Современные хроники славного города Засарайска

Дождавшись, когда за коллегами закроется дверь, Лука пересел в расшатанное кресло и посмотрел на телефон: «Позвонить, что ли? Ведь наверняка трубу не возьмёт!». Великолукский решительно отложил гаджет в сторону и достал из бумажника фотографию Анфисы.

– Сколько ты мне ещё голову морочить будешь? – спросил вслух Владимир Владимирович. – Подумаешь… редактор газеты! Су… ты неблагодарная, а не редактор!

Успокоившись, Лука хотел засунуть карточку в шредер, но в это время на столе завибрировал мобильник. Мелодию для своего звонка Анфиса выбирала сама, поэтому и угадывать не было нужды.

– Да? Чего надо? – Лука придал голосу стужу и металл. – Или ошиблась номером?

Девушка рассмеялась на удивление чистым, неиспорченным смехом, от которого у Владимира Владимировича всегда заходилось сердце, и кожа покрывалась мурашками.

– Обиделся? А, Лукашка? Не обижайся, зайчик! Не могла я на собрании отвлекаться, тема-то важная! Но за ревность – спасибо! Приятно… и не забудь, жду тебя сегодня в Академгородке. Подруливай часикам к девяти. Окей?

Лука почувствовал себя на седьмом небе от счастья, но не успел ответить. Девушка выключила мобильник. «Вот чертовка! – с любовью подумал он. – Конечно, приеду!».

Анфиса положила смартфон в клатч и посмотрела на собеседника, сидящего за рулём:

– Всё правильно?

Мужчина ответил, не поворачивая головы:

– Да. Вы – умница! На вечеринке попробуйте узнать подробности. Откуда у Савелия Сергеевича идея взялась? Может быть, Владимир что-то знает. Вас подвезти?

– Да, домой. Надо пёрышки почистить. Сегодня много народу будет. Весь бомонд, – Анфиса улыбнулась, – может, и вы подъедете?

– Нет… терпеть не могу ваш «бомонд» …

Хуже всех чувствовал себя Иосиф Ибрагимович. Нет, его не мучила совесть из-за неприятностей Алевтины Михайловны; в конце концов, она сама виновата, что поддалась его уговорам и полезла с глупыми вопросами к руководству! У него по жизни много было неприятностей. И всё из-за странного отчества. Как в том фильме. Евреи считали его гоем (в современном прочтении), Кавказ признавал Мулермана чистым евреем и не то, чтобы недолюбливал, наоборот, даже прощал ему эту нелепицу за песни, к которым он, Иосиф Ибрагимович, не имел никакого отношения.

В кабинете главбух не стал садиться в кресло и остановился у окна.

– Бред какой-то! Первая же проверка покажет, что я во всём виноват, – мысли путались, и было уже не до логики, – я же главбух! А значит, виноват уже по определению. А теперь ещё и расширение! Ещё Впердяки присоедините! Сколько мне теперь будет светить? Лет десять? Нет, надо звонить в столицу.

Мулерман успокоился. В конце концов, бухгалтерия – только отдел в финансовом управлении. Вот только начальника управления ни разу на совещания не приглашали. Иосиф Ибрагимович, кстати, ни разу и не видел его – начальника управления. Остерман возражал. Почему?

– Здравствуйте, Яша! Тут… вот какое дело, – главбух точно знал, что там, в столице, его слушают очень внимательно, – Савелий вообще нюх потерял… Впердяки решил присоединить. По примеру столицы. Представляете?! У нас не Засарайск, а какой-то Впердюкинск получится!

Собеседник, казалось, потерял интерес к разговору:

– Да хоть Говн… жо… пинск! Тебе-то что? – Яков уже хотел положить трубку. – За чистоту языка обидно?

– Да нет! Как вы не понимаете? – Мулерман вдруг успокоился, почувствовав, что переложил большую часть ответственности на собеседника. – Я вам вот, что скажу, – Иосиф Ибрагимович стал спокойно и взвешенно излагать суть грядущих перемен с финансовой точки зрения, – и что получится? Кого-то надо будет посадить? А кого? Это – вообще не вопрос. Но ведь я всегда за сотрудничество. Даже со следствием!

– Не делайте мне нервы, Иосиф! Успокойтесь, я перезвоню. Посоветуюсь и перезвоню, – собеседник не стал дожидаться ответа и положил трубку.

Главбух откинулся на спинку стула (когда успел присесть?):

– Всё. Теперь хоть Впердяки, хоть Ручьи присоединяйте! Я – не возражаю. Впрочем, а почему Ручьи или Впердяки? Нет, так дело не пойдёт. Надо подсказать, что если и присоединять, то Кошатниково!

Что и сказать? По истине, аппетит приходит во время еды. У него там дачный участок.

Время ленилось и не хотело перетекать в предвечерье. Была пятница – самый свободный и ожидаемый день в офисном календаре. Сотни засарайских клерков с нетерпением посматривали на часы компьютеров, стараясь ускорить ход текущих событий. Но время было неподвластно их усилиям. Оно – вне законов человеческих.

Глава пятая. Страсти по Впердякам

Элеонора звонко защёлкнула пудреницу и уложила её в сумочку. Девушке очень хотелось, чтобы сейчас позвонил Савчик, её Савчик, не мэр, но – мужчина: чуть хмельной, немного дурашливый и самую малость не от мира сего. Телефон молчал, селектор тоже молчал.

– Козёл! – резюмировала Эля.

– Сама – сучка! – тут же откликнулся мэр. Он стоял за спиной. – Обо мне так?

