За речку

Парень с трудом перевёл дыхание и как-то светло улыбнувшись, вытер пот со лба:

– От самого аэровокзала бежал… Может на «ты»? Устанем ведь друг с другом по уставу общаться …

Мне и в самом деле понравился лётчик. Бывают люди, которые с первых секунд знакомства вызывают симпатию. Бывают. По крайней мере встречал таких и в Забайкалье, и в Прибалтике. Я опустил баул на асфальт:

– Ну и жара! Давай на «ты», я не против. Чего бежал-то.

Старлей уже успел окончательно успокоить дыхание:

– Меня Женя зовут. За речку, капитан? Я – в Баграм…

Я представился и, достав из примятой пачки сигарету, снова посмотрел на своего товарища по дороге:

– Ну да, откомандирован в состав контингента. А ты чего не самолётом? Лётчик же…

Евгений рассмеялся:

– Нет, я не из лётного состава. Из технического. Просто ребята эмблемы прицепили на отвальной. Сказали, чтобы не снимал. Короче, такси брать не будем, ташкентские водилы из нас все деньги вытрясут. Так доберёмся. Своим ходом.

Я пожал плечами:

– Ага, язык до Киева доведёт? Только здесь не Киев, а Ташкент.

– Не боись, капитан, я город хорошо знаю, жил здесь с родителями. Отца перевели в Казань, когда я уже в училище поступил. А так, получается, семь лет прожили. Поехали в гостиницу штаба округа, здесь не очень далеко, на трамвае, а потом пешочком. Мы там легко устроимся, только надо администратору сверху «трёшку» дать. Ну, что, потопали?

Я улыбнулся в ответ. Не так лучезарно, как старлей, но тоже от души:

– Потопали…

Прохладный вестибюль окружной гостиницы вселял надежду на комфортное проживание в столице Узбекистана. Я, на правах старшего, направился к стойке администратора, трудолюбивый Женя нёс в руках нашу поклажу. Он сам предложил мне такой вариант, чтобы поднять в глазах персонала значимость моей особы. Хмурая женщина, чем-то напоминающая своим обликом Софью Львовну, строго посмотрела мне в глаза:

– Слушаю вас. Вся во внимании…

Меня покоробила подобная манера общения, но делать было нечего и я, как можно дружелюбнее, ответил:

– Помощь ваша нужна. Нас с товарищем за речку командируют… Приютите на пару дней? В долгу не останемся.

Лицо администратора буквально окаменело. Она с нескрываемым раздражением посмотрела на старлея и, чуть повысив голос, жёстко припечатала меня к невидимому столбу позора:

– Вы бросьте мне Афганом прикрываться. Знаю я вас… Мест нет. Ни на два дня, ни на два часа. В округе сборы молодых офицеров завтра начинаются, все номера для лейтенантов забронированы. Нет мест и не будет.

– Да… вот это – женщина! – Женька присел на скамейку рядом со мной. – Что делать-то будем, командир?

Я притушил сигарету и посмотрел на чистое и высокое небо:

– Смотри, старлей, ни облачка… В Прибалтике редко так бывает, там тучу рукой достать можно. Ладно, делать нечего, не получились из нас «самые умные», все нормальные люди на пересылке живут, а мы хотели за трёшку в рай попасть. Поехали, дорогу знаешь?

– Конечно знаю, только давай сначала на Алайский рынок заедем, продуктов купим. Мне наши «афганцы» рассказывали, что на пересылке только буфет, в котором кроме хека жаренного ничего нет. Нам по любому суток двое там загорать, борты только по утрам летают.

Я пожал плечами:

– Связи не вижу, между «утренними» бортами и сроком пребывания.

Старлей слегка смущённо хмыкнул:

– Честно говоря, я и сам себя не понял. Ну, что, пошли?

На выходе из сквера мы увидели оранжево-жёлтую бочку с красной надписью «Морс». Я посмотрел на Женьку:

– Попробуем? Правда мне говорили…

Парень не дослушал:

– Никому не верь, пока сам не попробуешь. Отличный напиток!

Расплатившись с продавцом, мы приняли из его рук запотевшие стаканы, наполненные до самых краёв.

– От души наливают, – я сделал большой глоток, – действительно, холодный и вкусный.

Старлей, отпив из стакана прозрачный напиток лимонного цвета, согласно кивнул головой:

– Здесь всегда щедро угощают, только платить не забывай. Всё спросить тебя хочу: зачем ты в сапогах-то поехал? Жарко ведь…

Я вернул стакан узбеку и поднял баул:

– Да, жарковато. Сам не знаю. Не привык в брюках «об землю», а к сапогам привык. Пошли?

– Потопали…

Трамвай остановился недалеко от высокой арки Алайского рынка. Дорога заняла чуть больше получаса, но за это время я успел сто раз раскаяться, что не прислушался к советам «бывалого» Юры Опилкина. Рубашка насквозь промокла от пота и противно прилипла к телу. Даже полностью открытые форточки вагона не создавали эффекта сквозняка. Женьке тоже пришлось несладко, но он, как и положено советскому военнослужащему, стойко переносил «все тяготы и лишения». В очередной раз оттянув галстук с воротником и подув на освободившийся участок тела, старлей мрачно изрёк: