За речку

За речку
Николай Шамрин

Эта повесть афганская, хотя она не о боевых буднях. В ней рассказывается о людях, с которыми автору довелось встретиться по дороге в ОКСВА. Хорошие они или плохие, судить читателю. В повести нет приукрашенных героев, нет там и персонажей с преувеличенными негативными чертами характеров. Они такие, какими были в далёкие восьмидесятые годы прошлого века. Изменены лишь имена и фамилии действующих лиц. Всё остальное – чистая правда.

Николай Шамрин

За речку

Куда течёт Амударья?

То тихо плещет, то с раскатом,

И твоя мутная вода,

В крови у каждого солдата

Куда течёшь Амударья?

Ты поделила мир с войною…

Каскад. И. Белов

Вместо предисловия:

Всё, о чём рассказывает эта короткая повесть, правда, от первого, до последнего слова. Изменены только имена персонажей. Я не стал приукрашивать или преувеличивать достоинства или недостатки героев, а постарался изложить события, такими, какими они были в действительности. Правда, не бывает «красивой» или «некрасивой», потому-то и называется «правдой». А, верить или нет, уже дело читателя.

Командир полка сочувственно посмотрел на меня и почему-то отвёл глаза. Подполковника назначили на должность недавно, всего-то два месяца назад, раньше он был начальником штаба. У нас сложились хорошие, можно сказать товарищеские отношения, хотя разница в должностях была очевидной: он – командир танкового полка, я – командир мотострелковой роты. Впрочем, служба – службой, а дружба – дружбой. Мы иногда даже выпивали. В его кабинете. Пауза затягивалась. Наконец он приступил к разговору:

– Ты, вот, что, капитан… Не переживай. В конце концов это наш с тобой долг, выполнять приказы партии и правительства. Ну, съездишь за речку на два годика, вернёшься весь в орденах и на белом коне. Не первый и не последний ведь? Глядишь, через полгода и я за тобой поеду.

Мне стало неловко и смешно одновременно, но я сдержал себя и серьёзно ответил:

– Товарищ полковник, я не боюсь и всё понимаю, долг, он и есть долг. Я в принципе давно готов. Ещё когда из ЗабВО менялся. Вопрос разрешите?

Командир нервно поёрзал на стуле:

– Если на счёт жилья, то лучше и не начинай. Сам знаешь, жилфонд распределяет дивизионная комиссия… Да и нет ничего у них, вряд ли тебе что-нибудь предложат. Давно не строят, ни для города, ни для нас.

В разговор вмешался замполит полка:

– Вам, капитан, завтра надо будет прибыть в политотдел дивизии. Начпо приглашает на беседу откомандированных офицеров для напутствия, вот там вопрос и задайте. Он руководитель новой формации, демократичный, недавно назначенный, может чем и поможет.

Мне снова стало смешно. Нарочито благодарно кивнув майору, посмотрел на командира:

– Я не о квартире, угол у нас есть, так что особо на политотдел не рассчитываю. Вопрос, конечно, обязательно задам, так, для очистки совести и отчёта перед женой.

Командир с видимым облегчением вздохнул и, откинувшись на спинку стула, промолвил:

– Говори, чем смогу – помогу. Не в отпуск едешь…

Я слегка приподнял ладони над столешницей, мол, всё понимаю и лишнего не попрошу:

– Городок небольшой, с работой для женщин проблемы. Я уеду, а жена без денег, без работы…

Подполковник перебил, не дожидаясь окончания моей речи:

– Ясно. За это не беспокойся, в штабе вакансия бабская образовалась, в строевой части. Ну, ты сам знаешь, Маринка в декрет уходит. Так что давай, пусть твоя через неделю приходит. Проводит тебя и лично ко мне. Писать – читать умеет? Шучу, не обижайся. Всё у тебя? Тогда иди, дела сдавай.

У дверей штаба я столкнулся с комбатом. Он хмуро посмотрел на меня и чуть заикаясь спросил:

– Чего к командиру бегал? Делать нечего?

Майор тоже был из «новичков», его перевели к нам из мотострелкового полка дивизии по семейным обстоятельствам. Впрочем, Глушаков и не делал секретов из этих обстоятельств: застав жену с любовником, он выпорол обоих портупеей, взял с любовника письменное объяснение, а утром написал рапорт на самого себя, требуя привлечь к партийной и служебной ответственности. Командир полка, зная о странностях комбата, спорить не стал и, что называется, дал ход бумаге. Так, на всякий случай. Я протянул ему выписку:

– Вот, Сергей Викторович, приказ пришёл.

Глушаков нервно выхватил листок, быстро пробежал содержание и с озабоченным видом спросил:

– Когда?

– Сдам дела и должность и в Ташкент.

Комбат махнул рукой:

– Ладно, не переживай. В конце концов…

Я не стал дожидаться окончания, ставшего уже привычным лозунга, и продолжил:

– Это наш долг перед партией и правительством.

Глушаков удивлённо вскинул брови:

– Да? А партия и правительство не хочет тебе долг отдать? В виде квартиры? По закону, так сказать.

Настала моя очередь удивляться. Я пожал плечами и неуверенно сообщил:

– Замполит сейчас сказал, что меня завтра в политотдел вызывают, для напутственного слова. Посоветовал у Начпо спросить. Говорит, что «новая метла» может помочь.

Майор с лёгкой ехидцей похлопал меня по плечу:

– Ну, ну… Дом для тебя построят… Отдельный. Ладно, иди уже. После обеда ко мне. Обсудим сроки передачи.

Я уже подходил к казарме, когда комбат «выстрелил» мне в спину:

– Проставляться-то будешь?

– Обязательно! Как только акты приёма-передачи утвердите.

Саша накрывала к обеду на стол и рассказывала о своих приключениях: