Любовные драмы русских писателей

Письма весьма откровенны. Отчего же так спокойно реагировал на них супруг Полины Виардо? Не могла же она скрыть эту страстную переписку. Во всяком случае, всегда тайная переписка может стать явной. А писем было слишком много…

Были, конечно, и просто о творчестве: «Господи! Как я был счастлив, когда читал Вам отрывки из своего романа (Тургенев читал своей возлюбленной роман “Дым”). Я буду теперь много писать, исключительно для того, чтобы доставить себе это счастие. Впечатление, производимое на Вас моим чтением, находило в моей душе стократный отклик, подобный горному эху, и это была не исключительно авторская радость».

Кстати, относительно того, что Тургенев сделал ее первой читательницей, слушательницей и ценительницей своих произведений,

Об этом Полина Виардо писала так: «Ни одна строка Тургенева не попадала в печать прежде, чем он не познакомил меня с нею. Вы, русские, не знаете, насколько вы обязаны мне, что Тургенев продолжает писать и работать».

Ну а на пересуды об их отношениях она ответила очень твердо и вразумительно: «Сорок лет прожила я с избранником моего сердца, вредя разве что себе, но никому другому. Какое право имеют клеймить нас? Чувства и действия наши были основаны на законах, нами принятых, непонятных для толпы. А положение наше было признано законным всеми, кто нас любил».

Ну а теперь вспомним крылатую фразу: «Тот, кто счастлив в любви, становится семьянином, кто несчастлив – писателем или философом».

Так счастлив или несчастлив в любви был Иван Сергеевич Тургенев?

С творчеством Тургенева мы знакомимся еще на школьной скамье. Но при изучении творчества писателя в школе внимание учеников на том, откуда взяты те или иные коллизии, не заостряется. Особенно это касается книг о любви. Произведения в этих случаях редко сопоставляются с этапами биографии писателя. В программе определено, что надо изучать и как изучать, – в советское время необходимо было выискивать те или иные эпизоды или сцены, которые можно использовать для бичевания порядков дореволюционной России.

А между тем зачастую писатели вовсе не ставили перед собой задачи бичевать государственное устройство. В своих произведениях они показывали героев эпохи…

Вспомним лермонтовского «Героя нашего времени». Писатель, как иногда говорят, инженер человеческих душ. Вот и исследовали наши классики именно души человеческие. Ну а эпоха, эпоха служила только фоном, на котором высвечивались те или иные исследования.

Тургенев почти непрерывно сопровождал певицу во время ее многочисленных гастролей. В Россию приезжал не часто, но во время этих приездов успевал завести новые романы.

И это несмотря на большую любовь к Полине Виардо?!

Всех увлечений, которые пережил Тургенев, видимо, не счесть, поскольку далеко не каждый из них становился основой для очередного романа или повести. Были, конечно, и такие, что вдохновляли на целую плеяду стихотворений, ну и, конечно, на роман, повесть или рассказ, а то и на все произведения, вместе взятые.

Недаром Иван Сергеевич писал: «Всякий раз, когда я задумывал написать новую вещь, меня трясла лихорадка любви».

Уже стало традицией говорить о сорокалетней неиссякаемой любви к Полине Виардо. Но тогда почему же за эти сорок лет Тургенев не только завел немало романов, но и неоднократно делал серьезные попытки построить семью?

Так, в 1854 году Иван Сергеевич стал серьезно подумывать о женитьбе на Ольге, дочери одного из своих кузенов. Тургеневу было 36 лет, девушке – 18. Разница, конечно, немалая, но в то время в России такое не было исключением. Мужчины вообще женились в основном не в ранней молодости, а в возрасте где-то тридцати лет. Иногда и позднее. Так что ничего удивительного не было в том, что Тургенев воспылал нежными чувствами к юной Ольге и даже готов был сделать предложение. И девушка отвечала на его чувства чувствами, еще более сильными и, несомненно, значительно более искренними.

Но почему же он снова не решился на женитьбу? Биографы полагают, что тому виною любовь к Полине Виардо, что Тургенев был не в состоянии поставить любую другую, даже очень привлекательную женщину между собою и возлюбленной певицей.

