Пилот Машины времени. Книга первая. Утопия по-королевски

Поглощая незнакомые мне до этого яства, я чувствовала, как они «безропотно» приживаются во мне. Не то, что «идеальные заменители» моего «сытого» времени…

– А у Василия Матвеева и впрямь щека больше не дёргается, – сказала тётя Агриппа, протягивая мне очередную, очищенную от кожуры, картофелину. – И вроде бы они с Петей больше не бражничают. Настойку-то мою, приправленную твоим зельем, Вася принимает перед сном аккуратно…

Агриппа на секунду отвлеклась от чистки картофельных мундиров и заговорчески прошептала:

– Слушок о тебе, Наташа, до коменданта дошёл. Генрих Линкер – его имя. Ты хоть и тайно появляешься у нас, и всего лишь третий раз, а все же от немцев не убереглась. Этот Линкер просил доктора Бауэра разыскать тебя и пригласить к нему. Раненый он… в шею. Никак до сих пор не оклемается…

– Я навещу его, тётя Агриппа. Сегодня же. У кого он проживает? Вы мне покажете?

– Поначалу в акимовских хоромах отлёживался. Там у немцев вроде больницы. У Симоновых он. Их дом рядом с домиком Фроловых. Симоновы перед приходом немцев съехали. Так Танюша Фролова там прибирается. И за комендантом присматривает. Может, она и сказала коменданту о твоём волшебном появлении в Грачёвке. А я, сдуру, похвалилась ей о твоих капельках. И про Матвеевых она знает…

– Не волнуйтесь обо мне, тётя Агриппа. Со мной ничего не случится.

– А я и не волнуюсь. Ты мне, хотя бы по секрету, скажи, Наташенька, где тебя найти в иное время. А то ведь немцам странным может показаться твоё наличие, без конкретного места проживания. Я у Петра Ивановича справлялась. Он говорит, что в окрестных деревнях про белокурую француженку никто ничего не ведает. Я даже пожалела, что в тот раз не удержала тебя при себе. Понимаешь, стыдно мне стало за моё нищенское житие. За то, что мы, простые люди, на этом свете никому ненужные. И за социализм наш… и что фашисты пришли к нам, почти без сопротивления. Тем более перед иностранкой. Сама видишь, гостить в моём доме практически невозможно. Грязно, тесно. Живу, как троглодитка! До войны в колхозе обещали мне с дочкой хороший домик поставить. Но не успели. Дочку на учёбу в Москву послали, а со стройкой затянули. Так что…

– С этого дня будем считать, что я проживаю у вас, тётя Агриппа. Я вам скажу, как можно будет связаться со мной. В любое время суток.

Агриппа покачала головой, чему-то улыбнулась.

– А жить у меня ты не желаешь? По-настоящему?

– Стеснять вас не буду…

– А сей момент к коменданту пойдёшь?

– Пойду.

– Сядешь в передней в свою ступу, возьмешь в руки метлу и фюйть! на другой конец деревни!

– Да, – подтвердила я сказочные предположения Агриппы, – а от него, в свою избушку, на курьих ножках. Но информацию на эту тему мне снова придётся из вашей памяти стереть.

– Всё-таки – колдунья! – Агриппа театрально расширила глаза, изображая испуг. Но страха в них не наблюдалось. Она, похоже, была неверующей. Ни в чёрта, ни в Бога. Икон в избушке, по крайней мере, я не видела.

– Я, ведь, сразу подозревать начала! Как ты нынче в дверях у меня показалась, так сомнения в меня и закрались. Дверь-то на улицу я недавно изнутри заперла. А ты, по всему выходит, либо у коровы пряталась, под брюхом, либо через стену проникла. Судя по чистенькому халатику и блестящим ботиночкам, с Милкой, ты не обнималась.

На этот раз «стирку» памяти Агриппы я сделала аккуратно. Никаких «ахов» и вздрагиваний…

Она лишь печально улыбнулась, соглашаясь с неведением, окутавшим её сознание. Потом встрепенулась и стала сама собой…

Перед уходом подарила Агриппе маленькую иконку из серебра с изображением Святой девы Марии с Младенцем. Вложила в подсознание, как вызвать меня, при крайней необходимости…

Она тихо проводила меня на улицу. Стоя на пороге, посетовала на осеннюю грязь и кромешную тьму. А потом, не дожидаясь моего исчезновения, прикрыла тяжёлую дверь и заперла её изнутри…

28

…Резиновые сапожки с высокими голенищами мы с Уитни превратили в поношенные. Коричневые женские брюки и утеплённую курточку слегка состарили. Фетровую шляпку, похожую на головной убор космического десантника, оставили без изменения. Её серый цвет и без того был мрачным. Чемоданчик с «медицинским камуфляжем» я оставила в модуле.

