Боуров в бюрократии видит проявление патриотизма! А ну, Боурова сюда. Это все протест против меня. Разве я не понимаю. Эх, компанейские питомцы!

Козлов, уходя, похлопал дверью, которая не закрывалась, почистил ее чем-то и наконец притворил.

– Служащие Российско-американской компании в Аяне с Кашеваровым во главе все время внушают своим приказчикам, – тут Невельской кинул строгий взгляд на Березина, – что не лавка для экспедиции, а экспедиция для лавки!

«Если это в мой огород, то совсем напрасно, – подумал Алексей Петрович Березин, – что я и доказал! Очень уж пылок наш Геннадий Иванович».

Пришел приказчик. Невельской принялся отчитывать его. Березин обернулся к двери и хитро подмигнул Боурову.

Когда ушел приказчик, Невельской сказал, что новая экспедиция должна из бассейна Амгуни перевалить через хребты в бассейн реки Горюн… И он заговорил про такие далекие и глухие места, о которых Николай Матвеевич слыхал только мельком.

«Ему легко строить подобные планы, – с обидой подумал мичман, идя от Невельских. – Но что все это значит? Не меня ли Геннадий Иванович в новую экспедицию собрался послать? Нет уж, довольно! Неужели он не понимает, что я устал!» Не раз Чихачев проклинал себя, что ушел с «Оливуцы» и остался на берегу, и давал зарок, что никогда больше не пойдет в сухопутные экспедиции. Еще сегодня он как-то постеснялся свои претензии выразить. Екатерина Ивановна восхищалась, слушая его рассказы, и он почувствовал при ней себя героем.

После бани Николай Матвеевич и Березин отдохнули у себя в офицерском флигеле, отдали белье в стирку. Вечером снова были у Невельских.

Пришла Орлова, темно-русая, совсем молодая женщина в пуховом платке и в ватной телогрейке. Она из якутских мещан. Муж ее, Дмитрий Иванович Орлов, ищет каменные пограничные столбы, якобы поставленные маньчжурами под Становым хребтом. Об этих столбах идет спор в науке, в Географическом обществе, в министерстве у Нессельроде, а гиляки, когда их об этом расспрашиваешь, смеются и говорят, что ничего подобного не существует.

Пришел штурманский поручик Воронин, как всегда серьезный и скромный. Он в ватной куртке и валенках.

А вслед за ним появился доктор Орлов, однофамилец Дмитрия Ивановича. Ему за сорок, у него обрюзгшее лицо в морщинах, с мешками у серых глаз, и усы, переходящие в тронутые сединой бакенбарды. Доктор только что вернулся из селения Коль, куда ездил лечить гиляцких детей.

К чаю Екатерина Ивановна успела испечь пудинг из риса, который привез Березин от маньчжуров. Орлова принесла сибирское кушанье собственного приготовления – сбоины – давленые ядрышки кедровых орехов.

К вечеру ударил сильный мороз. Екатерина Ивановна тоже надела ватную куртку. В комнате прохладно, в такую погоду почти невозможно натопить дом. В казарме, где живут сорок человек и непрерывно топятся два чувала, гораздо теплей. Простой народ умеет согреться и приспособиться. Там топят всю ночь, стены завалены снаружи снегом, казарма как бы закутана. Екатерина Ивановна любит зайти туда. Но и там стены из сырого леса и между бревен намерзает лед.

Слушая своего начальника, Березин хитро щурился.

«Но на кого же Геннадий Иванович рассчитывает? – думал Николай Матвеевич. – Кто будет исполнять все эти неисполнимые планы? Там, куда Невельской метит, нет ничего – безлюдье, пустыня лесная. По Амуру ехали, так хоть в деревнях ночевали, и то еле живы, а в тайге с голоду погибнешь».

Екатерина Ивановна заметила, что Чихачев чем-то недоволен, но не догадывалась о причине и по-прежнему смотрела на него с восхищением.

Вдруг Чихачев заметил выражение ее лица. Как электрический ток прошел по нему. Он взглянул на себя ее взором и подумал: в ее глазах ведь он герой! Быть может, действительно для него нет ничего неисполнимого, ведь это только иногда кажется, что не выдержишь. Малодушие какое-то! Мысль эта вдруг воодушевила Николая Матвеевича. Как и каждый молодой офицер, он втайне не раз мечтал совершить подвиг.

– Но снабжение и снаряжение нашей экспедиции, Геннадий Иванович, – смело заговорил Николай Матвеевич, показывая, что не желает сдаваться сразу, – поставлено было из рук вон плохо. Мы торговали и угощали, а сами вернулись голодные и еле живые.

Незаметно для себя Чихачев в этот вечер оказался втянутым в рассуждения о планах нового похода и даже стал развивать мысли, что и как лучше сделать.

– И нельзя брать с собой в такую дальнюю дорогу большой груз товаров и продуктов.

Невельской желал послать две экспедиции: одну через горную область, а другую, с тремя-четырьмя нартами товаров и с продуктами, – по Амуру.

– Первая будет исследовать, – говорил он, – а вторая – производить расторжку и мену и будет обозом первой. Чтобы видели: страна наша, мы все время ездим по краю, заботимся о безопасности жителей! Для этого взять с собой вооруженных казаков. Одного, посмышленей, назначим вторым купцом, и будто бы вы, Алексей Петрович, путешествуете с ним в компании, но опять товар порознь. Назначить пункт, где встретитесь с Николаем Матвеевичем, когда он выйдет из тайги. Вот вам и не придется, Николай Матвеевич, тащить с собой на Амгунь и оттуда через хребты груз товаров и продуктов. Получите пополнение от Алексея Петровича на Амуре и дальше пойдете вместе в Де-Кастри, снабженные вполне!

«Он уже назначил меня и Березина в начальники экспедиции и маршрут придумал!»

Невельской пошел к карте и стал говорить, что это только начало и он пошлет еще одну, третью экспедицию – на Сахалин.

– К Рождеству вернется Дмитрий Иванович. Бошняк будет нашим гостем. Мы, господа, соберемся все вместе, наши представления о крае станут полней, и мы отдохнем и повеселимся. Заодно и решим, обсудим все сообща, куда и кто пойдет.

«Вот бы куда мне! На Сахалин! – подумал Николай Матвеевич. – Рядом Япония! Роскошный, как слышно, остров!»

– Я бы на Сахалин с удовольствием!

Екатерина Ивановна тут заметила, что хорошо бы приготовить на праздник домашний спектакль, разыграть комедию.

– Да, – согласился Невельской, – теперь начинается самое трудное, пуржливое время года, и раньше чем через месяц после рождества никто никуда не тронется.

У Чихачева на душе отлегло. Право, стоит, как Екатерина Ивановна предлагает, разучить «Женитьбу» или еще лучше сцены из «Ревизора» и тем временем обдумать все хорошенько.

«А Геннадий Иванович хитер, хоть и запальчив, – думал Березин, – знает, чем приманить нашего брата». Похоже было, что все экспедиции Невельским давно обдуманы.

Глава четвертая. Торговля

Утром Невельской пошел в магазин. Светало, и снега косы, залива и моря слились в сплошной синеве. Нынче зима снежная, и вся коса выросла аршина на три.

Пост раскопан, как открытый разрез с ходами на руднике, и на дне его – дома. Местами укатаны съезды для нарт и лыжников. Внизу тихо, не страшен ветер, когда подует с моря, и мороз не так бьет людей. Над снежным городком торчит вышка с флагом и часовым.