Любовные драмы русских писателей

В знаменитом Пушкинском «Современнике» в 1836 году за подписью «С.Ф.» была напечатана любопытная статья о поэтике романа и романиста. Начало сразу привлекает внимание: «У нас многие думают, что можно писать хорошие романы без поэтического призвания».

Завязка многообещающа… Действительно, в последнее время появилось особенно много «романистов», которых кроме как приставкой «мнимые» не наградишь. Но посмотрим, как было в веке XIX, богатом на литературные шедевры и особенно на романы?

Таинственный «С.Ф.» писал: «Честный, благородный человек пожил довольно на свете; видел много, много хорошего и много дурного; сердце его потрясалось при виде несправедливости, ум ужасался при виде нелепостей, в голове его набралось много опытов, много замечаний, много анекдотов: как бы хорошо все это передать другим людям!

Но как связать между собою избранные материалы?

Написать нравственный трактат для всякого, хотя и умного в частной жизни человека, дело нелегкое: оно требует познаний, а учиться уже некогда; к тому же такое сочинение подвергается строгой критике, – а между тем очень жаль бросить все, что набралось в продолжение долгой и деятельной жизни.

Что ж делает наш умный человек?

Он берет первое романическое происшествие, пришедшее ему в голову, и все свои мысли и наблюдения вклеивает, как заплатки, в свое произведение; навязывает свои мысли лицам, выведенным на сцену; кстати и некстати рассказывает анекдоты, ему известные. Все это может быть очень любопытно; но мы не думаем, чтобы таким способом можно было написать хороший роман, и в этом сошлемся на самих сочинителей: многие из них откровенно признаются, что пишут роман для того только, чтобы описать такую-то страну, такой-то век; немногие имеют притязание собственно на авторство!

Цель ваша прекрасна, даже до некоторой степени полезна, особенно для вас: ибо заставляет вас отдавать себе отчет в своих мыслях; но таким образом нельзя произвести живого органического произведения, каким должен быть роман: ибо для романа нужно – знаете ли что? – нужно немножко поэзии».

Так, давайте окинем критическим взором когорту наших лучших романистов. Насколько они близки к поэзии? Да и посмотрим, что же требует от них автор?

«С.Ф» уверен: «Романисту-поэту предмет романа является неожиданно, сомнамбулически; он преследует его, мучит его, как живой человек; когда поэт пишет – он пишет, забывая о самом себе, он живет в лицах, им созданных, самые его собственные мысли, незаметно для него самого, сливаются с лицами, им выводимыми на сцену».

И требует ответа на вопрос: «Так ли вы писали? Вспомните хорошенько: вы садились за тетрадь в свободное от дел время, вы искали не слов для своего лица, но лиц для ваших слов; для того, чтоб поместить хорошую (отдельно) мысль, вы выдумывали происшествие; вы хоть насильно, но заставляли вашего героя высказывать то, что вам хотелось, хотя бы он по законам искусства и не должен был говорить о том; ваш герой – ваш раб: вы не уважаете его характера, вы уважаете лишь свои собственные опыты, свои наблюдения.

От этого что происходит?

Живое действует живым образом: самые отвлеченные мысли – когда они срослись с созданным лицом, когда составляют его собственность – интересуют всякого читателя и производят сильное действие, и вот вам пример: в Дон Кихоте вы найдете глубокие, даже отвлеченные мысли, которые, если бы отделить от этого лица, были бы сухи и недоступны для большей части читателей; но эти мысли естественно принадлежат лицам, выведенным на сцену: оттого эти мысли, даже апофегмы, не скучны, но понятны всякому, проходят в душу и производят свое впечатление.

Но с романами, о которых мы говорим, происходит совсем другое.

Знаете ли, как большая часть читателей читает ваши романы?

Они перескакивают через самые ваши дорогие мысли, опыты и наблюдения и ищут в вашем романе именно того, что вам казалось второстепенным, т.е. романа.