Эля тихо взвизгнула и влетела в раскрытые объятия.

– Противный… Козёл! – секретарша влюблённо смотрела в глаза своего мужчины. – Я дверь закрыла. Если ты не торопишься, конечно.

– Открой и немедленно! – Савелий Сергеевич смотрел на девушку снисходительно и с нескрываемой теплотой. – Шутка! Какие планы на вечер?

– У меня? Или… у нас? – Эля откинула голову. – Это у вас семья! А я девушка одинокая, свободная и… свободная.

– Ладно, не быкуй! – Селиванов вдруг подумал, что слово не подходит. Не к месту, слово-то. Не к месту. – Слушай! Я сегодня свободен… Оторвёмся?

– А как же твои? – девушке вдруг стало жарко, в ней проснулась маленькая стервочка, – Яна? И дочки?

Нам, наверное, надо сейчас и завершить этот эпизод. Согласны?

Пятница! Величайшее открытие создателей современного календаря. Наверное, этот день – самый желанный и ожидаемый день недели для миллионов людей, вне зависимости от национальной, профессиональной и социальной принадлежности индивидуумов. Это, по сути, единственно свободный и, если хотите, волшебный день в череде серых и суетных будней. Ещё не выходной, но уже и не совсем рабочий день. Человек точно знает: к такому-то времени он покончит с рутиной, аккуратно закроет рабочий стол компьютера, или сметёт стружку со станины станка, окинет взглядом офис или цех и, с праведным чувством исполненного долга с головою нырнёт в свободу. Он свободен! Позади совещания, встречи или физический труд, впереди – полная свобода, впереди целых два выходных, положенных ему по закону. Но выходные надо отдать семье, даче, кинотеатру, стадиону, музею и прочим обязательствам. Список обременений можно продолжать до бесконечности. И суббота, и воскресенье – та же каторга, только адреса другие. А вот пятница… как говорится: «Имею право!».

Не наша вина, что столь значимые события в жизни Засарайска происходят именно в пятницу. Такое нередко случается. Вспомните хотя бы братоубийство Каина, крушение «Титаника» и Великую депрессию в Штатах. И мы, во избежание недопонимания или протестов, уже были готовы оставить горожан в покое до самого понедельника, если бы не светский раут в Академгородке, организатором которого выступает Собакина Анфиса Анатольевна – главный редактор «ЖГ», светская львица и по совместительству племянница мэра города. Быть может, это мероприятие как-то повлияет на развитие нашей истории. Кто знает? Придётся возвращаться в приёмную главы города.

– Что будем делать? – Эля с показным равнодушием поправляла одежду и макияж. – По домам?

Прошло уже полчаса, и Савелий Сергеевич пребывал в естественном состоянии расслабленности и лёгкой апатии. Сейчас ему очень хотелось поскорее расстаться с секретаршей и уехать домой, но вид равнодушной подруги вызвал у него раздражение: «Ты что, думаешь, я Яны боюсь?». Злость мгновенно вытолкнула из сердца эйфорию, слова выскочили сами по себе, помимо воли, и не оставили шансов на «отступление»:

– Знаешь, что? А поехали в Академгородок? Там Анфиска раут какой-то замутила с мажорами. Потусуемся немного и в первый коттедж на ночёвку. Ты как?

Элеонора подняла на мужчину немного растерянные, немного испуганные, но бесконечно счастливые глаза.

– Правда? Савчик?! Класс! Поехали! – девушку как ветром сдуло со стола. – Я готова!

– Готова? Тогда вперёд, – Савелий Сергеевич с трудом подавил раздражение, не любил он «Савчика», – чего ждём? Вызывай Андрюху.

Если смотреть на Академгородок с высоты полёта дрона, то его нельзя спутать с деревней или с садово-огородническим товариществом. Большой пруд посреди огороженной территории, с отходящими от него дорожками в виде трёхлучевой звезды, эмблемой трёхстороннего единства прогрессивных сил, упирающимися в коттеджи в стиле «модерн». Нет, не спутаешь Академгородок ни с Ручьями, ни с Кошатниково. Ни с высоты птичьего полёта, ни из космоса. И пока в посёлок съезжаются гости, посмотрим, чем заняты остальные участники эпохального совещания. И не только они.

Эдуард Арсеньевич Забегалов, первый заместитель Савелия Сергеевича, скучал в своём номере отеля «Юность», что в Хамовниках. Занятия на «Высших курсах повышения креативности» закончились сегодня раньше обычного, и слушателей отпустили, как говорится, на все четыре стороны. Конечно, он мог снять номер и в «Президенте» на Якиманке, но там останавливались областники, а ему, районнику, вроде, и не по чину. Ну и ладно. Так даже спокойней. «Нет. Скучно здесь, в столице, – молодой человек поднялся с кровати и пересел в кресло, – поехать, оторваться где-нибудь?». Он взял ноутбук и уже хотел спросить у Алисы совета, как вдруг зазвонил телефон. От неожиданности Забегалов подпрыгнул и чуть не уронил мобильник на ковёр. В столице у него мало знакомых, а из Засарайска почти никто и не звонил. Вернее, никто не звонил. То ли тревожить не хотели, то ли совсем забыли о его существовании. Чертыхнувшись, торопливо подкинул большим пальцем зелёный кружок вверх:

– Слушаю!

– Добрый вечер, Эдуард Арсеньевич! Медвежатников беспокоит. Не разбудил? – голос главного архитектора звучал несколько истерически. – Как ваши дела… тут такое происходит… я даже не знаю, как это всё воспринимать!

Забегалову стало немного не по себе: