Генералиссимус Суворов

В связи с тем, что была необходима работа по переводу на все вышеуказанные языки, номера готовились заблаговременно. Вот и ноябрьский номер мы сдали «иностранцам», как называли меж собой переводные редакции, ещё летом, да и забыли про него.

И ещё один момент. Журнал должен был проделать немалые расстояния, чтобы попасть к читателям, а потому каждый номер выходил в конце предыдущего месяца. То есть одиннадцатый номер журнала мы получили в конце октября.

Посмотрел я материал. Приятно… Военным журналистом я был тогда начинающим, но в армии не новичок – за плечами Калининское суворовское военное и Московское высшее общевойсковое командное училище, служба в различных частях и соединениях, командование мотострелковыми взводом, ротой, батальоном…

Помню осенью 1979 года дня не было, чтоб по радио или телевидению не говорили о предстоящем юбилее. В печати материалов пока не публиковалось – но, конечно же, почти в каждом печатном издании готовили соответствующие материалы.

И вдруг буквально за неделю до юбилея телевидение и радио как в рот воды набрали. Ни слова о Суворове. Я удивился, но не сразу придал значения. Хотя прислушивался к передачам. В один из тех предъюбилейных дней вызвал меня к себе в кабинет главный редактор журнала генерал-майор Валентин Дмитриевич Кучин.

Покачал головой и говорит. Так, с наигранной строгостью, но не более:

– Ну что, напортачили мы с вами, серьёзно напортачили. Я только что из Центрального Комитета партии. Стружку снимали.

– За что?

– За то, что юбилей Суворова на год раньше отметили.

Увидев на лице моём удивление, пояснил:

– Оказывается, принято решение считать, что Суворов родился в 1730 году, то есть двести пятьдесят лет со дня его рождения исполнится через год.

– Да как же так? Разрешите?

Я подошёл к книжному шкафу в кабинете главного, достал нужный том Большой Советской энциклопедии, 30-томной, лишь недавно изданной, открыл страницу, посвящённую Суворову, и шагнул к столу генерала, чтобы показать дату, указанную там, – 13 (24).11. 1729 года.

Валентин Дмитриевич Кучин остановил меня жестом и пояснил с доброй усмешкой:

– Всё это я отлично знаю… Но… вот так получилось. Слишком поздно нам дали указания о переносе даты, и к моменту принятия решения тираж нашего журнала был уже отпечатан. Кстати, вместе со мной вызывали на ковёр и главного редактора журнала «Пограничник» полковника Марченко. Журнал «Пограничник» тоже, кстати, выпускается до начала указанного на обложке месяца – пока довезут до самых дальних застав.

Я с удивлением ждал объяснений. Генерал продолжил:

– Вопрос этот в редакции поднимать не будем. Объяснение дано не для широкого разглашения. Всё дело в том, что в Центральном Комитете идут разговоры о постепенной реабилитации Сталина, очищении его от беспардонной хрущёвской лжи. Вон и фильмы уже пошли, где его показывают не так, как ещё недавно.

– При чём же здесь Сталин? – ещё больше удивился я.

– А при том, что в этом году сталкиваются два юбилея, причём с разницей в месяц и несколько дней. У Суворова со дня рождения двести пятьдесят лет, а у Сталина – ровно сто! Так же широко, как суворовский, юбилей Сталина отмечать пока сочли… – он поднял указательный палец к потолку, – там сочли, что рановато. Ну и принижать празднование юбилея Суворова тоже не хотелось бы. Вот и бросили клич историкам – те сразу зацепились за какие-то документы и быстро «нашли», что Суворов родился на год позже, чем считалось до сих пор.

Осталось только представить себе, каково другим изданиям периодической печати. Ну, так сяк ещё газетам – там материалы хоть и подготовлены, но до их постановки в номер далеко. А вот журналам сложнее. Видимо, решение в ЦК приняли где-то уже после 7 ноября. Многим редакционным коллективам пришлось задерживать выход и перекраивать номера. Нас бы и «погранцов» тоже заставили сделать это, да журналы ещё до принятия решения были отправлены читателям.

Остаётся добавить, что если мы возьмём Советскую военную энциклопедию, издаваемую как раз в те годы, то увидим, что там уже значится – 13 (24).11.1730 года, хотя по времени разница между выходом свет этих томов невелика.

