– Слушаю, Кожемякин…
– Приветствую, полковник. Что известно ему о тебе?
– Только то, что я работник МВД. Надо лишь подтвердить мои полномочия перед этим человеком. Записывайте адрес.
Михалыч продиктовал адрес местной администрации и фамилию руководителя, отметив, что в прошлом это был человек МВД.
– Ждите…
Связь прервалась. Только бы не тянули с подтверждением. Им там хорошо в прохладных кабинетах – мухи не пристают.
Михалыч поймал взгляд опера:
– Хочешь, расскажу всю правду, пока там соображают?
– Давай…
– Перед тобой действующий полковник. Можешь не сомневаться и не дрожать. Оружие для того, чтобы ты не наделал глупостей. Сфера моей деятельности – всего лишь сбор информации. Но здесь я оказался совсем не для этого… Я приехал к матери в отпуск… Я так соскучился по родной деревне, что сразу отправился туда и жил там, на берегу, в палатке. Я всего лишь хотел нестандартно провести отпуск – с другом детства, с Физиком. Он сразу мне не понравился, но я не лез ему под шкуру. Возможно, думаю, ему изменила жена – вот он и кинулся в лес без оглядки. Еще я подумал, что через какое-то время он поделится со мной своей тайной. Но я не дождался: у ручья показался джип. Потом – аквалангисты. Я был в это время на горе, красил надписи у почетного гражданина…
– Так это, выходит, ты их подкрасил?
– Потом я бросился вниз. Физик попёрся в реку. И вдруг в воде возникла борьба. Физик крикнул, ушел под воду. С ножом в зубах я кинулся в воду. Физика видно не было. Я нырял, пока не увидел его на дне.
– Понятно…
– Вытащил на берег, положил на песок. Но оживить организм не удалось. И тут ты меня повязал. Потом ты пришпилил меня к трубе отопления, и я решил убежать. Элементарно. Меня прикончили бы в следственном изоляторе. А дело об убийстве Физика на том прекратили бы…
– А ласты? Ты говоришь – мелькнуло… Следовало заявить, и всё бы пошло по-другому.
– Извини, но этот бред не пришел мне в голову: меня взяли на месте преступления.
– И все-таки, что у тебя с глазами?
– Контактные очки из мягкой пластмассы. Их иногда используют такие товарищи, как мы с тобой.
Иванов хлопнул ладонью себя в лоб и в первый раз улыбнулся.
За дверью послышались чьи-то шаги, в дверях блеснула лысина главы администрации:
– Только что по факсу пришло. Напрямую. Минуя управление внутренних дел.
Иванов развернул бумагу и принялся читать, потом повторил вслух:
– Главе администрации Нелюбину Юрию Фроловичу. Главное управление фронтальных исследований МВД Российской Федерации. Полномочия полковника полиции Кожемякина подтверждаем в полной мере. Просим оказывать ему всяческое содействие, вплоть до предоставления статистических данных закрытого характера…
Вот это завернули. Умеют в Центре пудрить мозги.
Фролыч сидел напротив, гордо блестя вспотевшей лысиной.
– А что это за управление? – спросил он.
– Новое, – ответил Михалыч. – Вроде прежнего отдела борьбы с бандитизмом.
– А-а… Понятно…
Фролыч вытянул губы и больше ни о чем не спрашивал, дергая бровями.
Михалыч решил спросить у него, можно ли обвинить в побеге человека, когда тот, уходя от незаконного преследования, превышает пределы необходимой обороны.
– Как вам сказать… – Фролыч напрягся. – В моей практике была лишь одна бытовуха, и та вся доказанная, без этих самых проблем. Как ни странно, мне попадались одни виноватые.
Он нервно цыкнул языком, снова дернул бровями.
Михалыч пожал ему руку.
– Но это еще не все, – опомнился Иванов. – Егоровна, у которой дом сгорел, – мать его родная.
– Вот те раз! – Фролыч выкатил глаза. – И что вы намерены делать?
– Родные тополя милей московских улиц…
– Вот оно что…Имеется комнатенка. Состояние, правда, не блещет…
Иванов хмурился:
– Приходил запрос из УВД вот на эту фамилию. – Он ткнул пальцем в бумагу. – Я ответил, что людей с подобной фамилией у нас не значится. Возможно, ниточка тянется из вашей деревни…
Глаза у главы бегали по столешнице и, когда Иванов замолчал, вдруг заявил, что видели вчера, между прочим, джип. Говорят, искали какого-то военного. Мальчишкой якобы знали его… К мужикам липли, а одного с собой увезли.
Иванов насторожился:
– Кто такой?
– В больнице работает… И там у них нынче потоп.
Михалыча передернуло с головы до ног. Чачин! Это мог быть только он, слесарь-сантехник.
– Надо съездить к нему!
Втроем они вышли из здания, сели в машину Михалыча.
Чачин? Кем он был для Михалыча? В принципе – лучшим другом. Бегали по деревне, играли в войну. И не заметили, как выросли: один в мореходку подался, другой – в менты. Ещё был Физик, Бутылочкин. Из той же команды…
Вечерело. Предзакатное солнце било вдоль улицы по глазам. Чачин вместе с матерью жил за парком. Только б застать его дома – живого и невредимого.
Михалыч свернул на перекрестке, остановился: улица Некрасова, тот самый дом.
Ворота изнутри оказались заперты. На стук никто не выходил. Однако Михалыч был настойчив и продолжал в них стучать – то кулаком, то, развернувшись, подошвой. У соседей надрывались собаки. Неужели можно не слышать стук? Так поступают лишь те, кому отсидеться – за счастье. Еще так поступают покойники.