И все-таки кажется странным, что он, выбирая между бесперспективным обожанием Полины Виардо и чувствами к другой женщине, отвечающей на его чувства, вновь и вновь возвращался в плен своего безответного обожания.

И с чувствами к Ольге было также скоро покончено, и они так же скоро, как и прежние чувства, «были сданы в архив».

И вот тут возникает мысль: а имел ли право Тургенев на любовь к кому-либо, кроме Полины Виардо? Ведь он не принадлежал себе, он был резидентом русской разведки. Ну а публике давалось объяснение, которое ее устраивало и которое скрывало правду о деятельности Тургенева.

«Тургенев скверно поступает с Машенькой…»

У любимой сестры Льва Николаевича Толстого, Марии Николаевны, ставшей прототипом Любочки в его повести «Детство. Отрочество. Юность», личная жизнь не сложилась. Она была вынуждена взять детей и уйти навсегда от мужа, жизнь с которым оказалась невыносимой.

Лев Толстой искренне переживал за нее. Она была действительно очень и очень дорогим для него человеком. Свои письма к ней он начинал самыми ласковыми словами: «Милый, милый, тысячу раз дорогой друг мой Машенька… Не стану извиняться, что не скоро написал тебе, уж это сколько раз было и все-таки не мешает нам любить друг друга и быть уверенным в этом…»

Но она была еще очень молодой женщиной. Ей хотелось любви, она мечтала о счастье.

Тургенев периодически приезжал в Россию и живо интересовался литературными новостями и книжными новинками. И вот в 1854 году он прочитал в журнале «Современник» повесть Толстого «Детство. Отрочество. Юность», которая привела его в восторг. Зная, что неподалеку от Спасского-Лутовинова живут сестра Льва Толстого с мужем, он решил обязательно познакомиться с ними.

Тургенев нанес визит. Вскоре семья Толстых тоже посетила его, и постепенно завязалась дружба.

Мария Николаевна сразу тронула сердце Тургенева. Иван Сергеевич признался в своем письме к издателю «Современника» Некрасову: «Сестра автора “Отрочества” премилая женщина, умна, добра и очень привлекательна… Она мне очень нравится. Мила, проста – глаз бы не отвел. На старости лет… я едва не влюбился. Жаль, что отсюда до них около 25 верст…»

Друзьям говорил о ней: «Если взглянешь на нее хоть раз, теряешь рассудок и падаешь на землю, как скошенный стебель».

Да и Мария Николаевна, лишенная в семье любви, постепенно увлеклась Иваном Сергеевичем. Она говорила о Тургеневе: «Он удивительно интересен своим живым умом и поразительным художественным вкусом. Такие люди редки».

Брат Николай Николаевич был встревожен увлечением Марии. Он писал Льву Николаевичу: «Маша очарована Тургеневым. Она не знает света и вполне может ошибиться».

Между тем любящие сердца забились в унисон, хотя их обладатели тщательно скрывали свои чувства, причем скрывали их не только от посторонних, но и друг от друга. Но однажды Тургенев не выдержал… Это случилось, когда он читал вслух «Евгения Онегина».

Как-то так вышло, что он, почти не владея собой, взял ее руку и поцеловал. Мария Николаевна испуганно отдернула ее и проговорила: «Прошу более этого не делать».

Эту сцену Тургенев оживил в своем «Фаусте». Вот она:

«Я знаю, как опасна какая бы то ни было связь между мужчиной и молодой женщиной, как незаметно одно чувство сменяется другим. Я бы сумел оторваться, если б я не сознавал, что мы оба совершенно покойны. Правда, однажды между нами произошло что-то странное. Не знаю, как и вследствие чего – помнится, мы читали “Онегина” – я у ней поцеловал руку. Она слегка отодвинулась, устремила на меня взгляд (я, кроме ее, ни у кого не видал такого взгляда: в нем и задумчивость, и внимание, и какая-то строгость)… вдруг покраснела, встала и ушла. В тот день мне уж не удалось быть с ней наедине. Она избегала меня и битых четыре часа играла с мужем, няней и гувернанткой в свои козыря! На другое утро она предложила мне идти в сад. Мы прошли его весь до самого озера. Она вдруг, не оборачиваясь ко мне, тихо прошептала: “Пожалуйста, вперед не делайте этого!” – и тотчас начала мне что-то рассказывать… Я был очень пристыжен».