Седьмой том находился в работе как раз в 1979 году. Он был сдан в набор 12.02.1979 года. В то время книги издавались очень долго. Высокая печать… Один набор сколько занимал времени! В печать подписан том 7.09.1979 г. И снова долгая работа по исправлениям, помеченным в вёрстке. Правку успели внести в самый последний момент.

С тех пор все круглые юбилеи Суворова отмечаются исходя из ноябрьского решения Политбюро ЦК КПСС, принятого в 1979 году.

Впрочем, это, как оказалось в конечном счёте, не искажение биографии великого полководца, а возвращение к истине.

Ну а что касается споров по поводу даты рождения Александра Васильевича Суворова, то они шли долгие годы, начавшись сразу после кончины великого полководца.

Вячеслав Сергеевич Лопатин, наш современники и самый добросовестный и компетентный среди современных исследователей екатерининского времени, в книге «Суворов», вышедшей в серии ЖЗЛ, приводит по поводу даты рождения записку самого Суворова, сделанную на итальянском языке: «IO SON NATO 1730, IL 13 NOVEMBRE», – и отмечает: «Перевод прост и исключает другие толкования: «Я родился 1730, 13 ноября». Несмотря на столь ясное заявление Александра Васильевича, в книгах о нём, энциклопедиях и биографических словарях годом рождения называли то 1730-й, то 1729-й».

Выше я уже привёл пример этакого двоякого толкования в серьёзнейших фундаментальных изданиях – Большой Cоветской энциклопедии и Советской военной энциклопедии.

В.С. Лопатин указывает на виновника этой неразберихи. Им стал граф Дмитрий Иванович Хвостов, женатый на родной племяннице Суворова княжне Аграфене Ивановне Горчаковой.

В книге Лопатина читаем:

«Александр Васильевич скончался на руках Хвостова и его жены, в их доме на Крюковом канале в Петербурге, вскоре по возвращении из похода, принесшего ему мировую славу».

Именно Хвостов положил начало разночтению, когда, заказывая памятную доске, велел поставить на ней 1729 год рождения. А ведь денщик Суворова Прохор Иванович Дубасов указал в записке 1730 год.

Ну а далее чехарда только нарастала. В.С. Лопатин отметил в книге:

«Ранние биографы Суворова безоговорочно стояли за 1730 год. Особенно важно свидетельство Фридриха Иоганна фон Антинга, единственного прижизненного биографа полководца. Александр Васильевич лично просмотрел его рукопись. Она была напечатана в 1795 году в Германии на немецком языке. Во время блестящей суворовской кампании 1799 года стали появляться переводы на другие европейские языки. Отметим, что русские переводы были напечатаны после смерти полководца.

В 1808 году в Петербурге вышло «российское сочинение» – «Дух великого Суворова», – указывает далее В.С. Лопатин. – Автор укрылся под инициалами «В. С.». Скорее всего, им был Василий Степанович Кряжев, известный издатель, переводчик, педагог. Среди самых близких друзей Кряжева находился Сергей Сергеевич Кушников, герой последних походов Суворова, взятый им в старшие адъютанты. Годом рождения генералиссимуса в этом жизнеописании назван 1730-й. Эту дату повторил и Егор Борисович Фукс, правивший канцелярией Суворова во время Итальянского и Швейцарского походов, а в 1811 году выпустивший биографию полководца».

Время правления императора, известного нам под именем Александра I, не отличалось высоким патриотизмом властей. Да, на поле боя русские солдаты, офицеры и генералы совершали великие подвиги во имя Отечества, но император старался гасить свет этих подвигов.

Известный русский военный историк Антон Антонович Керсновский с сожалением отмечал: «Могучий и яркий патриотический подъём незабвенной эпохи Двенадцатого года был угашен императором Александром, ставшим проявлять какую-то странную неприязнь ко всему национальному русскому. Он как-то особенно не любил воспоминаний об Отечественной войне – самом ярком Русском национальном торжестве и самой блестящей странице своего царствования. За все многочисленные свои путешествия он ни разу не посетил полей сражений 1812 года и не выносил, чтобы в его присутствии говорили об этих сражениях. Наоборот, подвиги заграничного похода, в котором он играл главную роль, были оценены им в полной мере (в списке боевых отличий Русской армии Бриенн и Ла Ротьер значатся, например, 8 раз, тогда как Бородино, Смоленск и Красный не упоминаются ни разу)».