Не говорите, что ваши лица не суть произведения фантазии, что они должны быть истинны, ибо списаны вами с природы со всею точностью: тем хуже!

Ваши описания верны и прекрасны, как могут быть верны и прекрасны хорошо нарисованные котлеты и другие съестные припасы фламандской школы!»

То есть поэзии нет – нет и романа. Имеется в виду не только поэзия слова, поэзия изображения, но и поэзия образов… А потому и совет дан:

«Пишите просто собственные записки, не гоняясь за фантазиею и не называя их романом: тогда ваша книга будет иметь интерес всякой летописи, и произойдет еще та выгода, что вас будут читать люди не с намерением читать роман: ибо такое расположение духа в читателе гибельно для всего того, что вы почитаете лучшим в своем сочинении.

Не обманывайтесь даже успехами: читатели ищут в ваших романах намеков на собственные имена, когда не ищут романа; иному и понравится какая-нибудь отдельная мысль, с натуры снятый характер; но вообще ваш роман для него, как и для всякого, вял, длинен, скучен, как могли бы быть вялы слова механической куклы в сравнении со словами живого человека».

Итак, «С.Ф.» высказал твердую убежденность – если автор далек от поэзии, он никогда не сможет написать роман.

Так давайте же посмотрим, насколько близки к поэзии наши выдающиеся романисты XIX века? Берем самые громкие имена… Иван Сергеевич Тургенев. Безусловно, поэт. Сколько стихотворений, сколько великолепных посвящений! А стихотворения в прозе! Шедевры мирового значения.

Иван Алексеевич Бунин! Сам по себе роман «Жизнь Арсеньева» – поэзия. А «Темные аллеи». Но мы все же говорим о стихах. Стихов у Бунина множество, и стихов великолепных.

Берем Льва Толстого. Стихов писал не очень много, но писал, и писал восторженно, потому что сердце горело восторгом от любви. Стихи Тургенева и Бунина приводить не имеет смысла. Они широко известны, а вот стихи Льва Толстого стоит привести…

Давно позабыл я о счастье —
Мечте позабытой души —
Но смолкли ничтожные страсти
И голос проснулся любви…
На небе рассыпаны звезды;
Все тихо и темно, все спит.
Огни все потухли: уж поздно,
Одна моя свечка горит.
Сижу у окна я и в мысли
Картины былого слежу,
Но счастья во всей моей жизни
Минуту одну нахожу:
Минуту любви, упованья,
Минуту без мысли дурной,
Минуту без тени желанья,
Минуту любви неземной…
И тщетно о том сожаленье
Проснется в душе иногда
И скажет: зачем то мгновенье
Не мог ты продлить навсегда?

Стихотворение посвящено Молоствовой Зинаиде, в которую Лев Николаевич был влюблен в юности и которой посвятил довольно много стихотворений.

Стихи писал и Антон Павлович Чехов:

Как дым мечтательной сигары,
Носилась ты в моих мечтах,
Неся с собой любви удары
С улыбкой пламенной в устах.
Но я – увы! – погиб уж для мечтаний,
Тебя любя, я веру потерял…
И средь моих мечтательных скитаний
Я изнывал и угасал!..
Прости меня… Зачем тревожить
Заснувшего в гробу навеки мертвеца?
Иди вперед! Не унывай! Быть может,
Найдешь другого… подлеца!!
Или вот такое стихотворение:
Прости меня, мой ангел белоснежный,
Подруга дней моих и идеал мой нежный,
Что я, забыв любовь, стремглав туда бросаюсь,
Где смерти пасть… О, ужасаюсь!
В могильный склеп с груди горячей,
Убитый, раненый, лежачий,
Стремглав я падаю… Не плачь, прости,
Все птицы будут петь и розаны цвести
Над свежевырытой могилой,
Куда меня злой рок стремглав опустит.
Тогда поймешь, как я страдал,