Повесть «Фауст» написана Тургеневым за несколько дней на одном вздохе. Прототипом главной героини Верочки Ельцовой стала Мария Николаевна. Во многих произведениях Тургенева заметна одна закономерность. Он дает героиням имя, отличное от прототипов, но отчество неизменно оставляет прежнее. Вот мы видим: Мария Николаевна – Вера Николаевна в «Фаусте», Татьяна Александровна – Мария Александровна в «Переписке»…

В «Фаусте» писатель дает портрет Верочки Ельцовой, списанный с Марии Николаевны: «Когда она вышла мне навстречу, я чуть не ахнул: семнадцатилетняя девочка, да и полно! Только глаза не как у девочки; впрочем, у ней и в молодости глаза были не детские, слишком светлы. Но то же спокойствие, та же ясность, голос тот же, ни одной морщинки на лбу, точно она все эти годы пролежала где-нибудь в снегу. А ей теперь двадцать восемь лет, и трое детей у ней было…»

И возраст соответствует, и детей у Марии Николаевны было трое, как и у Верочки Ельцовой.

А вот уже оценка Тургенева: «Вера Николаевна не походила на обыкновенных русских барышень: на ней лежал какой-то особый отпечаток».

Ну и еще одна подробность – Верочка, как и Мария Николаевна, не любила стихов.

И именно Тургенев привил эту любовь Марии Николаевне, во всяком случае, к «Фаусту» Гете, а его герой то же самое сделал с Верочкой Ельцовой.

Тургенев пережил почти юношескую влюбленность. Это видно из его писем. Боткину он признался: «Прощаясь со мною, она подала мне руку с таким внутренним болезненным движением, словно птичка, которая ищет где-нибудь укрыться от застигнувшей ее бури. У меня готовы были навернуться слезы на глаза… Все в ней проникнуто благородством и искренностью сердца».

В 1855 году Тургенев познакомился с братом своей возлюбленной, Львом Николаевичем Толстым, причем Толстой сообщил сестре об этом и добавил, что «полюбил его (Тургенева. – Н.Ш.) еще и за то, что он тебя так любит и ценит».

Может показаться странным, но любовь Тургенева разгоралась, пока Мария Николаевна была недоступна для него – пока была замужем. И вдруг пришло сообщение, что она ушла от мужа и переехала к брату Сергею Николаевичу в Пирогово – там было его имение, в котором ей принадлежала часть, именуемая Малым Пироговом.

Совсем еще молодая женщина – а было ей в ту пору двадцать семь лет – смело оставила мужа, хотя было у нее трое детей.

Тургенев поспешил послать ей уверения в своих чувствах, правда, говорил о дружбе, а не о любви: «Вы недаром полагаетесь на мою дружбу: действительно – я останусь Вашим другом, пока буду жив…»

Видимо, этими словами о дружбе он несколько озадачил Марию Николаевну, которая полагала, что он питает к ней гораздо более сильные чувства. Написал Тургенев и Льву Николаевичу Толстому: «Скажите ей, что я часто думаю о ней и что, если бы желания могли осуществляться, она была бы совершенно счастлива».

Но снова позвала заграница, что конечно же огорчило Марию Николаевну, ведь всем было известно о непонятной, странной, почти виртуально, но все-таки любви к Полине Виардо.

Даже Толстой в 1858 году записал в своем дневнике: «Машеньку известие об отсутствии Тургенева ударило. Вот те и штучки».

А Тургенев уже все для себя решил – снова он не отважился на то, чтоб сделать предложение, и на вопрос Анненкова о развитии отношений с сестрой Льва Толстого, ответил с известной долей цинизма, мол, Мария Николаевна еще не знает: «дела с ней покончены и сданы в архив».

В следующий свой приезд в России Тургенев побывал в Пирогове, повидал и Марию Николаевну и ее братьев. Он подробно описал этот визит Полине Виардо: «Я провел три очень приятных дня у своих друзей: двух братьев и сестры, прекрасной и очень несчастной женщины. Она вынуждена была разойтись со своим мужем, своего рода деревенским Генрихом 8-м, преотвратительным».