В 1814 году автор многотомной «Истории наполеоновских войн» генерал-лейтенант Александр Иванович Михайловский-Данилевский записал в своём дневнике:

«Непостижимо для меня, как 26 августа 1814 года Государь не только не ездил в Бородино и не служил в Москве панихиды по убиенным, но даже в сей великий день, когда все почти дворянские семьи России оплакивали кого-либо из родных, павших в бессмертной битве на берегах Колочи, Государь был на балу у графине Орловой. Император не посетил ни одного классического места войны 1812 года: Бородино, Тарутина, Малоярославца, хотя из Вены ездил в Вагрмаские и Аспернские поля, а из Брюсселя – в Ватерлоо».

Но, как сообщает В.С. Лопатин, «в правление императора Николая Павловича … Суворов был поднят на щит и официально провозглашен национальным героем».

Тогда-то и начался спор о дате рождения. Фридрих фон Смитт (1787–1865), русский историк немецкого происхождения, в своём научном труде «Жизнь и походы Суворова» сообщил, что год рождения полководца списал с могильной доски. Но будущий военный министр России в годы правления императора Александра II, а в ту пору офицер Генерального штаба Дмитрий Алексеевич Милютин в журнальной статье, опубликованной в 1839 году, указал 1730 год.

В.С. Лопатин в продолжение размышлений о дате рождения Суворова сообщил:

«В 1843 году почти одновременно вышли две биографии генералиссимуса, написанные журналистами Фаддеем Булгариным и Николаем Полевым. Оба доверились надписи на могильной плите. Несмотря на критические отзывы, вымыслы Полевого постепенно превратились в незыблемые факты биографии великого полководца. В 1884 году Александр Фомич Петрушевский опубликовал свой трехтомный труд «Генералиссимус князь Суворов». Удостоенный высокой академической награды, он и по сей день остается самой полной и лучшей биографией полководца. В нём годом рождения Суворова назван 1730-й. Верной считал эту дату и Василий Алексеевич Алексеев, неутомимый исследователь и публикатор эпистолярного наследия Суворова. В 1930 году русская эмиграция от Харбина и Нью-Йорка до Берлина и Парижа торжественно отметила суворовское двухсотлетие…»

А в Советской России времена для историков поначалу были очень нелёгкими. С трудом преодолевались установки первых послереволюционных лет, когда счёт истории страны начинали вести с 1917 года. В 1930 году юбилей Суворова в СССР не отмечали. Но к концу 30-х Сталину удалось наконец переломить положение дел. В предвоенные годы имя Суворова было возвращено народу, а в самый канун гитлеровского нашествия ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ выпустил книгу К. Осипова «Суворов», в начало которой была добавлена авторская страничка, датированная 28 июня 1941 года…

28 июня… Только что пал Минск, враг топчет русскую землю, на фронтах, особенно Западном, неясная обстановка. В этот день на прилавки книжных магазинов, в библиотеки, военно-учебные заведения были направлены 25 тысяч экземпляров первой в послереволюционные годы правдивой книги о Суворове.

На страничке, которая вставлена перед Введением, автор писал:

«Книга эта была уже подготовлена к печати, когда началась война с Германией.

День 22 июня 1941 года – день вторжения фашистских полчищ в СССР – будет огненными буквами вписан в историю человечества как начало великой отечественной войны советского народа за свою родную землю, честь, свободу и независимость. Результатом этой войны будет неизбежный крах германского фашизма.

Не в первый раз приходится русскому народу сталкиваться с немецкой агрессией. Семьсот лет назад на Чудском озере русские воины раздавили пресловутый железный клин тевтонцев; малороссийские казаки в XVII веке били под Корсунью и Пилявцами наёмных немецких рейтаров; в XVIII Фридрих II был неоднократно бит русской армией; в XIX веке пруссаки вторглись в Россию в составе приведённой Наполеоном армии «двунадесяти язык» и вместе с нею были изгнаны с позором. На нашей памяти немецкие сапоги снова топтали русские и малороссийские поля в 1915 и 1918 годах; и всякий раз яростный натиск германцев оканчивался для них плачевно. Достаточно отметить простой факт: как бы ни были подготовлены нападения германцев, им ни разу не удалось удержать ни пяди русской земли. Борьба с русским народом всегда заканчивалась для них полным поражением.

В дни, когда на свободную Советскую страны снова двинулись полчища германских варваров, память и воображение наше воскрешают образы тех, кто в прежние годы стоял на страже родной земли. И среди замечательных военачальников, выдвинутых русским народом, одно имя особенно приковывает наше внимание.

Суворов – эти три слова звучат как апофеоз русского военного искусства, как победный клич и вечное напоминание о непоколебимой мощи русского оружия.