Прежде чем навестить майора Генриха Линкера, решила «зачистить» территорию Грачёвки от последующих воспоминаний обо мне. Слухи в сельской местности распространяются быстро и надолго остаются в коллективной памяти людей. Последствия, даже при возмущённом состоянии политического фона, могут стать печальными для будущего. И временной фактор может не справиться со сглаживанием «раковой опухоли» искусственного происхождения. Мне только не хватало временной перепластовки! Для провала экспедиции! Тулов, за моё поведение в прошлом, по головке не погладит. Пока не поздно нужно заметать следы…

29

…По старому смоленскому тракту на восток ползли грузовики с солдатами, танки, конные упряжки с пушками, полевыми кухнями и ящиками с боеприпасами. Иногда можно было увидеть легковые автомашины с офицерскими чинами. Всё это с трудом въезжало на холм, в селение, и без остановки, по заполненным жидкой грязью колеям ускользало в конце деревни вниз, в вечерние потёмки. А впереди, над сплошным маревом низких облаков, мерцали едва заметные сполохи, словно августовские зарницы. Там, под Москвой, шёл жестокий бой…

Сырой и холодный ветер со злостью выдувал из Грачёвки бензиновый запах и сизый чад, оставленный проезжавшей техникой. Север потихоньку протягивал к деревне снежные щупальца, которые вели вместе с капельками дождя первую разведку, для неумолимо приближающейся зимы…

Правая сторона Грачёвки для немецких солдат выглядела более привлекательной. Большие и относительно уютные дома сельчан были заселены солдатами из батальона связи и интендантского взвода. В этих домах военные техники установили временное электрическое освещение, производимое дизельной электростанцией, работавшей в тёмное время суток. Кроме дизеля, у отдельных домов, монотонно работали бензиновые моторчики, обеспечивавшие энергией связистов, госпиталь и дом, оставленный хозяевами, в котором проживал комендант гарнизона майор Линкер.

Военный патруль, прогуливавшийся вдоль забора, бдительно охранял покой оккупантов. У дома Симоновых находился стационарный пост. Что бы попасть к коменданту, необходимо было миновать дощатую будку, в которой стоял молодой солдат с автоматическим оружием. Появляться перед Линкером, минуя стражу, как перед тётей Агриппой, было не безопасно. Здесь требовалась официальность…

Я открыла скрипнувшую калитку у дома Фроловых и подошла к уже знакомым мне ступенькам. Из окон дома пробивался яркий электрический свет. Смело постучала в дверь…

Рослый пожилой солдат, пахнущий дешевым одеколоном и сапожным кремом, отворил дверь и молча впустил меня в освещённый керосиновой лампой коридор. Смешно прищурившись, он стал рассматривать меня, буквально с ног до головы.

– Ты есть кто? – спросил солдат, закончив поверхностный осмотр незваной гостьи.

– Фрау Николь Депрези де Фо, – по-немецки, но с французским прононсом ответила я.

Солдат немного помолчал, а затем, открыл дверь в дом и пригласил войти.

В доме светло и очень жарко. В просторном помещении без перегородок находятся ещё трое военных и знакомые мне Анастасия Филимоновна и Танюша Фроловы.

Солдаты, в том числе и ефрейтор Липке, сидят в левом углу за широким квадратным столом и ужинают. Над ними сияет прикреплённая к потолку электрическая лампочка. Справа располагаются четыре дощатых топчана с тюфяками и серыми одеялами. Верхняя форменная одежда аккуратно развешена на стене. Карабины и автоматы покоятся в пирамиде, в центре комнаты.

Хозяева дома Фроловы ютятся на низеньких табуретках по другую сторону натопленной печи – чистят картофель. От печи исходит неистовый жар.

– К нам пришла прекрасная незнакомка, – сказал встречавший меня немец.

Трое за столом одновременно прекратили трапезу и обернулись.

Ефрейтор Липке первым остановил начавшую развиваться «сцену молчания».

– Шпрехен зи дейч?

– Я хорошо говорю по-немецки.

– Пожалуйста, назовите себя и скажите, что вам нужно.

– Николь Депрези де Фо. Врач. Меня разыскивал господин Линкер.

Мужчины помолчали, не приступая к еде, но и не встали из-за стола, чтобы представиться. Как никак, перед ними незнакомая женщина.

– Таня! – крикнул ефрейтор.

Танюша Фролова выбежала из своего угла и остановилась рядом со мной.

– Таня, эта фрау проводить к гер Линкер!

– Да! – негромко сказала женщина и робко кивнула, осеняя себя крестом.